Из квартиры Кати я поехал в институт. Вместо того чтобы попасть на вторую хотя бы пару я направился в деканат и написал заявление с желанием сдать экстерном программу, отделяющую меня от третьего курса. В деканате разве что глаза в изумлении квадратными не сделали. Я через пень колоду посещал последний месяц занятия и вдруг прихожу и прошу дать допуск к зачетам и экзаменам второго курса. Из деканата меня отправили к ректору.
Ректор выслушал мою дущещипательную историю о том, что я такой старый, а мои ровесники уже по специальности практику трехлетнюю проходят, кивнул и дал разрешение после сдачи экзаменов за первый курс до первого сентября сдать экзамены за второй. Когда я дома рассказал об этом родители, то услышал нечто новое про себя:
- Молодец, сын. - сказал папа. - Я всегда знал, что ты не захочешь оставаться вторым и третьим. Дерзай.
- Я в тебя верю. - сказала мама и попросила все-таки не сойти с ума сдавая довольно объемную программу второго курса за два месяца.
Я начал учиться. Не так как это надо делать. То, что я делал, называлось «сжигать мозг». Найдя через приятелей врача, что выпишет мне рецепт на некоторые лекарства, уговорив врача, что мне это действительно нужно и от этого зависит больше чем моя никому не нужная жизнь, пройдя обязательное обследование, я получил что хотел. Вернувшись домой с пакетом коробок «НООТРОСТАЗА» я спрятал их подальше от родительских глаз и сел за учебники.
С памятью стало все просто. После этой химии я помнил любой прочитанный текст. Были проблемы с пониманием материала. Но либо через мозговой штурм, либо через Сеть я находил объяснения и эти объяснения так же выжигались в моих мозгах. Ох, я прокляну потом все за то что так себя изнасиловал. - думал я глотая очередную капсулу.
С экзаменами за первый курс я разделался легко. Как мне было и обещано, я, как староста группы, получил по многим предметам оценку на полбалла выше. А по забавному предмету Социология я умудрился получить оценку выше максимальной. Ну, очень меня всегда интересовал социум. Сдав зачетку в деканат, я был послан готовиться к экзаменам вместе с двоечниками второго курса, пытающимися перебраться на третий.
Моя комната превратилась в кабинет безумного ученого. Тетради и многоразовые пластиковые планшеты валялись по полу и мама, заходя, боялась даже что-либо трогать, так как в моей голове жестко заседало, где я бросил тот или иной предмет. Курьезов получилось не мало. Особенно с питанием. Я иногда просто забывал, что не ел почти два дня. Наконец вспомнив это, я наедался от пуза и немедленно усыпал.
Зачеты были самым геморройным препятствием. Без них было невозможно получить допуск к экзамену. Но зачеты получить это было еще то приключение, когда на всех кафедрах оставались только дежурные преподаватели. К примеру, курс базового биологического синтеза я так и не сдал и просто приперся в день назначенного экзамена с пачкой тетрадей и планшетов с решенными работами. Профессор, раздав темы экзамена, буквально все остальное время проверял мои работы, пока я слонялся не допущенный по коридору. Экзаменационная комиссия кажется очень не хотела видеть меня среди сдающих. И профессор отказался принимать у меня экзамен в тот день.
- Вы мне и так всю голову чушью вашей засорили! - возмущался он в ответ на мой ропот.
Придя, домой я завалился спать расстроенный и проспал до вечернего звонка Кати.
- Как ты там, солнце? - спросила она улыбаясь. Я заметил, как она стала ярко красить губы и, что на ее левой щеке появился очередной модный серебристый рисунок.
- Типа, еще живой. - вяло отвечал я.
- Кто тебя там так заездил? Кто такая? Я ее знаю? - спросила она, не переставая улыбаться.
- Вот это мне неизвестно. - Сказал я - может ты и знакома с ней.
- Брюнетка? Блондинка? - улыбалась она понимая что я шучу.
- Базовый органический синтез…
- Ооооо! - рассмеялась Катя - Так ты сменил ориентацию? Тебе нравятся мальчики? Я вымученно улыбался. Наморщив лобик, она вдруг спросила:
- Подожди так органический синтез, он на втором у нас был…
- А у нас вот на первом. - сказал я, не желая посвящать ее в свои планы: - Значит я буду умнее тебя?
