— Слабак, — нетвёрдым голосом резюмировал Накадзо, глядя на Ютаро. — В наши с вами времена, Руднев-сан, офицеры были покрепче.

Я поднял отяжелевшую голову, сосредоточил расплывающийся взгляд на лице Накадзо. Тот сделал мне знак подниматься. С трудом, опираясь на невысокий столик и воспользовавшись помощью Накадзо, я встал. Антрепренёр порылся в карманах и вынул упаковку таблеток.

— Здесь их лучше не пить, Руднев-сан, — сказал он, вытряхивая на ладонь пару вытянутых, похожих на пули капсул. — Идёмте в уборную.

Я взял у него протянутые капсулы, и мы, помогая друг другу, зашагали к уборной.

— Глотайте обе сразу, — сказал Накадзо, — запивайте водой. Пейте её сколько сможете, пока не начнутся рвотные позывы.

— Так и знал, что это будет рвотное, — буркнул я, глотая капсулы.

Те скользнули легко, а я нырнул головой в раковину, открыл воду и принялся жадно глотать. Раз, другой, третий… После четвёртого желудок подпрыгнул, мгновенно оказавшись где-то у самого горла. Я со всех ног рванул в кабинку, на некоторое время согнувшись над унитазом. Рвало меня недолго, но весьма бурно. Выбрался я из кабинки уже с совершенно ясной головой, но на слегка подкашивающихся ногах.

Накадзо занимал в это время соседнюю кабинку. Вышел он немногим позже меня, и, глядя на него, я примерно мог представить, как выгляжу сам. Бледный, с заострившимися чертами лица и синяками под глазами. Не лучшим, в общем, образом выглядели мы с ним.

— Вот теперь можно и поговорить серьёзно, — произнёс Накадзо.

— Прямо здесь? — удивился я.

— Это место ничем не хуже других, — пожал плечами Накадзо. — Мне надо знать, что связывает вас с Юримару. Не отпирайтесь, фактов можно привести сколько угодно, для обвинения не достаточно, конечно, но для составления общей картины — вполне.

— Я не советский шпион, могу вас заверить, Накадзо-сан, — ответил я, — и враг Юримару. Я буду драться с ним до последнего.

— У вас будет шанс это доказать, Руднев-сан, — усмехнулся Накадзо. — Юримару вчера прислал мне вот это.

Он вынул из внутреннего кармана сложенный лист бумаги, протянул мне. Я пробежал его глазами, но толком ничего не понял.

— Здесь написано слишком витиевато для моего знания японского, — пожал плечами я, возвращая бумагу.

— Это формальный вызов на поединок, — ответил он, пряча её обратно. — Юримару вызывает меня. Но так как он теперь владеет сверхчеловеческими способностями, то разрешает мне взять с собой одного спутника для помощи. И я решил взять вас, Руднев-сан.

— Почему именно меня? — удивился я. — Вы ведь подозреваете меня, вдруг я ударю вам в спину, Накадзо-сан?

— Вы имели много шансов сделать это, — пожал плечами Накадзо, — но не сделали. Могли угнать «Коммунист» с кристаллом духа, который стал бы весьма выгодным приобретением для Советов. Если бы вы работали на них, конечно.

Антрепренёр начал иронизировать, значит, уже приходил в себя после отрезвляющих процедур. Наверное, и мне должно было полегчать.

— Быть может, покинем этот кабинет, — предложил я.

Мы вместе вышли из уборной, направились к комнате, откуда слышались бравурные ноты «Марша борцов с каии».

— Надо уложить Ютаро-кун и Марину-кун, — сказал Накадзо, — а после отправляться на бой с Юримару. У вас оружия ведь нет, Руднев-сан, но эту проблему мы быстро решим.

— За это спасибо, — сказал я, заходя вслед за Накадзо в комнату, — без оружия на встрече с Юримару я бы чувствовал себя несколько неуютно. А что до угона «Коммуниста», то встаёт вопрос, как его переправить в Союз? Через таможню, боюсь, его не пропустят.

— Каким-то образом этот мех попал к нам, — резонно заметил Накадзо, — да ещё и в столицу. Нашлись бы способы и вывезти его. — И тут же легко переменил тему. — Ютаро-кун я уложу здесь, а вы отнесите Марину-кун в её с Асахико-кун комнату.

На новом месте нас расселили теми же парами, что сложились в ходе тренировок и боевых действий. Исключения составлял я, ибо жить в небольшой комнате с двумя юными девушками не слишком прилично. Так что я делил жильё с Накадзо.

