Стоял он так довольно долго, ничего не происходило. Глаза постепенно начали привыкать к темноте. А потом выяснилось, что никакие это не глаза, просто мягко засветились стены пещеры. Самоцветы разгорались все ярче, некоторые камни так и сверкали из стен, словно к ним опять поднесли огонь. Никогда прежде он не видел такой неземной красоты. Разноцветные звезды кристаллов сияли отовсюду: из пола, стен, далекого свода пещеры. Россыпи маленьких огней мерцали и переливались, гоняясь друг за другом. Единственное, что не сверкало, это узкая извивающаяся лента на земле, сильно напоминавшая тропинку. На ней Ветер и стоял. В самом начале. Или в конце.

Если это приглашение, то следовало его принять, тем более что дорога назад отрезана, и путник двинулся вдоль тропы. Ветер быстро шагал, чего время попусту терять, но казалось, он оставался на месте, только яркий узор камней вокруг растягивался, будто плыл. Хотелось еще прибавить шаг, но он удержался, не поддаваясь наваждению, и скоро терпение его вознаградилось: противоположная стена все же двинулась к нему. Наконец она приблизилась настолько, что Ветер не без удивления разглядел самую обычную дверь. Совсем не такие врата приличествовали этим подземным чертогам.

Что теперь, открыть ее? Этим его не испугаешь. И Ветер дернул скобу на себя, как только подошел, без всякого раздумья и передышки.

Дверь отворилась на удивление легко, и гость заглянул вовнутрь. Такая же пещера, только не столь же яркая. Он решительно шагнул через порог и последовал дальше за узкой лентой дороги. Даже не удивился, когда обернулся назад и не увидел не то что двери, а и стены - та успела изрядно отдалиться. Ветер повернулся, намереваясь продолжить путь, и чуть было не соскочил с тропинки от неожиданности.

На тропе стояла женщина необыкновенной красоты и явно благородного происхождения. Открытое белое платье, расшитое слепящими прозрачными самоцветами, отчасти скрывало стан, но Ветру показалось, что она необычайно стройна и восхитительна. Темные вьющиеся волосы, собранные прядями, рассыпались по плечам. Никакой шапочки или обычных золотых нитей - ничего, что скрывало бы их естественную прелесть. Необыкновенная красота. Как это можно описать? Все в ней восхищало, все было совершенным, что ни возьми: благородный облик, слегка удлиненные к вискам глаза, точеные черты, как у самой прекрасной статуи, когда-либо созданной рукою человека. Только кожа была бледновата, словно изголодалась в этой пещере по дневному Канну. Сколько же она тут томится?

Ветер, потрясенный, любовался ее красотой, как вдруг у него внутри, в голове, отчетливо и звонко раздалось:

"Приветствую с добром тебя, Ветер!"

Ветер удивленно вздрогнул. Должно быть, он все-таки тронулся умом этой ночью, так как девушка безмолвствовала, лишь глядела на Ветра спокойно и величаво. Откуда же она взялась?

"Ветер, это я говорю с тобой!" - опять зазвучало внутри.

На этот раз девушка кивнула, подтверждая. Неужели это она? Почему же она рта не раскрывает? Как это может быть?

И вдруг он понял.

- Ты… Дракон? - прошептал Ветер, но эхо оказалось необыкновенно сильным, оно принялось биться о стены, шипя "дракон, дракон, дракон". От этого стало не по себе, хоть не столько он испугался, сколько удивился.

Девушка слегка покачнулась, почти неуловимо - и эхо оборвалось.

"Дракон", - раздалось внутри.

Теперь ее взгляд лишал покоя.

- А почему, - через силу выдавил Ветер, - ты со мной не говоришь?

Красавица вновь склонила голову.

"Я говорю".

- Не так… - он подыскивал слова, но не найдя ничего лучшего, сказал, исходя смущением: - Как все люди. Как я.

"Я не могу говорить, как это делают люди, - ответила Дракон. - Это только форма. Твоя форма - иная, и потому ты слышишь слова, но их нет на самом деле".

- Но ты же… такая же, как я! Для чего тогда служители Святилищ врут нам? - Ветер так и не оправился от потрясения.

