- Слушайте, заткнитесь а? - попросил я, подкидывая механику козырного туза, чтобы тот «забрал» и не думал.

- А что он… - попытался оправдаться тот.

Целых десять минут мы, молча с Вовкой, валили по очереди всех противников, наслаждаясь тихой музыкой в салоне и пролетающим степным пейзажем за окном. Но Сашка не был создан для тишины и когда мы пролетали мост, сморозил очередную глупость:

- А что с водой там? Ведь она тоже заражена. Она же потом в реку попадает… А люди пьют ее. И не только люди.

Не выдержал Вовка. Он очень тихо, как всегда, когда на что-то злился, спросил у этого болтуна:

- Слушай, ты же карту видел? Да?

- Ну. - кивнул Санек.

- Так скажи мне чудак-человек… Где ты на ней хотя бы ручей увидел не говоря о реке? Санек заткнулся, и я облегченно скинул ему свои последние карты.

- Я все. Без меня доигрывайте. Кому-нибудь кофе принести из бара?

- Мне не надо. - сказал второй водитель. Остальные тоже отказались и только… конечно же Сашка сказал, что ему надо. Отчего-то меньше всего мне хотелось ему нести. Но я спустился на первый этаж в бар. Пока наливали кофе, посмотрел короткий выпуск новостей о боестолкновениях на Черной в результате которых по нашим данным погибло три пехотинца и сорок боевиков, а по данным повстанцев они ушли без потерь уложив наших не менее полусотни. В общем как обычно истина где-то рядом. Поднявшись со стаканами наверх, я нашел идиллическую картину кукареканья механика под столом на потеху всего вагона.

- Я хочу отыграться! - заявил тот, вылезая из-под столика.

- В следующей жизни. - со смехом заявил ему Вовка.

- Да вы, блин, с Фрицем сговорились. - Возмущался почему-то второй водитель.

- Коха вообще играть не умеет! - с честными глазами заявил Вовка и я кивнул.

- Да-да. Я вообще ваши картинки первый раз в жизни вижу. Так что сговорится со мной нельзя. - сказал я и поставил перед Сашкой его кофе.

Олег и другие ребята никого не стесняясь заржали и водила с механиком только головами покачали.

Больше в карты не играли. Отхлебывающий кофе Сашка докопался до Вовки, как тот попал на работы и Владимир неохотно рассказал про свои художества на стенах высотных домов.

- Так что же среди нас ни одного настоящего уголовника нет? - толи обиженно, толи изумленно спросил Сашка. Я, скривившись, сказал:

- А тебе что? Зоновских порядков не хватает? Стушевавшись, Сашка помотал головой, и Олег ему объяснил:

- Настоящий уголовный элемент на такие работы не берут. А нас… так скажем, неудачников, берут при условии, что мы не побывали в зоне до этого. То есть, как это сказано в программе реабилитации: не прониклись духом уголовного сообщества. Нас сразу после суда ловят и дают шанс на нормальную жизнь. Я лично благодарен.

- Да я тоже… - сказал как-то смущенно Санек и добавил: - Просто странно. Я же все-таки за убийство осужден.

- По неосторожности. - поправил его Серый. - Как и я.

- Не важно. - уверенно уже сказал Сашка. - Убийство есть убийство. Я разозлился на этого придурка и прошипел:

- Слушай, прекрати нам мозги иметь! Хорошо? Я такой демагогии еще в СИЗО наслушался. От следака да психолога.

- Так ты же не за это сидишь. - удивился механик и даже Олег посмотрел на меня изумленно.

- Не за это. - кивнул я. - Я по политике. Но каждый день я такого наслушивался. Меня допрашивали, кто из наших убил стукача ментовского. И было это преднамеренно или нечаянно. Кстати на меня хотели повесить. Не получилось. Я в тот день в Нарве листовки расклеивал… Олег спросил, указывая на меня и Вовку:

- Так вы в одной команде были что ли, горе подрывники? Помотав головой, Вовка ответил:

- Неа, он из пикермена.

- А ты?

- А он обрядник. - сказал я за приятеля.

- Один черт. - уверенно заявил мех, но Вовка ему пояснил:

- Понимаешь, они, типа, воинствующие болтуны. - сказал он кивая в мою сторону - А мы болтуны пацифисты.

