— Думаю, обойдемся без пароля и прочих игрушек, поскольку посторонних поблизости не видать. Давайте прямо к делу. Товар есть?

— Имеется, — ответил Брага. — Только на сегодня мы не готовы…

— Я на сегодня и не настаиваю. Но оттягивать тоже не стоит. Все припасли, что Коршун заказывал?

— Постарались.

— Отличненько! — похлопал Экспедитор боцмана по плечу. — Наши условия вам известны. В какое время удобней подходить?

— Часа в три, — ответил Глыбин. — Ночью, понятно.

— День?

Кэп-бриг пошушукался с боцманом и сказал:

— В среду на будущей неделе.

Ответ не понравился Экспедитору. Он поморщился, точно от зубной боли.

— Долго ждать. И так уж полмесяца вас искали. Этот срок нас не устраивает. Раньше можно?

— Нельзя. Потерпите, — сказал кэп-бриг. — У нас тут кой-какие неприятности. Пусть накал малость спадет.

Экспедитор на секунду задумался, потом встал и рубанул ребром ладони воздух:

— В таком случае условия несколько меняются…

Глыбин оторопел.

— Как — меняются? — чуть не завопил он. — Условия ставили вы, Лев Львович, а не мы!

Брага тоже опешил от такого неожиданного поворота дела.

— Мы же рискуем! — промямлил боцман растерянно. — Вы это должны понимать!

— А вы поймите другое: мы самый оборотистый день теряем — воскресенье! — Экспедитор, раздумывая, потер свой поросший черной щетиной подбородок, потом махнул рукой: — Ну, да ладно, разоряйте добрых друзей! Значит — в среду? Ждите.

Глыбин пригласил гостя посмотреть передачу. Идя по проходу, Экспедитор вдруг приостановился.

— Меня бы до среды навестили… А?

— Сперва надо с этим разделаться, а тогда уж по гостям ходить.

Дважды Лев произнес с сожалением:

— Печально. А я надеялся часть товара без Коршуна заполучить. Хлопочу, больше всех мотаюсь… Печально, — повторил он.

Потолкавшись для виду около смеющихся рыбаков, Экспедитор пренебрежительно сказал: «Эту муть я видел! — и стал прощаться. Уже на корме он опять остановился.

— Все-таки я не теряю надежды. Желательно, чтобы в субботу вечерком. Живу я недалече от места вашего кочевья. Пару шагов, как говорится.

— А что Коршун на это скажет? — хмуро осведомился Глыбин.

— А ему и знать незачем! Все от вас зависит.

Глыбин посмотрел на Брагу, пожал плечами:

— Ладно, помозгуем.

Шаланда задом попятилась от «Альбатроса», с мачты ее сполз парус, и она растворилась в потемках, как невидимка. В сумраке раздавался бойкий стрекот моторчика. Вскоре этот стрекот стал глуше и наконец пропал совсем.

— Ты хоть знаешь, где этот деляга живет? — после продолжительной паузы обратился Глыбин к боцману.

— В Соковинцах, — ответил Брага. — Село отсюда видно. Bo-он огоньки! Он ничего, толковый парень.

— Тут и впрямь недалеко, — согласился Глыбин. — Завтра отправишься с посылками. Дадим, так уж и быть твоему «толковому парню» отдельно.

— Но он же просил в субботу, — возразил Брага.

— Подумаешь, какая точность! — прогудел Глыбин. — Будем делать, когда нам удобней.

— Так нельзя, Макар! — сказал Брага. — Без предупреждения. А вдруг его не будет дома?

— Ерунда! — сердито промолвил Глыбин. — Он же говорил, что будет ждать.

— Так то в субботу…

— Что же, по-твоему, он раз в неделю дома ночует?

— А может, у него нежелательные люди, гости какие-нибудь будут…

Упрямство боцмана расстроило кэп-брига. Он нахмурился.

— Что же ты предлагаешь? — спросил недовольно.

Брага неуклюже переступил с ноги на ногу.

— По-моему, надо перебраться на берег без груза и все разузнать. Потом после договоренности и действовать.

Глыбин мгновение подумал.

— Ладно, — согласился он. — Завтра заночуем под Соковинцами.

На ночевку «Альбатрос» встал не под Соковинцами, как обещал Глыбин, а на старом месте — вблизи промысла, в заливе, отсеченном от моря Гнездиловской косой.

