– Нет. Ты не лжешь. Но я не считаю, что это следует останавливать.

– Ого, – восхитился Илем. – И пусть погибнет мир? И чего ради?

– Почему ты уверен, что мир погибнет?

– Я цитирую вообще-то. «И внесу я разлад в души людей, чтобы стали все души одинокими, и да будет так, и да погибнет мир». Отрывок из священной книги храма одиноких душ. Не слыхали? Жаль. Поучительное чтение. Особенно лет в десять.

– Я не интересуюсь мелкими верованиями, прости, Илем. Мир не погибнет.

Франк не выглядел удивленным, но Диль отчего-то знал: он удивлен. И немного растерян. Шестая миссия – и впервые такое.

– Ты произвел впечатление, Сандурен. Теперь излагай. Убеди меня прекратить миссию. Найди доводы.

Сандурен сосредоточенно оглядел их всех. Покусал губы. А он искренен. Он верит в то, что говорит.

– Потому что мир не погибнет, а лишь изменится. Потому что вы тормозите прогресс. Ты долго живешь, защитник, ты не можешь не замечать, что мир вырождается. Медленно, постепенно, но становится хуже, чем раньше. Умирает магия. Я считаюсь великим магом, но ты знаешь, что представляет собой величие нынешних магов. Я только слабая тень магистров прошлого. Регресс налицо. Люди не продвинулись вперед, орки не могут выбраться из колыбели, за последнее тысячелетие вымерли три малые расы. Даже эльфы деградируют. Нет великих открытий, а былые достижения забыты или даже преследуются. Кто знает сейчас строение небесной сферы, кто помнит о паровом двигателе, кто слышал о прививках против чумы и оспы? Ты можешь опровергнуть это?

Пока Франк молчал, Диль пытался понять, что значит прививка против чумы. Против чумы – только удача. Либо повезет и болезнь тебя минует, либо боги отвернутся и ты умрешь. Или выживешь, и тогда жрецы решат, что ты заключил сделку с силами зла, и помогут умереть. Правда, на памяти Диля не было эпидемий чумы, а вспышки быстро пресекали, и он не хотел знать, какими способами.

– Не могу, – ответил наконец Франк. – Это так. История идет по кривой вниз. Но заметно это именно в масштабе тысячелетий. Так было и раньше. И я верю, что когда-то это изменится.

– Это изменится сейчас, если ты остановишься. Не при твоей бесконечной жизни, но при их жизни.

– Жизни? – сухо переспросил Франк. Сандурен смешался, но не так чтоб очень заметно. – При моей бесконечной жизни не было случаев, чтобы миссия не была исполнена, но до меня – были. И тогда двери открывались по всему миру, стихийно, и не было рядом приграничной стражи, обученной драться с тварями из бездны. Ты знаешь, сколько людей погибло? Было уничтожено просто так? Даже не для еды?

– Разумеется. Знаю. Цифры лишь приблизительные, но около трехсот тысяч. Потом миссия удалась. – Он снова посмотрел на всех и пояснил: – Провести ритуал можно только в Серых горах. Там, где первые врата.

– Послушай, о великий, – не без язвительности начал Илем. – Я не отличаюсь нежной любовью к людям, исключая себя самого, циничен и равнодушен к чужим страданиям. Но даже мне кажется несколько странным твое предложение. Остановитесь, позвольте злу завладеть миром, а заодно умрите в пасти тварей из бездны. Остановитесь, чтобы умереть. Забавно, не находишь?

– Почему ты думаешь, что умрут все? Защитник, ты его в этом убедил?

– Я не думаю, что умрут все, – пожал плечами Франк. – Твари смертны, и люди научатся с ними воевать, смогут победить, но какой ценой? Полмиллиона? Миллион?

– Когда случилось извержение Черной горы, с лица земли исчез целый город с населением около миллиона. Великий Девиллий, город ста рас.

Лицо Франка посерело, словно его коснулись боль и ужас миллиона людей. Нет. Представителей ста рас.

– Мы не смогли остановить извержение вулкана, – с трудом проговорил он. – Стихия не по силам даже властелинам огня. Но закрыть дверь мы можем. Пока ты не убедил меня. Почему ты уверен, что драконы стоят на пути прогресса?

