«Ах, да что тут такого? — Часы не были сентиментальным подношением; к ним не было приложено записки. — Насколько можно судить, такой подарок Камерон сделал бы своей домоправительнице на день рождения».

Стоит ли артачиться из-за такого пустяка, как часы, когда она уже приняла от своего нанимателя целый новый гардероб? Роза взяла первую книгу из стопки — те, что она уже прочла, исчезли — и сказала в переговорную трубку:

— Мистер Камерон!

— Мисс Хокинс? — тут же раздался ответ. — Надеюсь, осмотр дома доставил вам удовольствие.

— Очень большое. Ваш дом просто поразителен! — искренне ответила Роза. — Не могу себе представить, чтобы у кого-нибудь в этих краях было что-то подобное!

Раздался смешок.

— О, в Сан-Франциско есть и более просторные резиденции, но я льщу себя надеждой, что моя отличается лучшим вкусом. Вы не поверите, какое огромное жилище возвел мой партнер Крокер. Надеюсь, вы извините мне мой выбор часов — я понимаю, что они несколько излишне броские, но они оказались под рукой, и к тому же я не смог устоять перед искушением обыграть ваше имя. Если вы предпочитаете что-нибудь попроще, я распоряжусь, чтобы Поль еще порылся в сейфе… Однако признайте: к вашему новому гардеробу они подходят.

— Мне ничего не остается, кроме как согласиться с вами. — Ох, до чего же Розе нравилась эта словесная дуэль! Может быть, Камерон и беспринципен, может быть, мораль ему вовсе не знакома, но он остроумен и находчив, а к тому же оказывает ей честь, обращаясь с ней как с равной по интеллекту. — Теперь вы узнаете еще об одной моей слабости: я тщеславна и как ребенок жадна до красивых вещей — настолько жадна, что с удовольствием принимаю ваш броский подарок. Спасибо.

«Ну вот, я все сказала, и теперь вы не сможете смотреть на меня свысока».

— Пожалуйста, — снова раздался смешок. — До чего же приятно иметь дело с кем-то, кто знает: прямой и откровенный ответ может быть столь же действенным оружием, как и притворство. Туше . А теперь не начать ли нам?

— Я готова, — тоже рассмеялась Роза и приготовилась читать, поставив рядом с собой чашку сладкого чая с молоком, чтобы при необходимости смочить горло.

И ее изящные часики, и часы на камине показывали начало второго, а сама Роза начала зевать, когда была наконец прочитана последняя книга.

— Мисс Хокинс, вы даете мне все основания радоваться тому, что приняли мое предложение, — донесся голос из переговорной трубки, — А теперь я дам вам возможность насладиться заслуженным отдыхом. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, мистер Камерон, — ответила Роза, допивая чай. — Я с любопытством жду, что вы откопаете для чтения на завтра.

Если его и позабавила эта реплика, Роза об этом уже не узнала: она встала и начала задувать лампы. Только в камине остались догорать угли.

Покрывало на постели снова было гостеприимно откинуто, а шелковая ночная рубашка ждала на подушке. Роза колебалась между желанием принять ванну и стремлением как можно скорее оказаться в постели. Возобладала сонливость.

«Принять ванну я могу и утром», — сказала себе Роза, разделась, аккуратно сложила одежду и протянула руку за ночной рубашкой. Прикосновение прохладного шелка только подтвердило правильность ее решения.

Может быть, Роза и совершила ошибку, согласившись работать на Камерона, но она так не думала. Пусть Ясон Камерон слегка сумасшедший, но ведь таковы и тысячи других людей, посещающих спиритические сеансы и рвущихся на выступления мадам Блаватской. Что плохого в том, что он ищет способ облегчить свое ужасное положение? И что плохого в том, что она ему в этом помогает? Она явно развлекает своего хозяина, и одно это полезно для его здоровья. Лучше ему посмеиваться над ее дерзостью, чем погружаться в апатию и отчаяние.

С этой утешительной мыслью Роза уснула. Полог постели надежно укрывал ее от дневного света, часики уютно тикали рядом с очками на прикроватном столике.

Повелитель Огня Камерон следил в зеркале за читавшей девушкой — своим новейшим приобретением; она, конечно, даже не догадывалась о том, что он ее видит. Здесь, в собственных владениях. Камерон не нуждался в помощи саламандры, чтобы следить за кем угодно: его глазами были зеркала, заколдованные им еще в горниле, до того, как стекло остыло. Зеркала были всюду, однако Камерон предпочел не включать те, что висели у Розы в ванной: он не был склонен подсматривать за раздевающейся девушкой, по крайней мере — за такой невинной.

А Роза — несмотря на весь свой интеллект и образованность — была невинна. Камерон находил такое сочетание и очаровательным, и трогательным. Она напоминала ему одну из карт Таро — «шута», «мудрого дурака», персонажа, исполненного знаний, но при этом совершенно не от мира сего. Как легко было бы заставить ее пасть так, чтобы Роза даже не заметила бы разверзшейся у ее ног пропасти!

Саламандра тоже следила за Розой, танцуя над зеркальной гладью обсидиана, рожденного в жерле вулкана.

— Она гораздо привлекательнее теперь, когда подобающим образом одета, — с удивлением пропищала она. — Даже несмотря на очки.

— Нет ничего непривлекательного в женщине, носящей очки, — резко ответил Камерон. — Если женщина их не стесняется, если она не лицемерка и ханжа, а просто пользуется ими как необходимостью — тогда очки свидетельство силы характера.

Что заставило его броситься на защиту Розы?

«Может быть, дело в том, что она произвела на меня сильное впечатление. Я ожидал увидеть мышку, а вместо этого встретил львицу. Львица, конечно, гораздо предпочтительнее: интересно будет ее приручить и научить являться на зов».

Да, Роза противостояла ему с присутствием духа и остроумием. «Я знаю во всех подробностях, чем занимался со своей сестрой Калигула, и могу процитировать вам соответствующие места по-латыни или, если желаете, в моем собственном переводе». Многие ли женщины посмеют сказать такое, не краснея и не заикаясь? Многие ли приняли бы его подарок и со смехом сообщили о своей любви к красивым вещицам, предоставив ему делать собственные выводы? О, подарок был и в самом деле ценным, но далеко не таким дорогим, как драгоценности и меха, которыми он в свое время забрасывал своих любовниц. Он не мог подарить Розе грошовую безделушку, и какая другая женщина восприняла бы это так, как она?

Среди его знакомых такой не нашлось бы. Розалинда Хокинс оказалась уникальной. Поэтому даже когда главы, которые она читала, и не содержали ничего для него интересного, Камерон предпочитал не прерывать ее, наслаждаясь звучанием ее голоса, мелодией слов.

К несчастью, память подвела его, и выбор книг в этот день оказался неудачен. На огромных листах специального фолианта, который он создал для себя, снабдив каждую страницу ярлычком, чтобы его бесформенные лапы могли их перелистывать, остались выжжены всего одна или две фразы. Завтра нужно будет исправить упущение.

Впрочем, выбор книг определялся не только его собственными потребностями. Читая ему, Роза обретет магические знания, и Камерон таким образом сможет направлять ее образование. К тому времени, когда она окажется готова читать те книги, что представляют для него истинный интерес, она больше не будет удивляться их содержанию. Отвращение она, возможно, и испытает, но не изумление; а Роза уже сумела показать своему нанимателю, что способна не поморщившись заниматься тем, к чему испытывает отвращение.

— Нам она нравится, — неожиданно сказала саламандра. — В ней есть Огонь, хотя в основном она Воздух. Огонь и Воздух танцуют вместе, это — хороший танец.

«Вот как?» Саламандра не так уж часто сообщала о чем-то по собственной инициативе — не в природе этих созданий делиться информацией или высказывать собственное мнение.

Что ж, теперь Камерон знал то, чего не знал раньше: магическую природу Розалинды. Это было полезно: так легче предвидеть ее поступки, ее реакции, ее склонности.

И теперь становилось понятно, почему девушка так легко приноровилась ко всему вокруг, почему ей так понравился дом. Ее природа объясняла то явное предпочтение, которое она отдавала цветам отведенных ей комнат по сравнению с другими. Будь она в основном Вода, ей понравились бы Китайская или Изумрудная комната, если Земля — Индийская. Истинный Огонь немедленно влюбился бы в Русскую или Рубиновую комнату и попросил разрешения туда перебраться.