– Боже мой, я совершенно о нем забыл! Хватайте его, Бериник, скорее!

Герцог бросился в погоню и успел подхватить щенка, прежде чем тот скрылся из виду. Тот жалобно тявкнул и уставился на человека растерянными и испуганными глазами. Но вскоре вспомнил, что уже видел подобное существо, и, несмотря на недавнее неожиданное расставание, ужасно обрадовался – повизгивал, вилял хвостом и лизал ухо Беринику.

Мартин пустился в объяснения:

– Это подарок для мистера Дэмпси. Мы с Мэлом ездили к Клэр Симмонс, чтобы купить этого щенка. На него собирал деньги весь приход. Сквайр говорит, что у Симмонсов лучшие гончие в нашем графстве. Все согласились, что наш пастор заслуживает самой лучшей гончей, потому что он прекрасный человек и очень много делает для прихода. Его любимый пес – Теофилус – умер несколько лет назад. Лично я его не застал, но Энни говорит, был выдающийся пес.

– О да, совершенно необыкновенный, – подтвердил герцог, хватая щенка за шкирку, чтобы уберечь свое ухо от острых щенячьих зубов. – Помнится, во время службы в церкви он садился прямо под кафедрой, и пока хозяин читал проповедь, мы все наслаждались проделками Тео: он то чесался, то зевал – как правило, в самых патетических местах, – то заваливался на спину и задирал все четыре лапы. Словом, гончая была замечательная.

– А он правда пил пиво в «Хромом псе»? – с детским любопытством спросил Мартин. – Сквайр рассказывал, что если мистер Дэмпси заходил в паб, то и Тео наливали пива в мисочку, и он лакал его под столом.

Герцог хмыкнул:

– Решили, что старик выдумывает? Ничего подобного. Все так и было, и старина Тео любил побаловаться элем. Вообще-то в Баррен-Уичи это своего рода традиция: коль у вас есть любимая гончая собака, то вы можете привести ее с собой в паб. И не важно, любит ли пес пиво. Если вы этого не делаете, могут подумать, что вы слишком высокомерны.

– А вы, прошу прощения, как поступаете?

– У меня никогда не было любимой гончей, честно говоря, вообще никакой не было. Ну-ка, прекрати, негодяй! – Бериник пресек попытки щенка залезть ему под мышку. – Думал, наверное, что тебя бросили и теперь придется самому охотиться на зайцев? Ничего, скоро тебя накормят так, что пузо станет совсем круглым. Поехали, Гейзенби. В сумерках мы все равно ничего не найдем. Предлагаю вернуться в дом сквайра и узнать, как там Мэллори. Потом я провожу Ханну домой и пошлю гонца известить констебля Льюиса о нападении на маркиза.

– Мы не можем.

– Чего не можем?

– Мы не можем поехать в дом сквайра со щенком. Мистер Дэмпси наверняка еще там, а если он узнает о подарке до воскресенья, меня проклянут все прихожане. И Энни перестанет со мной разговаривать...

Тем временем преподобный Дэмпси подпирал стену в коридоре, который вел к спальне раненого. Он вопросительно посмотрел на жену, прислонившуюся к стене напротив, и с интересом спросил:

– О чем ты хотела поговорить со мной, милая?

– Да ни о чем. Просто мне нужен был предлог, чтобы оставить Ханну с маркизом наедине.

– В его собственной спальне? – Пастор старался выглядеть недовольным, но губы его расплывались в улыбке. – Жена моя, ты напрочь позабыла о приличиях!

– Не отрицаю. И случилось это после встречи с тобой.

– Ничего подобного, я всегда был и остаюсь человеком безупречной репутации и высокой нравственности.

– И это говорит джентльмен, который при каждом удобном случае норовил остаться со мной наедине и позволял целовать себя самым безнравственным образом. Не вздумай смеяться, тебя услышат!

Пастор сдержал рвущийся наружу смех, поперхнулся и закашлялся.

– Если хочешь знать, Эмили и Энни пригласили Мэллори на этот аукцион, чтобы познакомить с Ханной, – спокойно сказала Вероника.

– Правда? А мне никто ничего не сказал.

– Они и мне не говорили, дурачок. Но ведь это же очевидно: Эмили обожает всех сватать, а Энн счастлива в замужестве и жаждет, чтобы ее подруга тоже познала радости брака. Поэтому наверняка с готовностью взялась помогать матери.

