Полуоглохший, я ринулся к наступающему противнику, теперь уже целя шашкой ему в ноги. Рубанул под колено — на сей раз удачно. Каии рухнул на бок, привалив всем телом вооружённую когтями руку. Не воспользоваться этим было бы просто преступлением. В два шага сократив расстояние, я обрушил шашку на голову каии. Под тяжёлым клинком череп твари треснул и раскололся напополам. Освободив оружие, я оглядел поле нашего небольшого боя.

Сатоми добивала своего врага, раз за разом вонзая меч в его тело. А вот Готон боролась и явно проигрывала ему. Каким бы сильным рукопашным бойцом она не была, превосходство в силе и когти давали каии огромное преимущество. К тому же, тварь была выше и тяжелее, и применить к ней большую часть приёмов дзюдо не получилось бы. В общем-то, Готон удавалось только сдерживать каии, не давая ей прорваться к остальным.

Марина, похоже, расстреляла все патроны, что у неё имелись, так что на помощь Готон пришёл я. Пойдя уже проверенным путём, я ударил каии по ноге, подрубив её. Готон помогла монстру упасть, врезав ногой в бок. Этот каии не привалил себе руку, он даже лёжа продолжал размахивать конечностью, пытаясь достать меня или Готон. Девушка ловко перепрыгнула через неё, впечатала ногу в невеликую голову каии. Затрещали кости, но каии явно остался жив. Готон пришлось быстро отпрыгивать в сторону от его когтей. Этим и воспользовался я. Рубанул шашкой по мощной шее каии, практически отделив голову от тела. Совсем бы отрубил, если б упругая плоть не пружинила под клинком. Но и этого каии вполне хватило. Он растянулся на земле, истекая чёрным ихором.

— Завтра по всему театру выходной, — подвёл своеобразный итог под этой дикой ночи Накадзо. — Репетиции, тренировки и прочие занятия — побоку.

— Надо узнать, что с Алисой-тян! — воскликнула Сатоми.

И все тут же устремились в комнату, где осталась лежать девочка.

Девочка неподвижно лежала на кровати, тяжело дыша. Рядом с ней сидела Кавори, державшая Алису за руку.

— Она дышит прерывисто, и только по этому я понимаю, что Алиса-тян ещё жива, — сказала она, едва увидев нас.

— Марина-кун, — обернулся к девушке Накадзо, — бери мой автомобиль и езжай за врачом.

— Лучше в Асакуса Канон, — посоветовал я. — Здесь буссо помогут лучше врачей.

— Верно, — согласился Накадзо. — Поезжайте с Мариной-кун, Руднев-сан. Вы больше нашего имели дел с тонким миром и всем прочим. Вы лучше объяснитесь с Рюхэем и введёте его в курс дел ещё до прибытия в театр.

Мы кивнули и вместе направились по коридору. Я молча вернул Марине шашку. Оказалось, что ножны так и остались лежать в театральном садике, рядом с телами каии.

— Бог с ними, — отмахнулась Марина, забирая у меня оружие, — после заберём. Не пропадут. А вообще, надо поговорить с Накадзо-тайса, чтобы тебе выдали оружие. С одной моей шашкой против Юримару и каии тебе долго не протянуть.

— Вряд ли мне разрешат ходить по столице Японии с пистолетом, — усмехнулся я. — Я ведь не просто гайдзин, а ещё и бывший командир Красной Армии, потенциальный враг, так сказать.

— Пантелеймон, — рассмеялась Марина, — ты в скором времени будешь разъезжать на боевой машине, которая может уничтожить полквартала города. Что, в сравнении с этим, какой-то пистолет?

— А ведь верно, — протянул я, — как-то не думал над этим в таком разрезе.

— Мы с тобой, Пантелеймон, не можем стать кадровыми офицерами императорской армии, — объяснила Марина. — Но ниша неких военспецов, о которых ты говорил, для нас открыта. Во времена их гражданской войны и после неё, когда император преобразовывал свою армию, он приглашал из-за границы многих офицеров, чтобы учить его солдат. С тех пор и осталась такая вот лазейка для Накадзо-тайса и его таинственного хакусяку.

— Ты не знаешь, кто он? — спросил я. — Этот хакусяку?

— Погоди, — сказала мне Марина. — Спускайся в фойе, Пантелеймон, я оставлю шашку и подгоню авто к входу.