"Это всего лишь форма", - повторила она

- Какая форма? - так и не понял Ветер.

"Всего лишь внешняя форма. Для вас. Привычная людям".

- Для нас? То есть… ты можешь принять любую форму?

"Любую. Но эта должна тебе нравиться".

- Должна, - сказал Ветер, - но не нравится.

"Почему?"

"Интересный у нас разговор получается", - подумал Ветер. Вслух же произнес:

- Это… очень красиво, но… мне просто не по себе, когда прекрасная девушка… словно неживая стоит, а голос… внутри меня самого. Как будто залез кто-то.

Вокруг девушки сгустился туман из ниоткуда. Сначала легкий и прозрачный, он быстро уплотнился и скрыл ее от глаз светящимся коконом. Этот кокон был живой. Там внутри что-то переливалось, шевелилось, даже дергалось, а когда он рассеялся в пустое пространство пещеры, перед Ветром стоял уже светловолосый мужчина средних лет в видавшем виды потертом платье. Невысокого роста, худой и гибкий, с уродливым шрамом, спускавшемся с виска через на скулу. Только глаза - спокойные, как озерная гладь в безветренную погоду. А ведь у самого Ветра в глазах - долгие годы отчаяния и усталость. Может, еще и надежда. Совсем не такие у него глаза.

"Такая форма тебе нравится больше?" - зазвучал внутри собственный голос, только тоном повыше.

Ветер все-таки сошел с тропинки и, лавируя между кристаллами, торчавшими из камня, обошел Дракона кругом.

- Да, - наконец ответил он. - По крайней мере, голос мой собственный.

"Ты пришел за Жемчужиной", - Дракон не спрашивал, а утверждал.

- Да, - честно признался Ветер, - за Жемчужиной. Если, конечно, я ее достоин.

"Конечно, - сказал Дракон, - ты достоин. Как и все".

- Как это, все? Мне старик говорил про испытания, про достойных…

"Какой старик?"

- Силивест Бран. Он был здесь. Ты помнишь его?

"Я помню всех. Он тоже приходил за своей Жемчужиной. Он уже старик…"

Вечностью повеяло от этих слов.

- Да, уже старик. Это он показал мне путь сюда. И сказал, что меня послал Нимоа, что я достоин этого Дара. Ему надо было передать свое знание…

"Не следует безоглядно верить словам Силивеста Брана. Как и каждого, кто здесь побывал. Они приходят сюда так же, как и ты, и уходят так же. Потом измышляют то, чего не было. Или извращают то, что было".

- Как придумывают? Для чего? - растерялся Ветер.

"Этого я не знаю".

- Но он мне рассказывал… что не каждый может попасть сюда и получить Жемчужину! Только достойный!

Что-то не укладывалось в сознании.

"Все достойны. Не все готовы. Любой, кто проник, готов. А Бран так долго жил своими выдумками, что сам в них поверил".

- Но как же так? Он мне рассказывал, как дважды ему посылали избранных… то есть Нимоа посылал… и дважды он оттолкнул их! И потому сыновей потерял! Это что же, неправда?

"Нимоа никого к нему не посылал. Но можно сказать иначе: он посылал Брану каждого, кто встречался на пути".

- Что же получается? - озадаченно бормотал Ветер. - Он мог рассказать это любому?! Вот так, просто?

"Конечно. Но не любой ему поверит. Лишь тот, кто к этому готов".

- И любой может придти сюда? За Жемчужиной?

"Конечно. Но придет не каждый".

- И я, выйдя отсюда, смогу всем рассказать… о твоей пещере?

"Попробуй", - предложил Дракон.

- Но почему тогда Бран вообразил, что должен открыть тайну? Именно мне? Даже упрашивал?

"Он придумал свои законы. Как ему виделось, как хотелось видеть. И со временем сам поверил в их истинность".

"Вот это да", - подумал Ветер. И тут опять вспомнил про сыновей.

- Но сыновей-то он лишился на самом деле! Разве их не забрал Нимоа?

"Бран всегда верил больше в свои выдумки, чем в Нимоа. А знаешь ли ты, что стало с теми, в ком он заподозрил избранных?"