– Но это всего лишь твое предположение, дорогая, – возразил муж.

– Мои предположения основываются на опыте. А скажи, он тебе нравится? Этот Мэллори?

– Я мало о нем знаю.

– Но Уильям понравился тебе сразу!

– В моих интересах было отнестись к нему именно так, раз уж я полюбил его мать. Нет, я не то хотел сказать. Я действительно проникся к нему симпатией с первой встречи, еще до того как узнал, что он твой сын. В нем что-то есть, и со временем он доказал свою исключительность. Думаю, о Мэллори можно сказать то же самое.

– Правда? Он похож на Уильяма?

– Не совсем, но что-то общее у них есть. Он, конечно, не такой бунтарь, как наш герцог, и я уверен, что его репутация чиста как первый снег, но, думаю, при ближайшем знакомстве он окажется весьма неординарной личностью. Тебя устроит такая характеристика?

– Вполне. – Вероника улыбнулась мужу. – Как ты думаешь, маркиз прав в своем предположении, что тот, кто бросил в него камень, хотел избавиться от конкурента на торгах за Снупа? Ведь это очень опасно – удар мог оказаться смертельным. Неужели кто-то из этих людей готов зайти так далеко?

– Если речь идет о Снупе, то такое вполне возможно, дорогая. Хотя лично я не взял бы его даже даром. Боюсь, я слишком стар, чтобы объезжать такое упрямое и злобное животное. Он еще никому не выказал привязанности или хотя бы симпатии.

– А ты знаешь, что как только Мэллори вошел в стойло, Снуп направился прямиком к нему и взял у него яблоко? Ханна видела это собственными глазами!

– Не может быть! Взял яблоко и не попытался откусить руку? – Дэмпси в изумлении покачал головой. – Может, ему пора очки заказывать?

– Побудь хоть минуту серьезным, Ричард, и послушай меня. Если Ханна начнет испытывать к этому джентльмену какие-то чувства, придется позаботиться о его безопасности. Я не хочу, чтобы он погиб от руки убийцы.

– Думаю, нам стоит позаботиться о нем, независимо от того, понравится ли он Ханне. Все-таки гость сквайра, да и вообще – христианская душа. Хочешь, чтобы я попытался разузнать, что происходит?

– Да.

– Хорошо, дорогая. Я запишу это в список неотложных дел вторым пунктом. Первый – расследование убийства Мэг.

– Боже мой, Ричард! – Рука Вероники взметнулась к губам, чтобы заглушить вырвавшийся крик. – А что, если это тот же самый негодяй? Что, если именно убийца Мэг покушался на маркиза?

– Тогда мне не придется вести два расследования.

Ричард Дэмпси обнял жену, чтобы успокоить, поцеловал, поцелуй затянулся, и стражи коридора провели остаток времени весьма приятно.

Джордж Итан Уоррен, выбежавший на крыльцо, вытаращил глаза от удивления, увидев на руках герцога щенка.

– Это мне? – с надеждой спросил он, когда Бериник спешился и бросил поводья Ллуэллину.

– Что тебе?

– Щенок. У меня никогда в жизни не было щенка. Мама не любила собак.

– Правда? Боюсь, я тоже не сильно люблю собак, особенно гончих. Ну не то чтобы не люблю... Впрочем, нет, я солгал. Была одна собака, которую я обожал. Но не моя. Будь добр, Элф, забери у меня это животное. Нам придется отнести его в дом и накормить, раз уж меня назначили его опекуном.

– Вас назначили опекуном щенка?

– Да, теперь у меня на руках два щенка, о которых надо заботиться.

– Я не щенок!

– Это ты так думаешь.

Они вместе прошли мимо паддока и через двор, к боковой двери, которая вела прямиком в кухню. Бериник шагал широко, и мальчик семенил рядом, стараясь не отстать. Им пришлось задержаться на пару минут, потому что щенок извернулся и начал лизать Джорджу лицо и шею, и мальчик идти не мог от смеха. Герцог призвал его принять приличный вид, но не слишком строго, и они продолжили свой путь: большой мужчина с внешностью страшного тролля и едва поспевающий за ним Элф.

– Не очень привыкай к нему, – сказал Бериник, когда они наконец добрались до кухни. – Это не наш щенок. Мы только присматриваем за ним до воскресенья, а потом его подарят пастору.