Литмир - Электронная Библиотека
A
A

– Кому сказал, лезь внутрь, щенок, – прорычал он, – а не то…

Мне было не видно, что произошло внизу, но я услышал короткий сдавленный вскрик от боли.

– Лезу! Лезу! – захныкал мальчик.

Больше я не услышал ничего, потому что внезапно все закружилось у меня перед глазами, нога соскользнула с ветки, и я, издав истошный вопль, обрушился своими девяносто пятью футами веса прямехонько на согнутую спину грабителя. И сейчас, если вы меня спросите, я не смогу с уверенностью сказать, произошло это случайно или по моему желанию. Может быть, пока я размышлял над тем, стоит ли это делать, случайность сама все за меня решила. Мужчина в ту секунду стоял, наклонив голову, и пропихивал мальчика через маленькое окошко, и я упал на него как раз в том месте, где шея соединяется с позвоночником. Он, издав какой-то свистящий звук, повалился лицом в траву и три раза перекатился, дергая ногами. Его маленький помощник опрометью бросился через сад и в мгновение ока скрылся за стеной. Я же схватился за ногу, которая вдруг заболела так, словно ее затянули в раскаленный железный обруч, и заревел во все горло.

Можно не сомневаться, что уже в следующую минуту в саду с лампами и фонарями собрались все обитатели школы, от директора до помощника конюха. Долго ломать голову над тем, что произошло, не пришлось, мужчину положили на ставень и унесли, я же, весь в слезах, но с гордым видом позволил себя перенести в кабинет врача, где доктор Поди, младший из двух братьев с этой фамилией, благополучно вправил мне лодыжку. Что касается грабителя, вскоре выяснилось, что у него парализовало обе ноги, и доктора не могли сойтись во мнении, сможет ли он когда-либо встать на них. Впрочем, закон не дал им возможности выяснить это, потому через шесть недель после выездной сессии суда присяжных в Карлайле{13} его повесили. Оказалось, что это был один из самых отчаянных бандитов на севере Англии, на его счету было три убийства, и по совокупности обвинений его можно было осудить на десять смертных казней.

Ну вот, я не мог обойти вниманием такой случай, поскольку это самое важное, что произошло со мной в детстве. Но больше я не буду отвлекаться, ибо, думая о том, сколько еще мне предстоит рассказать, я прекрасно понимаю, что, если уходить в сторону от главной темы, я могу вообще никогда не добраться до конца. Дело в том, что, даже когда кто-либо, не профессиональный литератор, собирается изложить на бумаге всего лишь историю своей скромной жизни, даже это может отнять у него все время, однако, если уж ему случилось стать участником таких грандиозных событий, о которых придется вести рассказ мне, это задание может оказаться и вовсе невыполнимым. Но все же память моя, слава Богу, крепка, и я буду пытаться довести начатое до конца.

Именно благодаря этой истории с грабителем я подружился с Джимом Хорскрофтом, докторским сыном. В академии его с первого же дня стали считать первым силачом, потому что, не пробыв в стенах школы и часа, он подрался с Бартоном, считавшимся самым сильным до него, и от одного из его ударов Бартон так отлетел на большую классную доску, что та рассыпалась на мелкие кусочки. Для Джима в жизни всегда главными были мускулы и сила, и уже тогда он был высоким, крепким и немногословным. Больше всего он любил стоять где-нибудь в сторонке, прислонившись широкой спиной к стене и засунув руки глубоко в карманы штанов. Я даже помню, что он имел привычку жевать соломинку в том самом углу рта, в котором потом держал трубку. Если честно, я никогда не понимал, к чему он больше склонен, к добру или к злу.

Боже, какими восхищенными глазами мы смотрели на него! Мы ведь тогда все были маленькими дикарями и питали первобытное уважение к силе. С нами учился Том Карндейл из Эпплби, который сочинял стихи и орудовал алкеевой строфой{14} не хуже, чем обычным пентаметром или гекзаметром{15}, но никто даже не смотрел в его сторону. Был у нас и Вилли Эрншоу, который помнил и в любую секунду мог назвать точную дату почти любого события в истории человечества, чуть ли не с убийства Авеля{16}, даже учителя обращались к нему за помощью, когда что-то забывали. Но он был щуплым, тщедушным пареньком с узкой грудью, и никакие знания не могли помочь ему, когда Джек Симонс гонял его по коридору, размахивая ремнем с пряжкой. Но к Джиму Хорскрофту у всех было совершенно другое отношение. Какие слухи ходили о его силе! Рассказывали, что однажды он голым кулаком пробил дубовую дверь спортивного зала, что как-то раз во время игры в регби, когда Длинный Мерридью вел мяч, он его перехватил, сунул себе под мышку вместе с мячом и, легко миновав защитников, добежал до зачетного поля соперника. Никому из нас и в голову не могло прийти, что такой человек, как он, может думать о спондеях и дактилях{17} или интересоваться тем, кто подписал Великую хартию вольностей{18}. Когда на одном из коллоквиумов{19} он сказал, что это сделал король Альфред{20}, все мальчики в классе подумали, что скорее всего так и было и Джиму, очевидно, виднее, чем автору учебника.

