Потом Тоотс вышел во двор и, подбросив в воздух камень, крикнул:
– Глядите, ребята, вот так силища!
– Подумаешь – силища, такой малюсенький камешек подбросить! – отозвались те.
– Эх вы, дурачье, не у меня – у земного шара! – ответил Тоотс.
Затем он пошел к дверям, зажег спичку, подержал ее на ветру и, подозвав поближе нескольких мальчишек, объяснил:
– А ведь правда – теплый воздух вверху, а холодный внизу. Поэтому-то в банях полок наверху устраивают.
И, нетерпеливо грызя ногти, он решил сегодня же смастерить себе глобус. Дерево для этого найдется, надо только вытесать две половинки, похожие на миски, и их склеить.
– Как странно, произнес Арно Тали. Он, слушая Виппера, задумался. – Небесных тел так бесконечно много, и все же они двигаются по определенным путям, никогда от них не отклоняясь.
Он повернулся к Тыниссону.
– О, они ведь иногда и сталкиваются друг с другом, и падают, – сказал тот, – Ты вот выйди ясным вечером во двор, увидишь, что они выделывают.
– Что ж это падает?
– Звезды.
– Ну хорошо, звезды. Но те ведь не звезды. Те, что вместе с землей вокруг солнца двигаются, те совсем другие.
– Все равно – звезды.
– Да нет, как так – все равно!
– Ладно, пусть будет по-твоему. А знаешь, Тали, что надо сделать, когда звезда падает?
– Не знаю. А что?
– Если увидишь, что звезда падает, сразу задумай какое-нибудь желание… Все равно, что ни задумаешь. А в ту минуту, когда ты об этом думаешь, брось что-нибудь в ту сторону, где звезда скатилась; если ничего нет под рукой, так хоть пыль из кармана. И сразу все сбудется.
– Да ну? Откуда ты знаешь?
– Говорят так…
– А сам ты пробовал?
– Нет, не пробовал. Как тут попробуешь – сразу ведь… не сообразишь, а когда придумаешь, хватишься, звезда уже – поминай как звали…
– Гм… А знаешь, Тыниссон, я попробую.
В этот момент они услышали за спиной громкий щелчок. Обернувшись, они увидели, что Визак держится обеими руками за голову, скривил рот и плачет.
– Да разве я виноват? – басом расхохотался кто-то. – Почему ты свою голову не отвел?
– Тоомингас тут ни при чем, – добавил другой. – Просто голова Визака имеет большую силу притяжения. Разве скажешь после этого, что Визаку ничего в голову не лезет!
Заглушая плач Визака и смех ребят, до Тали и Тыниссона донеслись слова Тоотса:
– Вот увидите, глобус я смастерю, пусть обойдется хоть в целый рубль. Увидите, на будущей неделе он у меня будет готов и я при несу его в школу. Сделаю красивый такой, большой и…
– Ради бога, Тоотс, не делай, – насмешливо попросил Имелик, – а то мы прямо испугаемся.
– А я сделаю, увидите, сделаю. На том месте, где наша школа, нарисую большой красный крест, чтобы сразу можно было узнать, где мы находимся. И речку нашу нарисую, и…
– Нарисуй на своем глобусе и кистерову картофельную кучу, – отозвался Имелик. – А когда будешь речку рисовать, не забудь и плот на дне – обязательно отметь.
– Чудак, кто же такие вещи сможет на глобусе нарисовать!
После следующего урока Тоотс опять подошел к Випперу и спросил:
– Откуда ты все это знаешь, Виппер?
– Что знаю?
– Ну, всю эту механику… насчет земного шара… как он двигается и…
– Об этом книги есть.
– А, книги. Ну да. Значит, ты такие книги читаешь?
– Читаю.
– Всегда?
– Не всегда. Когда время есть.
– А сам говоришь, что четыре года в школу не ходил.
– Ну и что же. Можно и дома книги читать и учиться.
– Читать-то, конечно, можно – рассказы всякие… Я и сам такие читаю… А вот учиться?..
– И учиться можно.
– Гм?..
– Конечно, можно.
– Зачем же ты тогда в школу пришел?
– В школу, да… В школе все-таки учение лучше подвигается.
– Отец заставил?
– Отец! Почему отец? Я сам захотел.
– Сам захотел в школу?
– Да, хотел дальше учиться.
