Эта мысль пришла Эдриану только сегодня.

— И наверняка представишь Лилиану своим друзьям? — почти с надеждой спросил Бенедикт. — Пора бы Лондону увидеть, какую женщину выбрал себе в жены Олбрайт.

«Почудилось? Или в самом деле глаза у него как-то странно блеснули?» — подумал Эдриан.

— Думаю, не в этот раз. Я пробуду там всего день-два, она слишком устанет.

— Путешествие с женщиной немного похоже на пытку, — кивнул Бенедикт. — Я тебя не осуждаю.

— Да? — Граф с любопытством взглянул на брата.

— Я, конечно, не монах, — усмехнулся тот. — Правда, мои подвиги не идут ни в какое сравнение с твоими, но я все-таки мужчина.

Эдриан понятия не имел, какую жизнь вел его брат. Он всегда считал его простым деревенским сквайром, который по вечерам обедает с Арчи и ценит комфорт больше любой женщины.

— Прекрасная идея, между прочим. Я тоже собирался в Лондон. Можно поехать вдвоем, — предложил Бенедикт.

Невероятно! Эдриан рассказал ему о своих планах с единственной целью: он надеялся, что Бенедикт наконец покинет Лонгбридж.

— У тебя здесь карета, а я путешествую верхом и…

— Разумеется, я тоже поеду верхом, а потом вернусь за каретой.

— Путь не близкий. Из Килинг-Парка он займет целых полдня.

— Ну и что? Это все равно по пути. Нам будет интересно, Эдриан. Помнишь, как мы собирались в Итон?

Да, он помнил. Только брат давно уже перестал быть тем маленьким чертенком.

— Скажи, ты что, меня презираешь? — с веселой насмешкой спросил Бенедикт.

— Конечно, нет.

Эдриан действительно не презирал брата, даже считал, что тот неповинен в сговоре с Арчи; ему только хотелось, чтобы Бен проявлял больше мужества.

— Ладно, поедем вместе.

Сославшись на головную боль, граф отказался от игры в шахматы и направился к себе. Голова у него и правда раскалывалась, но думал он совсем о другом.

К счастью, Лилиана еще не легла. Сидя у туалетного столика, она что-то читала, однако даже не повернулась, будто не слышала, как он вошел.

— Как вы себя чувствуете? — спросил Эдриан.

— Прекрасно, благодарю вас, — пробормотала она.

— Что вы читаете?

— Письмо от Каролины.

Он наклонился, пощекотал носом ей шею, но, когда дотронулся языком до мочки уха, Лилиана отпрянула.

— За ужином нам очень вас не хватало, — прошептал Эдриан.

Она молча сунула листок под шкатулку и сложила руки на коленях. Странно. Лилиана обычно радовалась его ласкам. Он погладил ее по груди, но она не шелохнулась.

— Кажется, мадам, вы не хотите?

— Я ваша жена и не имею права не хотеть. Что бы это значило, черт побери?

— Довольно нелюбезный ответ, — нахмурился он и провел рукой по ее волосам.

Она равнодушно посмотрела на него и медленно встала. В неярком свете свечи ее белый шелковый пеньюар казался легким туманом, поднимавшимся над озером. Не сводя с него глаз, Лилиана направилась к кровати, и он в замешательстве подумал, что она затеяла какую-то новую игру. Эдриан последовал за ней и вдруг замер на месте, когда сгусток белого шелка упал к ее ногам.

Лилиана молча стояла перед ним.

Обнаженная.

О Господи, да у нее великолепное тело!

Его жадный взгляд скользил по округлым плечам, зрелой, полной груди с темными пиками сосков, по гибкой талии, переходящей в соблазнительные бедpa с золотистым треугольником волос между ними. Она никогда такого не делала — и вот теперь стояла перед ним, позволяя ему не торопясь разглядывать ее, сколько он захочет. Правда, долго находиться в бездействии он не мог — восставшая плоть уже рвалась на волю.

— Это приглашение, мадам? — лениво улыбнулся Эдриан. — Если да, я не стану возражать.

Он быстро скинул жилет и рубашку, схватил жену в объятия, крепко прижал к себе податливое тело и, не отрывая губ от ее рта, отнес на кровать. Эдриан продолжал свои ласки, пока до него вдруг не дошло, что Лилиана ему не отвечает. Проклятие, он единственный участник этого сладострастного танца!

Приподнявшись на локтях, он с гневом уставился на нее, но Лилиана в ответ лишь нахмурилась.