– О боги, нет! – взмахнул руками Сандурен. – То есть да, но вы делаете это неосознанно. Ваше стремление защитить столь велико, что вы видите только одно: люди умирают…

– А чего, этого мало? – удивился Ори.

– Иногда – да, – очень серьезно ответил Сандурен. – Поймите, я преклоняюсь перед драконами. Иметь такие возможности и неизменно использовать их во благо – поверьте, это достойно преклонения. К сожалению, через определенные стереотипы не могут преступить даже драконы.

– Чего? – не понял Ори. Диль слова такого тоже не знал, но, кажется, догадался, что имел в виду маг.

– Я слушаю, – подбодрил Франк. Сандурен сосредоточился. Похоже, парад-алле закончен, начинается представление.

– Скажи мне, защитник, вы пытались как-то договориться с созданиями бездны?

– Пытались, – сухо ответил Франк. – Они не идут на контакт. Я не сомневаюсь в их разумности, но разум этот совершенно чужд здешнему миру. Они не хотят договариваться. Или не считают разумными нас.

– Вам удавалось поймать создание бездны?

– И не раз. Неделями изучали, пытались понять.

– Потом убивали?

– А что надо было делать – держать в клетке и показывать за деньги? Так они клетки разносят, прутья в руку толщиной гнут. Слишком опасно. Не для нас. Для вас.

– Значит, неделями. Я думаю, что не больше двух месяцев.

– И почему ты так думаешь?

– Мы продержали одного четырнадцать недель. Потом он изменился.

Глаза Франка вспыхнули и погасли. Он не знал. Сандурен смотрел уже не сосредоточенно, а, пожалуй, грустно. Участливо. На дракона?

– Как?

– А как меняешься ты? Они становятся людьми.

– Говори, – потребовал Франк.

– Главное я уже сказал. Прошло около трех месяцев, и он изменился. Раз и навсегда. Еще через неделю начал говорить. А дальше развивался с такой быстротой, что мне и самому не верится.

– И почему вы не показали его драконам?

– Мы сделали больше. Мы показали его всему миру.

– Что? – рявкнул Франк так, что звякнули на столе стаканы. Илем подумал секунду и беззастенчиво налил себе вина. – Вы выпустили тварь из бездны на свободу?

– Мы выпустили на свободу человека. Его знает весь мир. Ты тоже его знаешь. Инмер Беспалый.

Диль смутно вспомнил, что так звали какого-то великого человека древности. Илем поперхнулся вином, Лири и Кай ошеломленно ахнули. Ори сохранил обычную безмятежность. У него с образованием было так же плохо, как и у Диля. Франк смотрел неподвижными немигающими глазами, в которых играло пламя. Или Дилю мерещилось.

– Врет, – заявил Илем. Франк медленно покачал головой.

– Нет. Он верит в то, что говорит. Невозможно обмануть дракона.

– Но то, во что веришь, необязательно правда.

– Необязательно. И сколько раз вы повторяли свой эксперимент?

– Сорок два. Результат был неизменным. Сигмар Танд, Миреос Кавлин, Энай Даблитиур, Тормин Макнуит, Филлар Терендис, Ламир Тиэррел… Да, Ра Кайен. Ты потомок создания бездны.

– Подождите, – беспомощно сказала Лири, – но это же величайшие люди. Это же творцы истории. Или книги врут.

– Книги не врут, принцесса. Это умнейшие, благороднейшие создания. Трудно, почти невозможно поверить, но они впитывают лучшее, что было у тех людей, которых они убили. Самый яркий свет разгорается во тьме.

Стало очень тихо. Правда, ненадолго, потому что Илем вдруг засмеялся.

– Ты хочешь сказать, о великий, что ежели эта тварь слопает нашу дружную команду, то из нее выйдет этакий герой, сочетающий в себе благородство Кая, силу Ори, доброту Диля и мою изворотливость?

– Твой ум, вор, – поправил Сандурен. – Да. Так.

– Спасибо, – отказался Илем. – Я лучше останусь беспринципным, недобрым и изворотливым собой, чем стану частью великого человека.

– Они творят историю, – негромко сказал маг. – Принцесса верно заметила. Каждый из них внес неоценимый вклад в развитие мира. Ты знаешь истинную историю, защитник, ты наверняка знаком с некоторыми из них. Были среди них беспринципные недобрые подлецы?

Под смешок Илема Франк покачал головой. Кай спокойно заметил: