Все же Моисей с помощью знамений, а Аарон красноречием своим убедили соплеменников решиться на исход, и осталось одно препятствие — фараон. Как одолеть его?
Поначалу Моисей с Аароном решили обманом вывести свой народ из Египта. Как ни страшно было Моисею, что его узнают во дворце, ибо, хотя фараон, собиравшийся его казнить, уже давно бальзамирован, наверняка кто-то из его прежних придворных служит новому властелину, он смог преодолеть свой страх.
Его не узнали: Моисей уже был не прежним щеголем, а обдутым ветрами горной пустыни, изморщиненным палящим солнцем довольно пожилым человеком. Никто даже не мог предположить, что это приемный сын покойной царицы.
Фараон принял их как послов земли Мадиамской со всей пышностью, и после принятых в те времена церемоний Моисей заговорил со смирением:
— Священники Мадиамские именем Бога своих предков Авраама, Исаака и Иакова, которого почитают и поныне, просят отпустить народ израильский на три дня в пустыню, чтобы молитвами и жертвоприношениями воздать честь Яхве, Господу своему, дабы знал он, что избранный им народ не перестал чтить Господа своего, хотя он и отвернул лик свой от народа своего…
Иисус хотел было перебить маму вопросом: зачем лгал посланник Господа самого? Мама сама постоянно внушала, что ложь не приводит к добру, а однажды совравшему кто поверит? А теперь, судя по тону, она не осуждает братьев, а вроде бы гордится ловко придуманным предлогом: уйти якобы для молитвы и жертвоприношения, на самом же деле не вернуться. Но мама не сделала паузы, продолжая как раз о том, как пагубно повлиял на жизнь израильтян этот обман, — фараон заподозрил неладное и в отместку велел увеличить дневной урок рабам, да еще приказал строго наказывать тех, кто с этим уроком не сумеет справиться.
Естественно, возроптали соплеменники Моисея и Аарона. Они больше не слушали сладких речей Аарона, не принимали всерьез знамения Моисея, который демонстрировал их в подтверждение того, что он послан самим Господом. Они вполне могли бы побить камнями подвижников, но те сочли за лучшее прекратить убеждать возмущенную толпу.
Пересказав все это сыну, Мириам нашла в свитке нужное место и начала его читать, подчеркивая этим важность свершившегося в те далекие годы.
«И обратился Моисей к Господу и сказал: Господи! Для чего ты подвергнул такому бедствию народ свой, для чего послал меня? Ибо с того времени, как я пришел к фараону и стал говорить именем Твоим, он начал хуже поступать с народом сим; избавить же Ты — не избавил народа Твоего.
И сказал Господь Моисею: теперь увидишь ты, что Я сделаю с фараоном; по действию руки крепкой он отпустит их; по действию руки крепкой даже выгонит их из земли своей. И говорил Бог Моисею, и сказал ему: Я Господь. Являлся я Аврааму, Исааку и Иакову с именем „Бог всемогущий“, а с именем Моим „Господь“ не открылся им. И Я поставил завет Мой с ними, чтобы дать им землю Ханаанскую, землю странствования их, в которой они странствовали. И Я услышал стенания сынов Израилевых о том, что Египет держит их в рабстве и вспомнил завет Мой. И так скажи сынам Израилевым: Я Господь, и выведу вас из-под ига Египетского. И введу вас в ту землю, о которой Я, подняв руку Мою, клялся дать ее Аврааму, Исааку и Иакову, и дам вам ее в наследие. Я Господь».
Мириам помолчала немного, затем, вздохнув, заключила:
— Снова сыны и дочери Израилевы под более страшным игом. Покарал Господь народ свой за грехи его. И только Мессия может сегодня спасти свой народ, взяв грехи на себя.
Она явно чего-то недоговаривала, как понял Иисус. Она вздохнула горестно и в то же время будто бы с облегчением, словно уже знала, что именно сыну ее, посвященному в назареи, предстоит нелегкий путь пророка, а возможно, и Мессии. Говорить, однако, сыну пока еще рано. Пока пусть он знает то, что знает: он — назарей. Не более того.
— О том, как Господь сдержал слово, наказав Египет десятью казнями, я расскажу тебе завтра. Обо всех же остальных деяниях Моисея — в пути. Будем останавливаться в каждом знаменательном месте, чтобы ты хорошо запомнил завет Господа с Моисеем и законы Моисеевы.
