Эльфы молчали. Каждый из них был готов подчиниться приказу старшего, каждый из них сознавал важность возложенной на них миссии, у каждого из них дома остались дети, за чье будущее стоило бороться. И каждый из них попал под действие медальона вожака, Тэл’льяин не сомневался.

— Мы с тобой, — произнес Рильбест.

— С тобой, — откликнулись остальные.

— Наши луки не дрогнут.

— Наши ноги не устанут.

— Да благословят нас боги.

— Khala eriler liehn! Вперед!

Три дня — небольшой срок, и Эл'льяонт не подозревал, сколь многое может измениться за это время.

Он успел привыкнуть к постоянно следующему за ним охраннику, хотя ему и становилось не по себе, когда приходило время посещать задний двор по нужде. Тахир не оставлял пленника в одиночестве, единственным исключением стала комната, которую своему "гостю" выделил Фархат. Порог этого помещения начищенные сапоги лейтенанта королевских драгун не перешагивали.

Эл'льяонт осмотрел весь дворец, заглянул во все помещения, куда ему позволил заглянуть Тахир, и оставил попытки к бегству. С бдительным охранником он не справится, а из комнаты, куда лейтенанту доступа не было, существовал лишь один выход.

Правитель Сартра сдержал слово, и не давил на Эл'льяонта, предоставив тому время для размышлений. Король приказал домочадцам и слугам относиться к эльфу, как к принцу, и если бы не тильдадильоновый ошейник, мальчик легко забыл бы, что во дворце он пленник, а не гость.

Сиянка, обидевшись неизвестно на что, к суженому не подходила, только за семейными трапезами позволяла себе задержаться взглядом на красивом лице будущего супруга и его тонких пальцах. Эл'льяонт видел интерес девушки, но понимал, что рассчитывать на ее помощь не может, а потому старался не думать о возможной женитьбе. Если он и согласится помочь Фархату в его смелой задумке, то на свадьбу согласия не даст. Эльфы женятся только по любви, вручая сердце той, с которой готовы делить свою весьма длинную жизнь. Сиянка, несмотря на свою привлекательность, не могла претендовать на место в сердце Эл'льяонта, к тому же, по ил'лэрийским законам он может жениться не раньше, чем отпразднует двухсотлетие.

Тем не менее, жизнь во дворце не была безмятежной. Каждый день, присутствуя на королевских приемах в качестве особо дорого гостя, Эл'льяонт встречался с неизменным спутником его величества Вильковестом. Если тот и был колдуном, ничем этого не показывал, и дракона на задний двор дворца не приводил. Старик носил яркие богатые одежды и смотрел на всех, словно мечтал раздавить. Даже король не избежал подобных взглядов, хотя Эл'льяонт не сомневался — Фархат ничего не замечал, правитель подставлял змее незащищенную шею, не задумываясь[19].

Однажды мальчик нечаянно подслушал разговор сартрского короля с ви-эллийским посланником. Явившись на прием к Фархату, тот предложил сартрцам особые торговые условия. Эл'льяонт, которого не интересовали дела хомо обыкновениус, направился к выходу из тронного зала, однако в дверях задержался и услышал такое, чему не смог поверить.

— Должен предупредить ваше величество, — произнес гость, — о возможных проблемах с эльфийскими артефактами. Мы всегда были рады предоставить вам лучшие ил'лэрийские шелка, шкатулки с приятными снами, амулеты, избавляющие от гнойников и нарывов, поисковые палочки, булавочки, подгоняющие платье по фигуре, и прочие магические вещи, однако в скором времени это может закончиться.

— Эльфы перестали сотрудничать с торговцами? — удивился Фархат.

— Эльфы незаконно проникли на территорию О-шо и убили около тридцати детей.

— Да вы что! — Фархат так удивился, что даже привстал на троне.

— По крайней мере, именно эту цифру озвучил один купец из Рахана, — поклонился гость. — Он проезжал мимо сигнальной вышки и услышал разговор.

— Зачем эльфам убивать детей?

— Не знаю. Это очень похоже на глупую шутку, но в таком случае шутник не стал бы придумывать, что старший народ убивает только мальчиков и исключительно в возрасте от девяти до двенадцати лет.