Она совершенно не похожа на себя. Ладно, он плохо ее знал, но там, вне этих стен, а здесь, в спальне, он знал ее очень хорошо, и теперь… По спине у него пробежал странный холодок. Эдриан медленно сел, его глаза яростно требовали объяснения.

И Лилиана ответила. Взгляд ее оставался таким же безучастным, когда она вдруг раскинула руки и широко развела бедра.

Как шлюха.

— Ты соображаешь, что делаешь? — рявкнул он.

— Ведь ты этого хочешь, не так ли? Оскорбленный, Эдриан сдвинул ей ноги.

— Это отвратительно! Немедленно прекрати!

— Я предлагаю тебе свое тело, чтобы ты мог получить удовольствие, как обязана это делать покорная жена. Он схватил ее за запястье и рывком заставил сесть.

— Ты хочешь, чтобы я чувствовал себя зверем? Вы этого добились, мадам! — в бешенстве выдохнул Эдриан.

— Я хочу, чтобы ты просто чувствовал, — тихо ответила Лилиана, и в глазах у нее заблестели слезы.

— Неужели ты хочешь именно этого? Ради Бога, чего ты хочешь от меня? — хрипло спросил он.

— Я хочу твоего внимания! — По щеке у нее скатилась одинокая слезинка.

Нет, его жена явно сошла с ума.

— Ты его имеешь! Полностью и безраздельно!

Она заморгала, и за первой слезой побежали другие.

— Ну? Чего вы желаете теперь, леди Олбрайт?

Ее молчание привело его в такую ярость, что Эдриан опрокинул жену на спину, навалился сверху, раздвинул ей ноги коленом и начал расстегивать брюки.

— Ты этого хочешь? Чтобы я взял тебя как обыкновенную шлюху? Такого внимания ты хочешь? — бормотал он, сопровождая грубые слова не менее грубыми толчками.

Лилиана вздрогнула под ним, попыталась оттолкнуть, но он без труда обхватил ее запястья одной рукой и завел их ей за голову.

— Ты хочешь моего внимания, Лили, — ты его получишь!

Он нашел ртом ее грудь, зубы прихватили затвердевшие соски, а его свободная рука обхватила ее тело. Услышав стон, идущий откуда-то из глубины ее существа, он еще сильнее вонзился в нее и удвоил усилия, пока не почувствовал, как Лилиана напряглась, выкрикнув его имя. Два последних толчка — и он уткнулся лицом ей в грудь, отпустив наконец ее руки. Она даже не прикоснулась к нему. Эдриан ждал, казалось, целую вечность, но она все так же безвольно лежала под ним. Тогда он встал и натянул брюки, испытывая такое отвращение, как будто поимел в темном переулке какую-нибудь портовую шлюху.

— Такого внимания тебе достаточно?

Лилиана свернулась клубочком, чтобы он не видел ее лица. В этот момент он почти ненавидел ее. Или себя. Он не знал, кого больше.

— Господи, что с тобой случилось? Ты можешь ответить?

Молчание.

— Помоги мне, Лилиана, — вдруг взмолился он. — Если ты будешь вести себя в нашей супружеской постели как сегодня, я не смогу отвечать за свои действия, так и знай.

Супруга не ответила, и Эдриан с тяжелым сердцем вышел из ее спальни.

Стоя у окна, Эдриан в сотый раз говорил себе, что хорошо сделал, когда немедленно покинул Лонгбридж. Если бы он увидел ее перед отъездом в Лондон, она могла бы спровоцировать его на убийство. Чем больше он думал о неприятном эпизоде в постели, тем больше расстраивался.

Проклятие, он опять почувствовал себя виноватым! Но он это заслужил. И не имеет значения, что она получила удовольствие, факт остается фактом: он взял свою жену как шлюху, изливая в ее лоно снедавшую его ярость.

Эдриан тяжело вздохнул. После случившегося только безумец может испытывать такие острые, до боли, приливы желания.

Вернувшись к столу, граф взял полученную днем записку. Артур узнал от своего поверенного, что он в Лондоне. Они с Кеттерингом собираются играть у Тэма О'Шентера. Не желает ли Эдриан составить им компанию?

Он не видел «негодяев» с тех пор, как уехал из Данвуди, и ему не хотелось воскрешать в памяти ужасные события. Зато он не встретит Бенедикта, ибо в клуб с ограниченным доступом редко заглядывают люди вроде его брата. Эдриан криво усмехнулся. «Негодяи» считали малоизвестный клуб на Риджент-стрит убежищем, где можно было скрыться от приглашений на рауты и балы, от разгневанных отцов и разъяренных мужей.