- Коха! - обратился он ко мне.

- Что?! - недоуменно-обиженно отозвался я.

- Ну, чего ты там возишься? Все уже закончили. - Сергей Николаевич бегло оглядел результаты нашей работы. Вылезая из люка в левом борту вездехода он зацепился штаниной за кольцо, через ряды которых по периметру пропускали буксировочный или подъемный трос и, матерясь, повалился на пол с высоты первого этажа обычного дома. Этот неуклюжий боров точно бы себе шею свернул, если бы не Серый и Вовка успевшие подхватить его тушу и даже удержать на руках пока он не встал нормально. Страдая отдышкой от волнения Сергей Николаевич поблагодарил спасителей и снова взялся за меня:

- Давай быстрее. Я поехал за программистом. А потом уже и патроны подвезут и группа принимать вездеход подъедет.

Патроны, гранаты для небольшой пушки на башенке с антеннами, сигнальные ракеты, все это грузилось, как говорится «во избежание…» в последний момент, когда уже закончил работу программист бортсистемы и экипаж был готов принять «козла» в пользование.

До приезда программиста я конечно закончил. Почему-то программист у меня никак не ассоциируется с таким мужчиной предпенсионного возраста. Наверно потому что все мои знакомые программисты были молоды и всяко жизнерадостнее, чем этот старый, разбитый человек, который, влезая в люк на борту «козла» непременно ударялся о верхний край, обязательно при этом матерился, и конечно был всегда серьезен и хмур. Неудачник, одним словом. И как все неудачники, он вечно жаловался на свою работу, но не менял ее, предпочитая оставаться «неоцененным, непонятым» при «неблагодарном» начальстве. Из динамиков вездехода раздалось раздраженное:

- Коха ты вешал оборудование?

- Ага. - крикнул я выкидывая окурок в стену под верстак.

- Иди семьдесят вторую ячейку проверяй! Нет показаний. Опять кабель не подключил. Я нашел нужный слот в котором болталась побитая «искра» и осмотрев крикнул:

- Подключен кабель! Сам прибор накрылся, наверное.

- Ну, так поменяй! - крикнул программист в микрофон, от чего я невольно наморщил лоб.

Подойдя к телефону на стене, я набрал склад и попросил привезти Митрофана замену Искре ДЛПи. Митрофан коротко ответив «Щас» положил трубку и я в ожидании вышел из ворот ангара погреться на ярком солнышке. Выгоревшая трава колыхалась под палящим небом. А в траве кузнечики размером с ладонь непрерывно трещали о своей нелегкой жизни, наверняка, не забывая помянуть «добрым» словом недалекое от нас Поле. Через минут десять в стрекотание кузнечиков влился тонкий гул ползущей телеги и скоро Митрофан вручал мне небольшой, но тяжелый блок «Искры». Поблагодарив я попросил подождать и вернувшись в ангар заменил испорченный. Согнувшись над верстаком, я накорябал записку техникам и прилепив ее скотчем к железному корпусу поломанного блока, передал его Митрофану.

- Отвези по дороге в ремонтку. Пусть посмотрят. Прогер говорит, что он накрылся. Если есть возможность починить, пусть чинят. А нет, так пусть акт списания подпишут, а я потом заполню его и передам Пал Санычу.

Митрофан укатил, а я вернулся в ангар к своим и закурил в их компании, не считанную за это утро сигарету. Я вообще с этой нудной работой сорвался на курении. Смолил без счету и пугался при мысли, что скуриваю две или три пачки сигарет за день. Хотя мой организм и выводил быстрее шлаки и прочую гадость я считал, что это было чересчур, но ничего поделать с собой не мог.

Программист на удивление без приключений выбрался из «козлика» и, кивнув Сергею Николаевичу, сказал:

- Все готово. Пусть принимают. Бортсистемы в норме. Дублирущие системы в норме.

Поблагодарив его Сергей Николаевич связался с лагерем и, поговорив по телефону с начальником лаборатории пригласил экипаж на приемку. Положив трубку, он обратился к нам:

- Давайте ноги в руки и валите отсюда. Тезка, ты останься, поможешь ленты в пулемет вставить и ящик с гранатами подвесить.