— Конечно, — сказал я, легко поднимая спящую Марину на руки, — тем более, что мне не впервой доставлять её в комнату.

Марина на моих руках заёрзала, будто бы удобнее устраиваясь на постели, и мне пришлось приложить известные усилия, чтобы не уронить её. Хорошо ещё, что нести её было недалеко, под жилые помещения в подземном комплексе было выделено не слишком много места. В общем-то, нормальные для военной жизни условия, но к хорошему привыкаешь быстро, и после нескольких месяцев в театре все чувствовали себя здесь не слишком уютно.

Стучать в дверь комнаты, которую делили Марина и Асахико, пришлось ногой, и это был тот ещё акробатический трюк. Марина на моих руках не собиралась лежать спокойно. Она извивалась, вертелась, бормотала что-то на русском и японском. Да и стучать пришлось не раз и не два. Наконец, дверь открылась, на пороге стояла заспанная и злая, как оса, Асахико.

— Что вам нужно? — раздражённо спросила она.

— Помоги мне, Асахико-кун, — попросил я. — Я ведь не могу раздевать Марину-сан на ночь.

— Не знаю я, что вы можете, а что нет, — пробурчала она больше себе под нос, и уже громче добавила: — Отнесите её на кровать. Маринина заправлена. И выметайтесь из нашей комнаты.

— Да-да, конечно, — закивал я, словно китайский болванчик, и поспешил уложить Марину на кровать, а после этого как можно быстрее покинуть комнату.

Когда за моей спиной захлопнулась дверь, я почувствовал себя намного легче.

Я вернулся в комнату Накадзо. Антрепренёр встретил меня прямо на пороге. Он прикрыл за собой дверь и сделал мне знак следовать за ним.

Мы прошли в самую дальнюю комнату, двери которой никто не открывал. Заперта она не была, а когда Накадзо вошёл и включил свет в комнате, моим глазам предстала впечатляющая коллекция холодного оружия. По стенам были развешаны самые разные образцы, как восточного, так и западного.

— Выбирайте любой, — сделал широкий жест Накадзо. — Это моя частная коллекция. Я собирал её достаточно долго, с юности увлекался.

Сам Накадзо выбрал себе меч, по моим прикидкам несколько длиннее тех, которым орудовал Юримару или другие самураи, из тех, с кем приходилось сталкиваться. Я прошёл вдоль развешенного по стенам и расставленного под ними холодного оружия. Короткие копья, алебарды, в основном, восточные — нагинаты всевозможных разновидностей. Отдельно сложены цепи с гирьками и крюками, я видел, как с такими разминался Сан Саныч, но сам никогда не рисковал повторить даже самых простых из его упражнений. И, конечно же, огромное количество мечей, сабель, шпаг, палашей. Японских, китайских, европейских, был даже странного вида ятаган с черепом на оголовье рукояти, оказавшийся на самом деле африканским н'гусу[21], как объяснил мне Накадзо.

Я выбрал себе удобную шашку, почти с такой же я прошёл Гражданскую и Польскую. Очень удачное оружие. Сделал пару взмахов, выпад, оставшись вполне довольным. Вот теперь можно будет схватиться с Юримару.

— Готовы, Руднев-сан? — спросил у меня Накадзо. Я кивнул. — Тогда идёмте.

Мы покинули убежище. Сели в автомобиль и покатили по ночному Токио. Огромный город светился сотнями огней, казалось, он не спит никогда. По крайней мере, кварталы вроде того Синдзюку, где до пожара располагался театр. И ехали мы, кажется, именно к нему.

— Куда мы едем, Накадзо-сан? — всё же решил уточнить я.

— В театр, — разрешил все сомнения тот. — Юримару выбрал именно это место для нашей дуэли.

— Я не успел, конечно, изучить его за время нашего непродолжительного знакомства, — пожал я плечами, — но этот поступок вполне в его стиле.

— Юримару всегда любил некоторую театральность, — усмехнулся Накадзо, — а антрепренёром в итоге стал я. А где вы успели познакомиться с Юримару?

— Я неверно выразился, — начал изворачиваться я, хотя и специально подкинул Накадзо провокационную фразу, — он знаком мне по своим поступкам. Ему присуща та самая театральность, о которой вы говорили, Накадзо-сан. Все эти эффектные появления в театре, широкие жесты, громкие слова, которыми он бросается…