У села побывали днем, после полудня, когда скумбрия, по выражению Мыркина, нырнула на покой. Визит на берег был сделан по настоянию Митрофана Ильича и рыбаков: у кока закончились запасы сахара, круп и хлеба, а у рыбаков иссякло курево.

За покупками отправился Брага.

После того как побывали в Соковинцах, успели сделать лишь один замет. Пойманную рыбу погрузили на баркас. Иван Иванович наспех перекусил и погнал баркас к узкому причалу промысла.

Митрофан Ильич сварил рисовую кашу на сгущенном молоке, вскипятил чай и кормил бригаду. Ели, перебрасываясь шутками и прибаутками.

Вечер подкрался незаметно. Он хлынул густой синевой со всех сторон и быстро затопил все пространство над морем. В небе капельками ртути повисли звезды. Легкий бриз принес с берега тучи мошкары. Насекомые, на редкость настырные, лезли в рот и ноздри. Рыбаки то и дело сердито отплевывались. Митрофан Ильич уговаривал механика на время ужина вместо плафона включить прожектор, яркий свет которого отпугнет мошкару. Чернобров не соглашался, боясь посадить аккумуляторы.

Мыркин взглянул на часы и вдруг что-то вспомнил.

— Эх, прозевал! — хлопнул он себя ладонью по лбу. — Ясное дело, прозевал! А как я ждал этого вечерочка!

Радист выскользнул из-за стола и умчался в радиорубку.

На этот раз Мыркин притащил телевизор на корму. Рыбаки освободили ему стол.

— Опять про барбоса? — спросил Лобогрей, помогая радисту разматывать кабель электропитания.

— Э, нет! На сей раз вещица серьезная. Сейчас моего тезку побачите.

Мыркин вложил в гнездо на телевизоре антенный штырь, щелкнул переключателем каналов и круглой рукояткой под экраном.

— Андрей! — обратился радист к Лобогрею. — Сбегай на бак, антенный шесток повертишь.

Но посмотреть кинофильм «Первый рейс к звездам» так и не удалось. Помешал Иван Иванович. Гундера вернулся расстроенный. Оказалось, что улов перевезли в цех, но взвешивать рыбу приемщик отказался, требуя, чтобы ее сперва пережабровали.

— В честь чего нам жабровать? — осведомился Глыбин. — Мы рыбаки, а не рыбообработчики!

— Я ему тоже об этом упомянул. Так он мне талмуд преподнес. Там написано: малый улов сдатчики должны жабровать сами.

Глыбин подумал немного, потом сказал:

— Раз такая установка — ничего не попишешь. Ступайте все, быстрее управитесь. — Он отыскал глазами Павлика. — А ты останешься, будешь вахтенным. Я бы сам поприглядывал, да меня что-то знобит.

Павлик тяжело вздохнул. Как ему хотелось побывать на берегу, осмотреть промысел! Но приказ капитана есть приказ, нужно подчиняться. Павлик взял на руки щенка и отошел в сторонку.

Рыбаки нехотя перебрались на баркас, проклиная всех бездушных приемщиков на свете. Малек провожал их тревожным повизгиванием.

Поведение щенка не понравилось Митрофану Ильичу.

— Ты хорошенько дежурь, — сказал он наставительно Павлику. — Малек чего-то беспокоится. Постарайся не спать, потерпи маненько. Мы скоро.

Не успел Лобогрей сильным рывком отбить нос баркаса об борта «Альбатроса», как Мыркин попросил вернуться.

— Постой, не торопись, — сказал он Лобогрею, а потом обратился к Глыбину: — Слышь, Макар! Мальца, пожалуй, отпусти с нами. Он давно на берегу не был, забыл, небось, какая она, суша.

Глыбин посмотрел на Павлика, лениво сказал:

— Ладно. Забирайте.

Павлик покосился на боцмана: как он?

— Сигай! — сказал Брага.

Мальчуган мгновенно очутился на кормовой банке рядом с Митрофаном Ильичем.

— А щенка-то куда взял? — всполоши лги Брага.

Павлик передал Малька Мыркину, радист опустил его на палубу «Альбатроса». Щенок тревожно забегал по сейнеру, обиженно скуля. Глыбин цыкнул на Малька, тот юркнул под площадку и затих.

Митрофан Ильич накинул на плечи Павлика полу своего пиджака и прижал к себе.

— Может, лучше останешься? — спросил кок. — А то там сыро, холодно.