Литмир - Электронная Библиотека
A
A

— В качестве судьи, — ответил юноша. — Вы будете останавливать наш поединок, как только увидите, что один из нас попал по другому. Мы же не будем бить всерьёз, чтобы ранить или убить друг друга, и потому нужен судья, который бы увидел, кто попал первым и остановил схватку.

— Мне бы тоже хотелось принять участие в вашей тренировке, — сказал я. — Вот только вашими мечами я драться нормально не смогу, привычки нет, а сабли здесь не найти, разве только бутафорскую взять. — Я усмехнулся.

— У Марины-сан есть сабля, — сказала мне Сатоми. — Я видела её пару раз, только она называет её как-то странно. Много шипящих звуков.

— Шашка, — ответил я, намеренно растягивая оба звука ша. — Неужели она её с самой Гражданской хранит. Я свою оставил, когда бежал из Харбина.

— Я бы хотела попробовать пофехтовать катаной против шашки, — задумчиво произнесла Сатоми, опустив меч.

— Вряд ли Марина-сан согласиться, — покачал я головой. — Она, как я понял, предпочитает холодному оружию огнестрельное.

— И просить у неё шашку нельзя, — согласилась Сатоми. — Так мы будем фехтовать, Ютаро-кун?

— Вы готовы, Руднев-сан? — обратился ко мне юноша. Я кивнул. — Кстати, вы подаёте и сигнал к началу боя, — добавил Ютаро.

Молодые люди встали друг против друга, держа мечи почти одинаковым манером. Я набрал в лёгкие побольше воздуха, поднял правую руку и выкрикнул дурным голосом:

— Хадзимэ!

Сатоми рванулась в атаку. Ютаро принял её выпад на основание клинка, отступил на полшага, контратаковал. Сатоми уклонилась, нанесла быстрый удар, который Ютаро отразил, подставив клинок плашмя. Они вошли в клинч — клинки тонко запели, в стороны полетели искры. Ютаро попытался продавить Сатоми, ведь он был сильнее девушки и тяжелее её, но это было ошибкой. Сатоми скользнула в сторону и вниз, разрывая клинч, сдвинулась на полшага вперёд и очень плавно повела мечом. Наверное, в настоящем бою это был бы резкий, отрывистый удар, и остро отточенный клинок распорол бы не только одежду Ютаро.

— Стой! — крикнул я, вскидывая левую руку. — Раунд выиграла Сатоми-кун.

— Я заметил, — усмехнулся юноша. Он проверил разрез на одежде — клинок Сатоми даже не коснулся его тела, — как будто ледяной ветер по коже прошёлся. Продолжаем.

— Хадзимэ! — выкрикнул я, как только молодые люди встали в позицию.

Они снова сошлись, а затем ещё раз, и ещё, и ещё. Зазвенели клинки. Молодые люди скользили друг вокруг друга, обменивались быстрыми выпадами, парировали и уклонялись. И раз за разом победителем выходила Сатоми. Она всегда отказывалась быстрее Ютаро, её удары были точнее и второй или третий из них всегда достигал успеха. Однако юноша не отчаивался, не смотря на столь явное преимущество соперницы. После второго поединка даже я понял, что разница в классе между противниками очень велика, и у Ютаро нет ни единого шанса победить Сатоми. И всё же, он довёл и себя и её до полного изнеможения, первым попросив о передышке.

— Хватит, Сатоми-кун, — сказал он, опуская оружие. — Если так дело пойдёт и дальше, от моего меча ничего не останется. — Он поднёс режущую кромку к лицу, рассматривая повреждения, нанесённые клинком девушки. — Всё-таки твой меч не чета моему син-гунто.

— Благодарю, Ютаро-кун, — церемонно поклонилась Сатоми. — Спасибо и вам, Руднев-сан, вы были хорошим судьёй. — Она поклонилась снова, спрятала меч в ножны, в последний раз поклонилась нам на прощанье и ушла в театр.

— Задержимся немного, Руднев-сан, — попросил меня Ютаро. — Я уже несколько дней ни с кем не болтал о пустяках, а очень хочется. — Он рассмеялся и лёг на траву газона, закинув руки за голову. Меч в ножнах положил рядом с собой.

— Я не против, Ютаро-кун, — сказал я, садясь рядом. — Мне тоже в последние несколько дней не хватало человеческого общения.

— Почему вас так усердно проверяли, Руднев-сан? — удивился Ютаро. — Вы же являлись по первому же звонку в контрразведку.

