Я вернулся в номер, взял трубку и нахальным тоном потребовал прислать мне горничную с нитками и иголками, после чего врубил телевизор.

В телевизоре обнаружился какой-то хор мелюзги в пионерских галстуках, клетчатых костюмах и юбчонках. Полагаю, что это был Большой детский хор под управлением В. Попова. Солист хора — кучерявый блондинистый мальчуган с нелепой стрижкой — лихо запевал бессмертную совковую песенку о том, что если с другом вышел в путь — веселей дорога, без друзей меня чуть-чуть, а с друзьями много… Да… вскрыл пацан мои воспоминания тех времен, когда я остался один-одинешенек в целом свете, воспоминания той поры, когда я еще только осваивал свою профессию и действовал с друзьями-отморозками, причем полными, кончеными отморозками. Да и сам я был изрядный отморозок — такой же, как и мои друзяки, но только менее нервный. Все было прекрасно до того дела, когда мы вознамерились грабануть одну явно бандитскую контору, но встретили ожесточенное сопротивление противника. Мои друзяки, да будет земля им пухом, решили проявить стойкость и несгибаемую волю завалить оппонентов, в результате чего все они как один пали в перестрелке смертью храбрых и получили по своему контрольному выстрелу в голову, а я, не то по счастливой случайности, не то в силу подготовки, которую мне дал отец, смылся в сумрак ночи. Я ушел в ночь, унося в заднице пулю от «ТТ» и глубокое убеждение, что отныне и навсегда я буду работать один, без шизоидных подельников с атрофированным инстинктом самосохранения. Так я и стал одиночкой… и теперь меня чуть-чуть, а когда-то было много.

Пришла горничная и забрала мою куртку, клятвенно пообещав, что через двадцать минут все будет зашито и куртка будет возвращена, что эти услуги будут внесены в счет. Действительно, через обещанный срок горничная принесла мою косуху, идеально заштопанную и вычищенную. Удивительно. В том СССР, который я помню, я бы ждал эту куртку до скончания века, весь поседел бы, дожидаючись, а в итоге мне бы вернули куртку, изорванную пуще прежнего и совсем не мою. А здесь… этот СССР мне решительно нравился.

Я выключил телевизор, оделся, вышел из номера и спустился лифтом на первый этаж. В шикарном холле я первым делом нашел банкомат и бессовестно снял со шпионской карточки тысячу рублей. Сика-Пука не обеднеет, а просидеть безвылазно целый год в кабаке — это моя заветная, трепетная розовая мечта, вот только вставлю новую печень и сразу… а пока я подошел к вахтенному.

— Где моя базука?

— Извините, товарищ, но базук у нас нет — не сдавали, — невозмутимо ответил мне хитромордый вахтенный.

— А что, бывает, что сдают базуки? — спросил я.

— Нет, не бывает.

— Так какого хрена ты тогда паясничаешь? Не сдавали! Тоже мне, шутник выискался! Петросян местного разлива! Видишь? — Я подергал себя за волосы. — Я — раб повышенной свирепости, и с юмором у меня туго. Отдавай мою пушку!

— Какую именно? У меня на хранении 73 пистолета и револьвера.

— Ого! У вас тут что — всесоюзный слет свирепых террористов? Ладно, — сказал я, — упрощаем проблему. Я из номера 80—03, ваш управляющий вчера заходил и очень слезно просил дать ему поиграться моим пистолетом.

— А… Номер 80—03… Это вы вчера холодильник пристрелили? Солидно. «Беретту» забрала фройляйн диссидентка, а этот, очевидно, ваш, вот, пожалуйста. — Он выложил «Магнум» на стойку. — Почищен, смазан, дозаряжен. Эти услуги включены в счет.

— Надо же, какой сервис, не перестаю удивляться, а на счет мне наплевать, потому как не мне его оплачивать. — Я сунул пистолет за спину и собрался выйти из гостиницы.

— Постойте, товарищ, — остановил меня вахтенный, — очевидно, что в СССР вы в первый раз, а ваша секс-машина-хозяйка отлучилась с каким-то похмельным дятлом в розовой рубахе, поэтому я должен вас проинструктировать. Вы не должны никого убивать от скуки или из прихоти, кроме случаев необходимой самообороны. Я вижу, что русским языком вы владеете в совершенстве, поэтому в случае, если на вас нападут лихие самоубийцы, вы должны сказать: «Назад, стрелять буду», после чего вы обязаны произвести предупредительный выстрел в воздух, только после этого вы имеете право отстреливать несчастным идиотам головы или любые другие части тела на собственное усмотрение.