Эл'льяонт тряхнул головой и вышел из тронной залы. Конечно, это просто слухи. Эльфам не нужны человеческие дети ни живые, ни мертвые. Старший народ ценит чужую жизнь и душу и не убивает кого бы то ни было без веской причины, а убийство детей оправдать нечем. Это просто очередные вымыслы хомо обыкновениус об эльфах.

Но почему столь жестокие? Неужели Фархат прав, и люди ищут повод для войны? Неужели хомо обыкновениус завидуют старшему народу столь сильно, что рискнут развязать войну с обладающими магией? Нет, не может быть. О-шо не справится с ил'лэрийцами, даже если объединится с Ви-Элле и Раханом. Тогда кому выгодны эти слухи?

— Слышал? — Тахир толкнул Эл'льяонта в спину. — Твои в атаку пошли.

— Глупости! — рассердился мальчик. — Мы не станем воевать! Нам не нужны ваши земли! А больше вы не можете предложить старшему народу ничего интересного.

— Кроме детей. Остроухим зачем-то понадобились наши дети.

— В мертвом виде? — возмутился полукровка. — Мы не некроманты, — Эл'льяонт сморщился. — Phalhalla renag boellieh.

— Переведи, — потребовал Тахир.

— Не позволяйте длинным языкам залезать вам в уши. Не верьте слухам.

Эл'льяонт решил последовать своему же совету, но на следующий день услышал новые известия. На утреннем приеме Фархату доложили, что эльфы не просто убили детей в одном из городов О-шо, но продвигаются вдоль границы к Ви-Элле, и количество жертв уже вплотную приблизилось к сотне.

— Не может быть, — сжал кулаки Эл'льяонт. — Невозможно. Это выдумки.

— Чересчур страшные выдумки, — ответил Фархат. — Хотел бы я не верить в это, но мои люди не лгут. Твой народ сошел с ума. Если так продолжится, О-шо и Ви-Элле выступят против Ил'лэрии. Ты помнишь, о чем я тебе говорил?

Эл'льяонт кивнул. Если раньше он сомневался, не хотел верить и мечтал поскорее вернуться домой, то теперь ему стало необходимо удостовериться, что все это неправда.

— Не может быть, чтобы эльфы убивали детей!

— Тем не менее, это так, — Фархат поманил ребенка к себе, а когда тот приблизился, зашептал: — Жители О-шо изумлены, ви-эллийцы озлоблены, раханцы готовятся встретить незваных гостей оружием. У слухов длинные ноги. Эльфы убивают детей, и движутся очень быстро. Учти это при своих размышлениях.

— Долг каждого эльфа следовать закону, — ответил Эл'льяонт, — и предназначению.

Он замолчал, и король верно истолковал молчание.

— Ночью, — негромко произнес он, — устроим разговор со звездой. Ты поймешь, что именно тебе предстоит изменить судьбу Ил'лэрии, примирив людей и эльфов. Ты впишешь свое имя в историю, а мое имя будет стоять рядом.

Эл'льяонт нервничал. Утром истекал срок его размышлений над предложением Фархата, а с минуты на минуту настанет полночь, и он узнает то, что не позволила узнать ему его мать. Может быть, его предназначение действительно состоит в том, чтобы примирить старший народ и хомо обыкновениус и предотвратить войну, для которой у людей неожиданно появились веские причины? Может, Кьолия выслала его из страны именно поэтому, опасаясь, что ее сын погибнет в борьбе за мир, а не потому, что он служил напоминанием о греховной любви к хомо обыкновениус? Хорошо, если бы это было так!

Они стояли в королевском саду: эльф, король и его новый первый министр. Слуги расположились в отдалении, держа в руках горящие лампы, готовые в любой момент их погасить. К Diehaan следовало обращаться в полной темноте.

Эл'льяонт сомневался в успехе. Он знал ритуал, и пытался поговорить с Вещающей в первую же ночь, когда Дагар остановился ночевать прямо посреди поля. Звезда не откликнулась. Возможно, ей требовалась магия сотого дня рождения, эльфийская земля или сила, которой у Эл'льяонта было недостаточно. В любом случае, волшба Вильковеста вряд ли сработает — ни первого, ни второго, ни третьего у полукровки не было. Тем не менее, он наблюдал за королевским министром с внутренней дрожью.