Я вышел на улицу. Ждал автомобиль недолго — Марина поспешала. Я прыгнул на переднее сидение, и мы покатили по начинающим светлеть улицам к Асакусе. На дороге никого не было, потому до храма мы добрались меньше чем за четверть часа. Болтать в пути как-то не хотелось, разговор просто не возобновился. Марина сосредоточенно глядела на дорогу. Мы проехали, что было не совсем по правилам, через сувенирную улицу, подкатили к самым воротам Асакуса Канон.

— Оставайся в авто, — бросил я Марине, — я сейчас приведу Рюхэя.

Она кивнула, а я выбрался из автомобиля и едва не бегом кинулся к воротам. Меня встретил пожилой служитель, ухаживающий за большой курящейся ароматным дымом чашей.

— Молодой человек, — усталым голосом сказал он, — ночь ведь ещё на дворе. Зачем вы врываетесь в храм так поздно. — Он поднял глаза, поглядел на небо и уточнил: — Вернее, рано.

— Простите, — вежливо поклонился я старику, — но мне нужно повидать Рюхэя-сан. Очень срочно.

— Зачем вам понадобился сей отрок, молодой человек? — заинтересовался старец. Говорил он неким «высоким штилем» и понимать его мне было сложновато.

Я очень пожалел, что при мне сейчас нет оружия, и нельзя, как когда-то в двадцатом сунуть деду ствол под нос и наорать, как следует. Работало почти со всеми. Но поступить сейчас таким образом я не мог, а потому решил зайти с другой стороны.

— Я от Накадзо-сан из Европейского театра, — сказал я. — Нам нужна помощь Рюхэя-сан.

— Я почувствовал, что в столице снова творятся неладные дела, — старик медленными движениями тёр тёмный бок благоухающей чаши, — но не думал, что так скоро и именно к нам прибегут с ними.

— Поймите! — не удержался я. — У нас девочка лежит и едва дышит после всех этих «неладных дел». Мне нужен Рюхэй-сан! Он сможет помочь!

— А может и такая старая развалина, как я, на что сгодится, — улыбнулся почти беззубым ртом старец, и только тут, в восходящих лучах солнца, я признал в нём Дорутона. Скромное одеяние заставило меня принять его за служителя.

Ей-богу, сюжет из сказки! Служитель оказывается настоятелем храма, а глупый герой не понимает этого, демонстрируя всяческое неуважение. После этого обычно происходит длинное нравоучение о почитании старости. Но сейчас не было времени на это, а потому я низко поклонился и быстро заговорил, не разгибая спины.

— Дорутон-сан, — сказал я, — простите меня за неуважение, но к нам наведался Юримару. Мы отразили его атаку, вот только Алиса-тян сильно пострадала. Она сейчас лежит пластом, мы опасаемся за её жизнь.

— Правильно опасаетесь, — ответил Дорутон. — Хватит уже спину гнуть, Руднев-сан, помогите мне добраться до вашего экипажа.

Я едва удержался от того, чтобы подхватить худого старца на руки, так бы мы много скорее добрались бы до авто. Однако подобного неуважения демонстрировать я не стал, подставил Дорутону локоть, и мы медленно зашагали к чёрной автомашине. Я распахнул перед старцем дверцу и помог ему устроиться на заднем сидении, сам же прыгнул рядом с Мариной. Не успел я закрыть дверцу за собой, как Марина дала задний ход. Уличка сувениров, по которой мы приехали к воротам Асакуса Канон, была очень узкой, развернуться здесь большой чёрный автомобиль наш не мог. Улочка уже начинала оживать, и редкие торговцы спешили убраться с нашего пути, ругаясь, конечно же, на чём свет стоит.

На наше счастье японских орудовцев[7] поблизости не было, ни то не миновать нам штрафа и разбирательств. Автомобиль развернулся в сторону театра, и Марина нажала педаль газа. Меня вжало в мягкое кожаное кресло, катили бы мы по нашей, расейской, дороге — прыгали бы уже до самого потолка, но тут как будто летели над землёй, так легко и плавно ехало наше авто, управляемое твёрдой рукой Марины.

Примчались в театр мы так скоро, что вводить Дорутона в курс дела не было смысла. Я вышёл из автомобиля, помог выбраться монаху и, вновь подставив ему локоть, повёл внутрь театра. Марина успела поставить авто в гараж и нагнала нас на лестнице — древний старец едва шевелил ногами. Наконец, мы добрались до комнаты, где лежала Алиса. Дорутон потеснил Кавори, которая, казалось, не пошевелилась с нашего отъезда. Он присел у постели Алисы, проверил пульс, пощупал лоб, виски, шею, живот, солнечное сплетение.