От такого определения даже я улыбнулся. Заключение и суд во многом изменили наше понимание мира, с которым мы пытались бороться, и который желали как-то изменить. На все то, чем жили до задержания, мы теперь посматривали с легкой ностальгической улыбкой. Каким смешным теперь казались наши листовки по сравнению с многовековыми институтами власти. Какими маленькими мы оказались по сравнению с жерновами Системы. Но Система, следуя своим же законам, нас пощадила и дала шанс не исчезнуть в лагерях и на долгих работах на юге. Она дала нам шанс и мы искренне пытались быть благодарными ей. Я, к примеру, в то время верил, что, вернувшись в нормальную жизнь, я приеду к родителям и даже под автоматами больше не займусь глупостями, которыми занимался раньше. То через что я прошел, а главное то, что меня миновало, дали мне разума, чтобы оценить прелести моей жизни до всего этого дерьма.

В Погребне мы сошли на платформу и нос к носу столкнулись с патрулем. Конечно, нам пришлось доставать наши увольнительные и карточки. До увольнительной одного из водителей хотели было зацепиться, но, подумав, отпустили. Ведь ясно же что мы в массовом увольнении, налегке и явно ничего плохого пока не задумываем.

На площади перед вокзальчиком мы с Вовкой расстались с остальными и, прыгнув в монорельсовый трамвайчик поехали давно проторенной дорогой к Светке.

Моей подруги дома не оказалось и я, своим ключом открыл дверь. Вошли, сразу чайник поставили. Залезли в холодильник, нашли сыр и наделали бутербродов.

- Я к компу пошел. - сказал Вовка и забрав заготовленные им бутерброды смылся с кухни первым заняв Светкин компьютер.

Я дождался, пока закипит чайник, и налив нам по кружкам кофе потащил их к Вовке.

- Чего пишут? - сходу спросил я, зная, что первым делом он ползет на альтернативные новостные ленты. Он ответил не сразу. Что-то внимательно прочитав, он пояснил, почесав висок:

- Да наши все никак не могут решить давить восстание за Черной или оставить все как есть. Мол, сами в блокаде передохнут. Правительство не одобряет больше активные боевые действия там. Боятся больших потерь в лесах.

- Помнишь сержанта в лагере? - спросил я.

- Ага, а что?

- Он на Черной воевал. - сказал я отпивая горячий кофе. - Когда он нас вез на вокзал, то рассказывал подробненько так, с чувством, что там творится.

- И чего рассказывал? - спросил Вовка скорее механически, чем серьезно интересуясь. Он был погружен в потоки текста и иллюстрации. Пожав плечами, я рассказал:

- Их боевики даже газами, говорит, травили. Зарином. Кивнув, Вовка сказал:

- А наши их типа ничем не травили… Травили. Как тараканов из лесов выкуривали. Хрен что получилось. Что же тут удивляться, если они в ответ самопальным зарином залили наших горе-вояк. Не желая продолжать эту крамольную тему, я спросил:

- Ты со своими так и не связался?

Вовка поблагодарил, что я ему напомнил о его товарищах и полез на ресурс их славной компашки, загримированный под эротический форум. Просмотрев приватные сообщения и не найдя ответа он вздохнул и сказал:

- Ну, правильно. Я бы на их месте тоже бы меня опасался. Вроде в зоне сидеть должен, а тут письма пачками шлет. Я искренне посочувствовал ему, но напомнил:

- Светка через час уже с работы должна придти, так что дай мне тоже почитать.

- Да я только сел! - возмутился изголодавшийся по информпространству Вовка.

- Ну тогда честно разделим. - предложил я. - тебе двадцать минут, а мне все остальное. Светка ведь и раньше придти может.

Договорившись на этом, я оставил его у компьютера, а сам направился в другую комнату посмотреть, что в новостях вообще передают. Включив телевизор, я защелкал каналами в поисках европейской спутниковой передачи. Найдя нужный мне канал, я отложил в сторону пульт и, наяривая бутерброды с кофе, с интересом поглощал происходящее в мире.

Из всех новостей меня, правда, привлекла только хроника боев в районе нашей Черной реки показанная со стороны боевиков. Я мог бы показаться непатриотом, но тщательно процеженная информация в наших СМИ меня нисколько не устраивала. А вот иностранные хоть и смаковали каждую неприятность наших частей в районе конфликта, но зато можно было выбрать нечто среднее, более похожее на истину.