- Никогда! - заявила Катя и добавила: - Кстати я по синтезу трояк получила помню. Все лето пересдавала. У тебя двойка?
- Я к экзаменам допуск еще получаю. - честно признался я.
- Неа, - уверенно сказала Катя. - Не судьба тебе быть умнее меня.
Подтрунивая надомной, Катя, мимоходом рассказывала, какие у нее новости за последнюю неделю. С кем она там познакомилась. Какой замечательный у нее руководитель проекта. И вообще, какой лапочка этот Поляков. И парни у него работают отличные. Я хмыкал и просил ее непременно рассказать мне о ее первом парне на новом месте. О впечатлениях.
Смеясь, мы распрощались, и я снова провалился в сон. С началом приема «НООТРОСТАЗА» странные сны больше не снились. Вообще ничего не снилось. Мозгу закрепляющему полученный за день материал было просто не до снов.
Чтобы не вдаваться в подробности я сдал до первого сентября все экзамены и зачеты второго курса за исключением пары предметов. Специальным совещанием мне разрешили посещать занятия третьего курса и досдавать экзамены второго. Моя группа, которую я покинул, была откровенно в шоке, узнав такие новости. Долго и вдумчиво пили за мои успехи. Экзамены я досдал за месяц и чтобы просто добить преподавателей подал в деканат прошение о рассмотрении возможности сдачи до нового года экзаменов за третий курс. Ректор снова вызвал меня и спросил, пользуюсь ли я препаратами калечащими память. Я с честными глазами сказал что нет. Он не поверил, но ничего не мог сделать. Прочитал мне лекцию о вреде химии и мой накачанный «НООТРОСТАЗОМ» мозг до последней интонации запомнил и упаковал полученный материал.
К новому году я сдал экзамены за третий курс. Мне даже не пришлось писать заявление на сдачу четвертого. Меня вызвали в деканат и предложили сдавать за четвертый раз пошла такая пьянка, и освободили от занятий. С этим освобождением я мог иметь доступ к библиотеке и к посещению любых интересных мне занятий.
Родители были в шоке, и отец честно признался, что если я сдам летом экзамены за четвертый курс, то он просто не сможет мне помочь с практикой по специальности. Он даже заикнулся о том, чтобы я подождал со сдачей до следующей зимы, когда его знакомый откроет очередной цех синтеза в сорока километрах от Москвы. Я посмотрел мутным взором на него и отказался поблагодарив. Я не мог понять одного: мои родители действительно думали, что я стану простым оператором синтез машины? Сказав им, что институт меня сам распределит я подумал неплохо было бы воспользоваться предложением Катиного отца и попасть в святая святых. К тому времени Катя уже намеками объяснила мне, что означает слово «бесплатно». В течении всего срока контракта деньги на руки сотрудникам не выдавались. Сотрудник получал все и сразу по завершению его. А до этого времени государство брало о нем полную заботу. Нет. Полную это не то слово. Полнейшую. Все за счет страны. От питания до новомодного музыкального центра, который по окончании контракта уйдет в детский дом или просто кому-то из менее обеспеченных граждан. А если ты отработаешь по контрактам свыше пятнадцати лет, то все предоставленное тебе в пользование за тобой и остается. Правда, нафига, через пятнадцать лет новомодный когда-то аудио-видеоцентр? Но не суть. Главное, что зарплата, выдаваемая по окончании контракта поражала все возможное воображение. Да еще премиальные, да еще и ордена медальки за выслуги. В общем, соблазнительно было потратить всего пятнадцать лет, чтобы потом всю оставшуюся жизнь получать надбавки при работе на государство и быть немного привилегированней остальных. Меня это не конечно не прельщало, но возможность за календарный год получить три года практики стоило некоторых неудобств.
Катя звонила все реже и реже. Было счастьем, если она позвонит раз в неделю. Но я боялся ей, что-либо сказать и когда она светилась на экране раз в две три недели. Вообще звонить перестанет, и что потом? О своих друзьях там она не распространялась особо в последние месяцы. Не говорила и о работе, которую делала под вывеской «совершенно секретно». Разговаривали о какой-то чуши да я все не забывал ей напоминать, что я ее люблю.