Как бы то ни было, случаем с грабителем я привлек к себе его внимание. Помню, как он подошел ко мне, потрепал по волосам и назвал храбрым чертенком, после чего я целую неделю ходил с задранным носом. На два года мы стали лучшими друзьями. И несмотря на разницу в возрасте, несмотря на то что много раз он нарочно или случайно, просто не рассчитав силы, оставлял на моем теле жуткие синяки или ссадины, я любил его как брата, и, когда в конце концов он уехал в Эдинбург, чтобы пойти по стопам своего отца, я так сильно плакал, что моими слезами, наверное, можно было бы до краев наполнить чернильницу. После этого я еще пять лет провел в классе Бертвистла и под конец учебы понял, что сам превратился в главного школьного силача, потому что тело мое стало гибким, а мышцы упругими, как китовый ус{21}, хотя кряжистости и силы своего великого предшественника я так никогда и не достиг. В 1813 году я распрощался с академией и вернулся домой, где на три года погрузился в изучение искусства выращивания овец; но боевые корабли все так же бороздили моря, армии все так же сходились в битвах, и великая тень Бонапарта все так же лежала на нашей стране. Разве могло мне тогда прийти в голову, что я приложу руку к тому, чтобы навсегда избавить ее от этой тени?

Глава II Кузина Эди из Аймута{22}

За несколько лет до этого, когда я был еще мальчишкой, к нам на пять недель приезжала погостить единственная дочь брата моего отца. Сам Вилли Калдер жил в Аймуте и промышлял плетением рыболовных сетей. Своими неводами и мережами{23} он зарабатывал столько, что нам с нашими овцами и не снилось. Поэтому дочь его приехала в нарядном красном платье и шляпке за пять шиллингов, да еще привезла с собой целый сундук таких вещей, от которых у моей милой матушки глаза полезли на лоб. Чуднó нам было видеть, что у такой молодой девчонки денег куры не клюют – с носильщиком она расплатилась сама, дала столько, сколько он запросил, не торгуясь, да еще два пенса сверху. Имбирный эль{24} для нее был что для нас вода, чай она пила с сахаром, а хлеб мазала маслом, прямо как англичанка.

В то время девочки меня мало интересовали, потому что я не понимал, для чего они нужны. В классе Бертвистла никто о них и не думал, но считалось, что чем девочка младше, тем больше в ней ума, потому что, начиная взрослеть, они сразу же глупели. Никто из нас, мальчишек, не видел смысла водиться с существом, которое драться не умеет, истории рассказывает плохо и не может даже толком швырнуть камень, чтобы не замахать руками, как сохнущая тряпка на ветру. А как они важничали! Можно было подумать, что они и мать, и отец в одном лице. Вечно лезли в наши игры со своими «Джимми, у тебя палец из ботинка торчит» или «Эй, грязнуля, живо домой умываться». В конце концов от одного их вида нас начинало с души воротить.

вернуться

13

в Карлайле… – Карлайл – город на северо-востоке Англии, недалеко от границы с Шотландией, столица графства Камбрия.

вернуться

14

алкеевой строфой… – Алкеева строфа (горациева строфа) – в античной поэзии и ее имитациях строфа из двух одиннадцатисложных, девятисложного и десятисложного стихов. Названа по имени древнегреческого поэта-лирика Алкея (кон. VII – пер. пол. VI вв. до н. э.), оказавшего большое влияние на Горация (отсюда и другое название).

вернуться

15

пентаметром или гекзаметром… – Гекзаметр (гр. hexametron от hex – шесть – и metron – мера) – стихотворный размер античной эпической поэзии: шестистопный дактиль (см. ниже), в котором первые четыре стопы могут заменяться спондеями (см. ниже). Пентаметр (гр. pentametros от pente – пять – и metron) – стихотворный размер античных элегий и эпиграмм: стяженный за счет безударных слогов гекзаметр, в сочетании с полным образующий двустишие (элегический дистих).

вернуться

16

любого события в истории человечества, чуть ли не с убийства Авеля… – Авель – в библейской мифологии сын Адама и Евы, «пастырь овец», убитый из зависти старшим братом Каином – земледельцем, когда бог Яхве предпочел дары Авеля дарам Каина (Бытие, 4:2–8).

вернуться

17

о спондеях и дактилях… – Спондей (гр. spondéios от spondē – жертвенное возлияние) – в метрическом стихосложении стопа из двух долгих слогов, по общей долготе равная дактилю. Дактиль (гр. dáktylos, буквально – палец) – трехсложный стихотворный размер, стопа которого содержит один ударный (долгий) и два безударных (кратких) слога.

вернуться

18

кто подписал Великую хартию вольностей. – Великую хартию вольностей – грамоту, в интересах аристократии ограничивающую права короля и дающую определенные привилегии рыцарству, верхушке свободного крестьянства и городам – подписал в 1215 г. английский король Иоанн Безземельный (1167–1216; правил с 1199 года). Великая хартия вольностей входит в число действующих конституционных актов Великобритании.

вернуться

19

коллоквиумов… – Коллоквиум (лат. colloquium – разговор, беседа) – 1) одна из форм учебных занятий – беседа преподавателя с учащимися для выяснения знаний; 2) научное собрание, на котором обсуждаются доклады.

вернуться

20

король Альфред… – Альфред Великий (ок. 849 – ок. 900) – король англосаксонского королевства Уэссекс с 871 г.; объединил под своей властью ряд соседних англосаксонских королевств.

вернуться

21

китовый ус… – Роговые пластины на верхней челюсти у беззубых китов (до 400 штук). Применяются для различных поделок.

вернуться

22

из Аймута. – Аймут – город на юго-востоке Шотландии, на побережье Северного моря.

вернуться

23

мережами… – Мережа (вентерь) – ставное рыболовное орудие типа ловушки.

вернуться

24

Имбирный эль… – Имбирь – род многолетних трав; имбирь обыкновенный – пряная и лекарственная культура (в корневищах содержатся эфирные масла и фенолоподобное вещество). Эль (англ. ale от старогерманского названия пива – Ali, Alo, Ealo) – светлое английское пиво из ячменного солода, густое и крепкое. Имбирный эль – сладкий сильногазированный напиток с ароматом имбиря; имбирный квас. К пиву (и вообще алкогольным напиткам), вопреки названию, не имеет никакого отношения.

3
{"b":"182047","o":1}