Серый недовольно кивнул, а мы, в душе посмеиваясь над ним, вышли из ангара и направились пешком к недалеким складам и офисам штаба.

В столовке мы взяли себе по стакану с подноса у «раздачи». Залили в них кипяток из титана на стене и бросив в стаканы сахар и пакетики с чаем, что были свалены на большом подносе на одном из столов, засели у окна «чаевничать». Вообще наши повара отличались умом и сообразительностью. Еще полгода назад нам приходилось тарабанить в окошко раздачи и требовать, чтобы они нам чай налили. Заспанные повара открывали окошко и с матами и руганью делали свою работу. Потом они, конечно, не выдержали и стали оставлять для нас все снаружи. Не жизнь, а лафа пошла. Мало того, что теперь без заморочек с побудкой поварят можно было чаю попить, так мы еще на вечер набирали сахар и пакетики, чтобы даже на это не тратить кровно заработанные деньги.

- Во сколько поезд в Погребень? - спросил у меня Вовка. Отхлебывая чай, я посмотрел на часы и сказал:

- На этот мы уже опоздали. Следующий через сорок минут. Успеем все сделать и на станцию добраться.

- Надо быстрее чай пить и валить пока нам работу новую не нашли. - резонно заметил мой приятель и я кивнул. Санек, вытянув из кружки пакетик с чаем, поглядел на нас и попросил:

- А с вами можно?

- Куда? - удивился Вовка.

- Ну, в город…

- Так все же едут… - пожал плечами Вовка, делая вид, что не понял молодого.

- Я имею ввиду с вами. - не унимался Сашка. Я помотал головой и сказал:

- Мы к моей подруге в гости едем. Она Вовку еще как-то переваривает, а с тобой рисковать не хочу. - сказал я почти правду.

Новенький пожал плечами, мол, не будет больше напрашиваться и с надеждой поглядел на Олега. Но у Олега в городе были дела поважнее развлечений и ему точно обуза не нужна была. Как он предупреждал еще в ангаре, ему срочно предстояло ехать на пункт спутниковых коммуникаций и звонить матери, которая вся извелась в ожидании, когда сможет увидеть сына. В общем, приходилось Сашке решать: ехать с нами в город и там шататься предоставленный самому себе или оставаться в лагере и рисковать залететь на неплановые работы. Выбор был очевиден для любого разумного человека и спустя полчаса мы уже все стояли у монорельса в ожидании проходящего мимо нашей станции поезда. Микроавтобус лагеря, лихо развернувшись попылил обратно сигналя нам на прощание.

Когда поезд появился среди холмов на горизонте, он приближался так стремительно, что казалось, не остановится чтобы забрать нас на пустынном полустанке. Но инструкции у машинистов относительно этого дикого места были четкие. Когда поезд тронулся, а мы поднявшись на второй этаж заняли места за одним столиком друг напротив друга прибежала проводник и потребовала наши билеты. Какие могут быть билеты у людей со станции, на которой даже билетных касс не было? Мы показали наши удостоверения с фотографиями и проводник от нас отстала. За нас платит наше министерство. Или не платит. Но нас это не касалось, и мы просто достали карты, решив скоротать за ними время.

Пока играли, приходилось еще отвечать на идиотские вопросы Сашки. Он был, как ребенок - верил во всякую чушь, что наговорили о Диком поле и все время спрашивал нас, а правда ли это.

- … А башня волшебника? Она разве с монорельса не видна, когда проезжаешь через холмы?

- То, что показывают девочкам, чтобы они поохали это водонапорка старого сельхозкооператива. - пояснил Олег. Второй механик, «отбиваясь» от моей подачи сказал:

- Если бы башню волшебника можно было бы увидеть из поезда, то все проезжающие хватали бы такие дозы… короче, всех бы пришлось измененными делать перед поездкой в этой местности. Монорельс южнее на восемьдесят километров от края проходит. И то задевает ветрами.

- В смысле… что ветрами? - не понял Санек и «механикус» нервно дернулся:

- Когда очередной раз долбят - облака в небо поднимаются. Если неудачно рассчитали ветра, то может к монорельсу отнести… что непонятного?

- Да все понятно! - надулся на грубость Сашка.

- Так чего чушь спрашиваешь?