— Вот спасибочки за доходчивые инструкции, а то я, знаете ли, собирался выйти на улицу и на досуге злобно пристрелить десяток-другой пионэ-эров. Так… чтоб рефлексы не тупились, физкультуры ради, но теперь — ни-ни, пускай живут щенята и дорастают до комсомола. — Я тоже умею паясничать... причем на профессиональном уровне.

— А если вам что-нибудь понадобится, — вахтенный придал своему лицу многозначительное выражение, — я имею в виду нечто такое, чего вы не найдете в перечне услуг гостиницы, то…

— Секс и наркотики? Мог бы с этого и начинать, а не ломать комедию. Однако в этом мне помощь не нужна, я всегда и секс, и наркотики нарою самостоятельно, без гидов, в нужных мне количествах, сообразно моим вкусам, а не по прейскуранту.

— А оружие? — невинно поинтересовался вахтенный.

— А разве у вас есть что-нибудь более убедительное, чем мой «Пустынный орел»?

— Среди пистолетов, конечно же, нет, но я могу предложить вам целый спектр автоматического оружия, таких автоматов, каких в Третьем рейхе не сыскать…

— Я все не пойму, — сказал я, — ты делец или ты СМЕРШ? А может, ты КГБ или мент?

— Да тьфу на тебя! — Он нервно перекрестился. — Накличешь!

— Договорились! Как только у меня возникнет необходимость массового убиения больших скоплений человеков, так я сразу и прикуплю у тебя автоматические орудия убийства, для упрощения выполнения задачи. До свидания… товарищ! — попрощался я и таки вышел из гостиницы на свежий воздух.

Я вдохнул полной грудью. Пахнет совком. Мой СССР пах точно так же, как салон «Жигулей» шестой модели моего отца, и здесь тот же духан, еле уловимый, но тот же. Так пахло мое детство… Я с трудом отогнал волну ностальгии и пошел в сторону центра города…

По улицам ездили сплошь «Ауди», «БМВ», «Мерседесы», «Ниссаны», «Форды», «Шевроле», «Понтиаки», «Феррари» и все такое прочее дорогое и капитальное, но на этих автомобилях значились совсем иные логотипы. Здесь тебе и «Жигули», и «Волга», и ЗАЗ, и ЛАЗ, и «Москвич», и «КАМАЗ»… Елки зеленые! Вот это да! Впрочем, удивляться мне уже надоело, а откуда взялись все эти чудеса, можно легко узнать. Надо лишь найти ближайший книжный магазин и купить книгу по истории СССР. Этим я и собрался заняться. Пора уже разобраться в здешнем мироустройстве.

На площади играла бодрая маршевая музыка и прогуливался на удивление стильно одетый люд. Люд бойко приобретал мороженое, пиво-воды, сахарную вату и другие съедобные штуки, что продавались в многочисленных палатках. Нормальные люди, без всякой дурацкой древнерусской тоски в глазах — лишь радостные взгляды и нерушимая вера в завтрашний день и светлое будущее. Я аж обзавидовался: в моем мире у людей рожи сплошь угрюмые и злобные, словно у всех у них в одночасье вероломно сперли последний сахарный пряник.

Крутить на площади маршевую музыку — это хорошая идея, это веселит и вселяет оптимизм. Я оптимистично разглядывал площадь, когда ко мне подошла юная девица с комсомольским значком и протянула мне флаерок:

— Товарищ, если вы не на службе, обязательно посетите театр — у нас гастролирует московский Театр на Таганке, новая постановка «Гамлета», — сказала она жизнерадостным тоном, — просто покажете этот флаер на входе, и вам будет скидка на билет.

— Да? — Я мельком посмотрел на флаерок. Действительно «Гамлет» и цена билета — сущие копейки, но я вернул ей флаер обратно. — Не… на этого «Гамлета» я не ходок.

На то у меня были свои причины — личного характера. Как-то моя очередная ночная нимфа, отягощенная идеей фикс приобщить меня к прекрасному, притащила историческую видеозапись трагедии «Гамлет» в постановке Театра на Таганке. Действительно трагедия. По сцене, изображая из себя великого драматического актера, метался спившийся и сторчавшийся номенклатурный сноб Высоцкий. Публика млела от восхищения, а Шекспир беспокойно метался в гробу. Высоцкий своей игрой не иначе как мстил классику за неведомые грехи.