Последний приют он нашел у самой дороги в Фалесту, чтобы каждый мог поклониться великому стихотворцу. На надгробье же и сейчас можно разобрать простые слова, что он так любил повторять:

"Кто может вольный ветер привязать…"

Правду люди говорят. И почему Нимоа создал мир таким маленьким? Что, не под силу было на спине побольше удержать?

Илча через силу выдавил усмешку. Ведь как получается: за удачей хоть всю жизнь гоняйся - не догонишь, даже если в шаге притаилась, а тут как нарочно… Где бы ни пристроился, а старый знакомец уж тут как тут. Будто нет другого места!

- Ну что? - нетерпеливо окликнула Танит. - Совсем не хочешь на представление? И глазком взглянуть? Одним-единственным?

Она откинулась на подушках, поигрывая браслетом. Озорные пальчики, очень озорные… Но сейчас ему не до озорства. Отец Скании шутить не любит, и если сегодня старик решил, наконец, сдаться, то у Танит скоро будут браслеты из чистого золота. А еще папаша его будущей супруги не любит ждать. Надо идти, и по дороге непременно привести в порядок мысли, чтобы не вляпаться в беду ненароком.

Сейчас Илча жалел, что мало спал этой ночью, однако если дело выгорит, то эти золотые кудри он увидит нескоро. И еще много чего. Кошка. Редкостная, но не из тех, что шляются подворотнями. Роскошная, как золотисто-медовая рохши откуда-то с востока Индурги. Сам он, правда, живьем никогда таких не встречал, но картинок перевидал немало. Старик торгует их шкурами, среди всего прочего.

- Ну, что ты застыл, словно камень? Или мне найти кого-нибудь другого для сегодняшнего вечера?

Женщина отбросила браслет и принялась накручивать змеящуюся прядку на пальчик. Раздражена.

- Пойти туда? С тобой? В такое скопище народу? Да ты с ума сошла! Знаешь, кто там соберется? Да там… знакомца какого-нибудь встретить, что плюнуть!

С чего бы? Что за глупый каприз, совсем на нее не похожий? Или это из-за его упрямства?

Лучше бы не злить ее по пустякам, пришла запоздала мысль, а то еще на самом деле найдет кого-нибудь… Для Илчи до сих пор загадка, почему Танит выбрала его. Говорит, что любит, но он же не дурак. Ведь были же и побогаче, и попредставительнее. Да и молод он для нее. Танит значит "темнота", вот она и темнит. Но день когда-нибудь наступит… И очень скоро.

- Так рисковать! При всем народе! Да еще сегодня! - Вопреки собственным опасениям, Илча тоже начал раздражаться вслед ее глупому упорству. - Из-за чего? Из-за какого-то стихоплета заезжего? Нет, ты вспомни, чем играть вздумала! Вспомни!

Злость всегда подступала внезапно. Ведь только что он был спокоен и даже, вроде, деловит.

Женщина одним движением соскользнула с постели. Едва набросив покрывало, потянулась за чашей. Медленно, словно нехотя, подалась вперед.

- Ну, и зачем же тогда так злиться? Из-за какого-то стихоплета? - поддразнила она и тут же пригубила, не сводя глаз с Илчи. - Забудем, если так. Тебе это тоже не помешает, - протянула чашу ему. - Мне совсем не нравится, когда ты злой.

Не нравится, а подмигнула. И выгнулась так, будто ей только того и надо. Так, что покрывало едва удержалось на плечах, немного соскользнуло и все.

- Только вина мне сейчас не хватало, - через силу буркнул Илча. - Я пойду уже. И кончен разговор. Забудем.

Вблизи от нее злость истаяла сразу же. И чего он взъелся?

- Уже? - Танит коснулась пальчиком распущенной шнуровки его кадамча. - И прямо так? Не лучше ли одеться? Как ты думаешь? - в зеленых глазах плясали искорки.

Наверно, это от вина они так блестят.

- Может, тебе помочь? - Она пригубила из чаши еще раз.

- Ты не умеешь, - притворно вздохнул Илча, невольно принимая ее игру. - Вот на другое ты способна…

- Что поделаешь… Так тебе помочь? - тонкие пальчики прошлись по завязкам.

- Мне пора, Танит. Слышишь, совсем пора.

- Еще есть время, - прошелестели ему на ухо. - Может быть, это в последний раз…

Его словно толкнули.

- Как это, последний?

Танит отступила, Илча подался за ней.

- Как это, последний? Что ты молчишь?

Он снова шагнул вперед, не давая ускользнуть. Женщина еще раз пригубила из чаши, одарила непонятным взглядом, словно примериваясь, удостоить ли его ответом.

- Танит!

- Я была у Иберии…

- Так вот в чем дело! Опять к гадалке ходила! - Можно вздохнуть с облегчением. - И что она тебе наговорила? На этот раз?

- Эй, полегче, - она непонятно усмехнулась, как тень мелькнула. - Это всего лишь гадалка. Ты ведь гадалкам не веришь? Зачем же тебе знать, что она сказала?

- Я хочу знать, в какую ерунду веришь ты, - Илча вновь терпеливо вступил в ее игру.

- А я не хочу говорить.

- Проклятье, ты только что сказала, что это последний раз! Танит!

- Пусти, ты расплещешь вино, - казалось, все внимание женщины поглотили неловкие попытки освободить свои локти.

Он отшвырнул чашу в угол.

- Теперь ты можешь говорить?

- Нет.

- Почему, укуси тебя змея?

- Есть вещи…

Будто она нисколько не обеспокоена скорой разлукой, уж скорее возбуждена, - вон как глаза блестят.

- Да скажешь ты, наконец, женщина!

Должно быть, она решила, что достаточно его помучила.

- Есть вещи, что сбываются, если про них рассказать.

Уже легче.

- Глупость! - уверенно бросил Илча.

- Ну, если так, то о чем тогда разговор? - Танит вновь отступила, и он пошел следом, как привязанный.

- Я ни разу не видел, как сбываются глупые предсказания!

- А мне вот пришлось, - она закуталась в покрывало, что прежде почти ничего не скрывало. Точно вокруг стало зябко. - Я раньше не говорила… Иберия предсказала смерть моего мужа. День в день. И не только это. Я верю ей.

- Чепуха! Он же… ты же сама говорила, как он с полгода от недуга маялся! И все хуже! Тут каждый что угодно напророчит.

- А умер, подавившись рыбьей костью. В разгаре весны, точно в серединный день Восточного Дракона. Она так и сказала: когда Дракон наберет полную силу, то схватит его за горло. Вот я и ждала, дождаться не могла.

Да, не жаловала она своего супруга… но речь-то не о том.

- Мало ли что бывает…

- А ты не верь, - легко согласилась Танит, воспоминания о прошлом не надолго ее смутили. - Но я - другое дело. Мне не запретишь. И если суждено расстаться… то лучше уж сразу. Чего ожидать понапрасну? Я и так всю жизнь прождала. Ты-то свою удачу поймал.

И не понять чего она усмехается. Чтобы горечь скрыть? Или правда ничуть из-за того не горюет?

- А для кого я старался? - опешил Илча. - Не для тебя ли?

- Хм… - принялась она похаживать кругами, потирая хорошенький лобик. - А не ты ли сказал, что добьешься всего, чего захочешь? Причем тут я? Ну да, это я свела тебя со Сканией. И ты мне обязан. Но что с того, когда дело сделано?

- Пока что еще не сделано, - он еле сдерживался. Безумно хотелось чего-нибудь. То ли руки стиснуть до боли, чтобы вскрикнула, то ли вовсе наброситься. - И разве не ты мне все уши прожужжала своей Сканией да ее папашей? Разве не ты все это задумала? Думаешь, мне это очень по нраву пришлось? Да мне с самого начала противно было! И сейчас тоже! Думаешь, я бы сам не добился, чего мне надо? Это ты все: "скорее" да "вернее"! А теперь поворачивать поздно! Так что сиди тихо да жди, пока дело сделается.

- Да, я задумала, и очень ловко, - она нисколько не обиделась, все поблескивала глазками, словно и не злила его только что. - Но жизнь, она такая… по-разному случиться может. Вот мне и смутно, и на сердце тяжело. И думается… про всякое разное.

- Но ты не сбежишь от меня? - попытался поймать ее Илча, но схватил лишь легкую ткань, сама же птичка вывернулась. - Пока я там со Сканией?

- А ты сам? Вот поживешь со Сканией, она хорошенькая… Потом привыкнешь, к папаше ее присмотришься, к делу его намертво прилипнешь. А я все ждать буду… понапрасну. Зачем?