— Меня не столько проверяли, Ютаро-кун, — ответил я, — сколько завербовать пытались. Садао-тайсё, наверное, постарался.

— Военный министр? — обернулся ко мне Ютаро. — Не может быть! Я его видел на приёме по случаю премьеры «Ромео и Джульетты», но никак не мог подумать, что он мог приложить руку к такому подлому делу.

— Ютаро-кун, — невесело усмехнулся я, — ты же, конечно, знаешь, что Садао-тайсё самый агрессивный антикоммунист во всей Японии. А люди такого ранга, как он, совсем по-другому смотрят на подлость. И будет уже об этом, Ютаро-кун, не самый приятный для меня разговор.

— Простите, Руднев-сан, — попытался вскочить, чтобы покаянно поклониться, Ютаро, но я удержал его.

— Не надо, Ютаро-кун, — я отпустил его плечо, — твои извинения приняты и довольно на этом. — Ютаро сел и я, чтобы переменить тему, спросил у него: — Я сразу заметил, что ты сильно уступаешь Сатоми-кун, однако продолжал сражаться. Вот едва меч не испортил. Для чего это?

— Куда мне с моими уроками военной академии против твоей школы фехтования, — усмехнулся я. — Сатоми-кун, хоть и девочка, но, в первую очередь, наследница старинной школы семьи Кузуноки. Её с самого детства учили обращаться с мечом. В настоящем бою я бы не продержался против неё и нескольких секунд.

— Тогда мне совсем непонятно, зачем надо было затевать эту дуэль, — развёл я руками.

— Почти все девушки из труппы, да и не только, — объяснил Ютаро, — нашли себе занятие, которое помогает им отвлечься от мрачных мыслей. Накадзо-доно, например, пьёт уже который день, с этим я ничего не могу поделать, как бы ни хотел. От выстрелов Марининого револьвера уже уши у всех болят. Асахико-кун ушла с головой в светскую жизнь. Наэ-кун… — он запнулся, — в общем, я не знаю, где она пропадает. Готон-кун тренируется целыми днями. Сатоми-кун, видимо, хотела поступить так же, но у неё ничего не выходило. Я просто решил ей в этом помочь.

— И только, Ютаро-кун? — усмехнулся я. — Сатоми-кун девушки симпатичная, ты — парень молодой, и твой интерес к ней вполне понятен. — Я подмигнул ему, состроив скабрёзную рожицу.

Юноша, ничего подобного от меня явно не ожидавший, вспыхнул, хоть прикуривай. Я рассмеялся, впервые за долгие дни у меня на душе стало как-то очень легко. Я откинулся на траву рядом с Ютаро и так же, как он, закинул руки за голову. Мы лежали на холодной земле, трава была жухлой и как-то мёртво шуршала, когда я менял позу. Небо над нами медленно выцветало, потом начало наливаться закатным багрянцем. Стало совсем холодно, мы, не сговариваясь, поднялись, отряхнули одежду и направились в театр, надеясь на горячий ужин.

На следующее утро Накадзо лично заявился ко мне. Я только собирался бриться, что было достаточно сложно. Лицо моё пострадало в предыдущие дни, все эти ссадины и синяки, скоблить его — не только долгий, но и болезненный процесс. К нему я решил подготовиться поосновательней, долго правил бритву на ремне, разводил мыльную пену, тёр подбородок, размышляя, может быть, не так и сильно я зарос, и можно показаться на глаза Накадзо в таком виде. Но антрепренёр сам развеял мои сомнения.

— Брейтесь скорее, Руднев-сан, — бросил он. — У нас около четверти часа, так что стоит поторопиться.

— Ясно, — кивнул я и удалился в туалетную комнату с полотенцем через плечо.

Пожилой человек в белоснежном костюме с аккуратно расчёсанными волосами и густыми бакенбардами, весьма удивительными для японца, мог быть только тем самым хакусяку, о котором упоминал Юримару. Взгляд синих глаз просвечивал, словно рентгеновский аппарат. Накадзо и я молча стояли у входа в кабинет антрепренёра, предоставляя право первого слова самому хакусяку.

— Итак, Накадзо-сан, — произнёс он, — это и есть тот самый кандидат в пилоты?

— Руднев, — представился я, поклонившись.

— Вы служили в механизированных войсках, верно? — продолжал допрос хакусяку, не соизволивший представиться в ответ.

— У нас их называют войсками БМА, — поправил его я и, опережая новый вопрос, сказал: — Служебная категория шесть — помощник командира батальона.

2
{"b":"182289","o":1}