Он подошел к столику, налил в бокал бренди и, сев перед камином, задумчиво уставился на огонь. Без сомнения, Лилиана оказывала на него влияние и вопреки его воле пробуждала в нем чувства, дремавшие вот уже много лет.

Поначалу он с легкостью игнорировал ее и, проведя с ней пару часов в постели, вообще переставал думать о скромной простушке, на которой женился.

В ней не было ничего такого, что могло бы его заинтересовать, кроме страстных объятий по ночам. Тем не менее, рассердившись на него, она превращалась в другую женщину — как ни странно, очаровательную и жизнерадостную. Эдриан улыбнулся, вспомнив ее брюки, отрезанные волосы и дьявольский блеск в глазах, когда она демонстрировала ему накидку из его шейных платков. У нее красивые, выразительные глаза. Раньше он этого не замечал, как не замечал и того, что местные жители просто обожают ее. То и дело кто-нибудь спрашивал его, когда леди Олбрайт снова приедет к ним в деревню. Макс прислушивается к каждому ее слову, повар ежевечерне готовит ей пудинг, даже миссис Дисмьюк от нее в восторге.

Эдриан чувствовал себя осажденным в собственном доме. Если не толстый щенок под ногами, то еще какой-нибудь сюрприз. И постоянно где-то в доме звенел веселый смех. До того как в его жизнь вошла графиня, его супруга, все слуги при виде хозяина старались поскорее исчезнуть, страшились его гнева, не подавали голоса, если их не спрашивали, и, уж конечно, не смеялись. Казалось, от Лилианы исходил теплый свет, озарявший и согревавший все вокруг, и слуги жили в состоянии приятного умопомешательства и даже его перестали бояться.

Но иногда по ночам ему казалось, что его жена больше никогда не засмеется. Почему она плакала? От чего у нее разрывалось сердце? Ведь он достаточно хорошо обращался с ней, намного лучше других мужей, в этом он был уверен. Она имела все, что хотела, но почему-то чувствовала себя несчастной.

Эдриан снова ощутил беспокойство. Он не желал ничего чувствовать, ведь несколько раз, когда он позволил чувствам взять над ним верх, случалась беда. Смерть матери, упокой Господи ее душу, Бенедикт, кузен Филипп, чья гибель будет ему вечным укором.

Такого не должно повториться. Чего бы Лилиана ни хотела от него, что бы ни заставляло ее плакать по ночам, ей следует это преодолеть, а он постарается сделать их жизнь нормальной, без ненужных мучительных эмоций. Она слишком молода и потому ранима, а он в ответе за то, чтобы ее придуманные чувства к нему не испортили ей жизнь. Значит, ему нужно держать ее на расстоянии хотя бы в физическом смысле.

Работая утром в своем кабинете, Эдриан услышал, как что-то разбилось, и одновременно раздался визг. Он с тяжелым вздохом открыл дверь, посмотрел на осколки вазы, на отвратительные создания, учинившие разгром, и, проигнорировав дружелюбно виляющие хвосты, рявкнул:

— Убирайтесь к своей хозяйке!

В кабинете он яростно дернул шнур звонка и даже не обернулся на скрип двери.

— Пусть там наведут порядок, — велел он.

— Да, милорд, — поспешно ответил Макс.

— Здравствуй, Эдриан.

— Что привело тебя в Лонгбридж? — Хотя сердце у него колотилось, граф спокойно посмотрел на брата. — Тебя послал Арчи?

— Нет, — покраснел Бенедикт.

— Значит, ты приехал увидеться с Лилианой? — насмешливо спросил Эдриан.

— Нет-нет, я приехал увидеться с тобой.

— Может, ты претендуешь и на Лонгбридж?

— Ни на что из твоего наследства я не претендую и никогда не претендовал, — с несвойственной ему холодностью процедил Бенедикт. — Мне очень неприятно случившееся, особенно теперь, когда я приехал уладить наши отношения.

Уладить отношения? И каким образом он собирается это сделать? Между ними годы недоверия и непонимания, черт возьми!

Эдриан услышал смех — значит, Лилиана где-то рядом, и ему очень не захотелось, чтобы она встретилась с его братом.

— Довольно странное намерение, — усмехнулся граф.