– Гм… сам уже взрослый мужик, а все еще охота в школу ходить. А дома кто работает?
– Работа работой… Работать тоже приходится. Летом работаю, коплю деньги, чтобы зимой можно было учиться.
– А-а! Знаешь что, Виппер, раз ты летом накопил денег и тебе читать охота, купи у меня книжку рассказов – очень интересная.
XIX
Идет весна. Уже чернеют холмы и пригорки. На лугу весь день посвистывают веселые скворцы в черных сюртучках. Меж кустов и кочек выглядывают из-под влажного мха желтые головки, словно дети поутру из своих постелек. Всюду столько солнца и света, что даже глазам трудно привыкнуть. Малыши уже вооружились крошечными деревянными лопатками и идут „делать весну“. Ведь ясно – чем больше удастся накопать во дворе маленьких канавок, тем скорее придет весна. Не беда, если промочишь ножки и мама будет сердиться ради наступающей весны можно все вытерпеть.
Прыгать через канавы и ручейки очень опасно: хотя сверху они еще полны рыхлым снегом, но под ним неосторожного помощника весны подстерегает вода. Каждое утро прибывают все новые пернатые певцы, словно всюду готовятся к большому певческому празднику.
Субботний полдень. В школе только что кончился последний урок, и ученики собираются домой. Вместе с другими во двор выходит и Арно Тали. За зиму он заметно вытянулся, но бледные щеки и ввалившиеся глаза придают ему болезненный вид. Волосы у него давно не стрижены, и картуз, надетый по случаю теплой погоды, ему чуть мал. Он застегивает пальто и молча направляется к воротам. Он как будто и не замечает визга и крика ребят вокруг – мысли его блуждают где-то далеко. У ворот он вдруг испуганно останавливается, отступает на несколько шагов, затем резко поворачивает назад и делает большой крюк через церковный двор, чтобы выйти на шоссе другой дорогой. Недалеко от ворот стоят Имелик и Тээле. Имелик замечает Арно и, показывая рукой в сторону церковного двора, говорит Тээле:
– Смотри, куда Тали пошел. Почему он идет другой дорогой?
– А я откуда знаю? – смеясь, отвечает Тээле.
– Чудной парень, – замечает Имелик. – И чего он дуется?
– Не знаю, что с ним такое, – отзывается Тээле и глядит вследАрно.
– А ты догони его, спроси. Вам ведь по дороге. Раньше вы всегда ходили вместе, а теперь почему не ходите?
– Он, видно, не хочет. Вечно вперед убегает или ждет, пока я пройду.
– Почему?
– Да откуда я знаю!
– Ну все-таки, что-то должно быть…
– Ничего не знаю. Может, задается, что умный такой.
– Может, и так. Поди раскуси его – ни с кем он не разговаривает. С Тыниссоном иногда перекинется словом, да тот такой же бука, тоже ни с кем не говорит, кроме Арно. Интересно бы послушать, о чем они между собой толкуют. А что до ума, то… Да, раньше он все хорошо знал, а теперь у него ничего не получается. То ли заниматься перестал, то ли еще что.
– Ничего я про него не знаю.
– А ты побеги за ним, заведи разговор, может, и узнаешь.
– Стану я еще за ним бегать! Пусть себе летит!
– Тээле собирается уходить и на прощание протягивает Имелику руку.
– Ну, до свидания! – До свидания. И завтра приходи, как обещал. – Постараюсь. Имелик с минуту глядит вслед Тээле, потом возвращается в класс. В эту субботу он и Тиукс домой не едут. Делая быстрые шажки, Тээле спешит к шоссе. Пройдя немного, она украдкой оглядывается, но Имелик уже исчез. Он, конечно, не станет так долго смотреть ей вслед, как смотрел, бывало, тот, другой, что сейчас сворачивает на шоссе.
Она еще раз оглядывается через плечо – на глазах у Имелика она ни за что не побежала бы – и бегом догончет Арно.
– Обожди, куда ты летишь!
Арно оборачивается и останавливается, глядя себе под ноги. Сердце его начинает биться учащенно, лицо заливает румянцем. Чего ей от него нужно?
– Что ты так летишь, тебе некогда?
– Нет, я думал, что ты… – бормочет Арно.
– Что ты думал! Ты же знаешь, что я тоже иду домой, в школе не останусь. Ты просто не хочешь больше со мной ходить, вот что.