С нетерпением ждал юный Иисус вечера, увы, он принес скорее разочарование, чем удовлетворение: слишком жестоко действовал Яхве, чтобы убедить фараона отпустить народ, который тот держал в рабстве; да и жестокость Господа не была направлена на самого упрямца, а на, в общем-то, ни в чем не повинный народ. То он остался без воды, ибо по Нилу потекла не вода, а кровь; то вдруг невероятно расплодились жабы, комары и мухи; то начался мор скота, затем на поля налетела прожорливая саранча, и в стране начался голод, который, в свою очередь, повлек за собой всевозможные болезни и массовые смерти, — фараону же на все это было наплевать с высоты своего трона: он сыт, здоров, он ни в чем не имел недостатка, и он, поэтому продолжает упрямиться.
Удовлетворить просьбу Моисея фараон согласился лишь тогда, когда сам остался без первенца, так понял Иисус, когда мама его вновь взяла свиток заветов Моисея.
— «И сказал Господь Моисею: еще одну казнь я наведу на фараона и на Египет; после того он отпустит вас отсюда. Когда же он будет отпускать, с поспешностью будет гнать вас отсюда. Внуши народу, чтобы каждый у ближнего своего и каждая женщина у ближней своей выпросила вещей серебряных и вещей золотых… В полночь я пойду посреди Египта, и умрет всякий первенец в земле Египетской от первенца фараона, который сидит на престоле своем, до первенца рабыни, которая при жерновах, и все первенцы от скота. И будет вопль великий по земле Египетской, которого не было и не будет более. У всех сынов Израилевых ни на человека, ни на скот не пошевелит пес языком своим, дабы вы знали, какое различие делает Господь между египтянами и между израильтянами. И пойдут все рабы сии ко мне и поклонятся мне, говоря: „Выйди ты и весь народ, которым ты предводительствуешь“. После сего и я выйду…»
Мириам продолжала читать о повелении Господа, как рабам готовиться к исходу, но Иисус мыслями сосредоточился лишь на одном: как мог Господь толкнуть израильтян на прямой обман соседей и друзей из египтян. Иисус ждал лишь, когда мама сделает паузу, чтобы продолжить дальше уже свой пересказ происходившего тогда. И стоило лишь маме отложить свиток, он тут же с вопросом:
— Скажи, зачем Господь велел брать у ближних серебро и золото будто бы на время, чтобы потом, ночью, уйти с этим золотом и серебром? Отец мне читал заветы Господни, там есть такой завет: «Не обмани ближнего своего»?
— Завет Господа, сыночек, Моисей получил после исхода, на горе Синай. Об этом я тебе расскажу у подножия той горы, когда мы туда с помощью Господа дойдем. А при исходе? Ты сам подумай, уходить, имея золото и серебро, лучше чем не иметь ничего. Предки наши перед исходом и оружием разжились. Тоже где обманом, а где и насильно отобранным. С оружием куда как надежней, чем с пустыми руками.
Ответ мамы еще более разочаровал Иисуса именно тем, что она не видела в обмане и грабеже ничего предосудительного. Переживаемое Иисусом в этот момент вскоре, однако, окажется каплей в море: у подножия Синая он будет потрясен до глубины души, и ту душевную рану пронесет он через всю жизнь и станет проповедовать настойчиво — не убий! А ранили так глубоко его сердце прочитанные мамой из «Исхода» скупые слова: «И стал Моисей в воротах стана и сказал: кто Господень — ко мне! И собрались к нему все сыны Левины. И он сказал им: так говорит Господь Бог Израилев: возложите каждый свой меч на бедро свое, пройдите по стану от ворот до ворот и обратно, и убивайте каждый брата своего, каждый друга своего, каждый ближнего своего. И сделали сыны Левины по слову Моисея: и пало в тот день из народа около трех тысяч человек».
Тогда, правда, Иисус не понял своим еще неокрепшим умом, чего ради такая жестокость, это понимание придет значительно позже, но и после этого он не сочтет приемлемым насильственное насаждение веры, а еще более утвердится в мысли, что вера только тогда будет истинной, когда человек не из-за боязни кары на этом ли свете, на том ли, а по собственному убеждению примет в себя Бога и станет без принуждения исполнять его заветы. Это умозаключение Иисуса станет стержнем всех его проповедей. Но до этого ой как еще далеко: предстоит долгий путь через тернии, и первый этап этого пути, самый маленький, — возвращение на родину.