Он думал, что никогда больше не увидит Бенедикта. Этот лицемер предал его, трусливо прячась за спиной Арчи, пока не получил его, Эдриана, законное наследство. Закрывая плотнее дверь кабинета, он вспомнил глаза Бенедикта в день свадьбы.

— Не желаешь выпить? Может, бренди?

— Виски. Прошу, Эдриан, поверь, я ничего не знал, поступок отца удивил меня не меньше, чем тебя.

— И ты действительно считаешь, что я тебе поверю?

— Да, — взволнованно начал Бенедикт. — Как я мог об этом знать? Отец был в Лондоне, я в Парке. Я и о Филиппе не знал.

— Смерть Филиппа тут ни при чем, брат. Арчи несколько лет к этому готовился, и тебе все было известно. Бенедикт долго смотрел на бокал.

— Ничего подобного, — наконец заявил он. — Именно смерть Филиппа от твоей руки заставила его принять такое решение.

Смерть Филиппа от его руки… Здорово сказано! Эдриан подошел к буфету и налил себе новую порцию.

— Клянусь, я не собирался заводить об этом разговор, — виновато сказал Бенедикт. — Я только хотел объяснить. Между отцом и тобой что-то произошло… не знаю, что именно и почему… но я в этом не участвовал. Я не мог на него повлиять, он был непреклонен. И пусть я не в состоянии ничего изменить, мое отношение к тебе осталось прежним.

— Твое отношение? — саркастически усмехнулся Эдриан. — Тогда, в Парке, ты его никак не проявил.

— Я был потрясен не меньше тебя.

Граф подошел к столу и начал перебирать лежащие там бумаги. Ложь! Бенедикт прекрасно все знал еще до разговора в библиотеке. Но… что мог предпринять такой слабовольный человек?

— Мне до сих пор не верится. Я много раз думал о причине его презрения. Оно всегда было… необоснованным, я понятия не имею…

— Ты когда-нибудь спрашивал у него? — поинтересовался Эдриан, небрежно просматривая бумаги.

— Нет. А ты? — после долгого молчания ответил Бенедикт.

Если рассказать ему всю правду, это обесчестит мать, а кроме того, узнав обо всем, брат получит над ним власть.

— Невзирая па причины, это нечестно. Клянусь, я пытался убедить отца, чтобы он посмотрел на тебя моими глазами. Я восхищался тобой с раннего детства, Эдриан, и мысль о том, что мы постепенно отдаляемся друг от друга, для меня невыносима.

Граф не верил ни единому слову, видя перед собой только лицо брата во время свадьбы, боль в его глазах и такое же страдание на лице мертвого Филиппа. Кузен тоже восхищался им. А он навлек беду на них обоих…

Честно говоря, каким бы ни был его брат, он не похож на Арчи. И если бы он не принял сторону отца в борьбе за наследство, не состоялась бы и эта недостойная свадьба.

— Мне очень жаль, что так получилось с Лилианой, — вдруг признался Эдриан и сам удивился сказанному.

— С Лилианой? — растерянно повторил Бенедикт.

— Я очень сожалею, что причинил тебе боль, женившись на ней.

— Пустяки. Никаких особых чувств я к ней не испытывал, мне лишь казалось, что она может стать хорошей женой. Она ничего для меня не значила.

Лжец! По тому, как он усердно возился со своей манжетой, было ясно, что даже теперь она ему небезразлична. И естественно, Лилиана выбрала самый неудачный момент, чтобы заглянуть в кабинет.

— Эдриан… — Увидев деверя, она замолчала, но потом вошла, а за ней и оба щенка. — Бенедикт!

На миг графу показалось, что она бросится в его объятия, однако Лилиана резко остановилась и с улыбкой взяла Бенедикта за руку.

Тот подхватил ее под локоть, отшвырнув ногой одну из собак, которая положила мокрые лапы ему на бриджи.

— Лилиана, как я рад нашей встрече! — засиял Бенедикт. — Вы прекрасно выглядите.

Она ничего для него не значила? Да только слепой не увидит, как он ее обожает!

— Вы приехали один? Погостите здесь? Я хочу услышать все новости. Я получила от Каролины письмо, она пишет…

— Можете сообщить вашей сестре, что мистер Фезер не перестает с нетерпением ее ждать, — улыбнулся Бенедикт.

— Чудесно! Думаю, папа все же согласится. — Она потянула его к дивану. — А Том прислал вам что-нибудь? После моего отъезда я получила от него только одно письмо.