Потом Франк вдруг призывно поднял руку, и все насторожились. Впереди поднимались башни незнакомого города.

Диль поежился. Вроде бы под порывом северного ветра, но на самом деле холод пришел изнутри. Начинается. Где-то здесь они должны встретить последнего участника миссии – воина.

Из-за деревьев вышел здоровенный детина с огромным топором на плече. Всех доспехов на нем было что кожаный жилет, под которым не имелось даже рубахи. Обнаженные руки производили устрашающее впечатление. Навидавшийся цирковых силачей Диль подумал, что они рядом с этим парнем – дети малые.

– Ну чего, – весело сказал он, – ты, стало быть, Франк, да? Мне тут уж рассказали, что вам воин потребен. Ну так вот это я. Ори меня звать.

Илем неприлично выругался и на строгий взгляд Лири не обратил внимания. Франк кивнул:

– Тебе объяснили цель?

– Ну типа мир спасти? Ага. Только я спасать не умею. Ежели чего, защищу кого надо, а так сильно не рассчитывайте. Мир-то, поди, головой спасают, а я с этим делом не очень. Вот ежели драка – то на меня рассчитывай.

Диль улыбнулся и получил ответную сияющую улыбку. Сияющую – в прямом смысле, зубы у Ори были белее горного снега, а увидев его глаза, Диль наконец понял, что такое васильковый цвет.

– Полный комплект, – вполголоса сообщил Илем. – Все основные расы представлены – люди, эльф, вампир и орк. До кучи.

Ну да, точно, орк. Диль и раньше, разумеется, орков видал. Они очень часто жили среди людей, работали охранниками или служили в самых разных армиях, и, по слухам, не было в мире лучше солдат, чем орк с топором. Какая ж лошадь его выдержит? Гигантский топор, тускло отражавший предзакатное солнце, был ростом чуть меньше Лири.

Лири улыбалась, когда они двинулись дальше. Орк ровно и широко шагал рядом с Франком, который втолковывал ему то ли правила поведения, то ли цель, то ли задачи.

– У нас служили орки, – сказала Лири тихонько. – Ну, то есть в Канди. Десяток. Стоили сотни других, честное слово. Я всегда удивлялась, почему ими пугают детей. Они милые. Как большие дети. Один все время тайком угощал меня леденцами на палочках, которые сам любил. Это был наш секрет. И посмотри, Диль, он же красивый, правда?

Диль согласился. Правда. Не Кай, конечно, ну так равняться на эльфа смешно. Но уж точно и не Диль или даже Франк.

– Спасибо, – совсем уж шепотом продолжила Лири, – спасибо тебе за все. Что не бросаешь… Я ведь тебе наврала. То есть не сказала правды.

– Я вам тоже, – пожал плечами Диль. – А расскажи вы правду, я бы и не поверил. Принцессы из дворца сбегают только в сказках.

– А ты бывал в Канди?

Диль покачал головой. Путь до Канди был неблизок, а тяги к путешествиям по другим странам Диль не имел. Он, конечно, бывал в соседних королевствах, но неизменно возвращался. Фарете, не самая большая страна в мире, для одного акробата была достаточно велика. Он не заходил в Ванреллу, но в остальных приграничных странах был. До Канди же следовало добираться через горы и, главное, через Мишерн, не самое гостеприимное место для бродяг. Из Мишерна Диль, пожалуй, почти улепетывал, не пытаясь давать представления. Они там просто помешались на культе Непорочной, всякое зрелище считали злом, а быть олицетворением зла Дилю не понравилось.

Башни города были символическими, как и ворота. Никто их на ночь не закрывал, потому что крепостной стены не имелось, только внутри города высился мрачный замок местного графа, окруженный глубоким рвом с мутной замусоренной водой. Франк выбрал подходящий, по его мнению, постоялый двор. Вампир немедленно скривил свой длинный нос: с кухни тянуло чесночной похлебкой. Диль подозревал, что на самом деле Бирам не был так избалован, как прикидывался. Ученые редко бывают богатыми. Ах черт… Так это, может, и правда, что вампиры не выносят чеснока? Диль считал это теми же сказками, как и бегство принцессы из-под венца.

Похлебка, кстати, была умопомрачительно вкусной, но Бирам заказал себе куриный бульон и потом еще придирался: то ему недосолено, то пересолено, то лука много, то укропа мало, и совершенно загонял служанку. А остальные ничего, наворачивали за милую душу, и принцесса не побрезговала. Девушкой она нравилась Дилю больше, чем мальчиком. Может, потому что перестала притворяться и старательно употреблять народные словечки. Диль, собственно, поэтому и понял, что она не крестьянская девчонка, что речь у нее была слишком правильной.

На ночь они получили несколько комнат, Франк, поразмышляв несколько секунд, решил взять на себя самого неприятного – Бирама. Дилю и Илему досталась маленькая комнатка под крышей, холодная и неуютная. Илем бросил свой мешок на пол и усмехнулся:

– Соображает наш предводитель, ничего не скажешь. Отправь он сюда торгаша – неделя нытья, орк просто не поместится, Лири замерзнет. Получается, самые безропотные мы с тобой.

– Самые неприхотливые, – поправил Диль. Поверх одеяла можно укрыться плащом – и замечательно. Все равно ночлег под открытым небом в сто раз неприятнее. – Уж насчет удобств скандалить не будем. Лири, кстати, тоже не будет.

– Это да, – согласился Илем. – Да я и не возражаю ни против помещения, ни против твоей компании. Ты тут самый нормальный. Сильно устал? Спать будешь?

– Я вообще не устал, – удивился Диль. – Сидеть верхом, когда лошадь идет шагом, не утомительно. У тебя просто рука болит…

Илем покивал, соглашаясь. Когда-то давно, еще в цирке, Диль сломал правое запястье, так что понимал, насколько хлопотно делать самые обычные вещи одной рукой. Потому он без разговоров начал помогать Илему, и тот без разговоров помощь принял, а ведь на привалах всегда справлялся сам. Гордый.

– Да ладно, – сказал он, вытянувшись под одеялом. – Не бери в голову. У меня уже почти все в порядке. Мерзнет только. Привыкну. Слушай, что ты думаешь обо всем этом? Что мы за бараны: нас поставили перед фактом – и мы послушно топаем следом. Спасать мир. Не смешно ли – вор и бродяга спасают мир?

– Торговец, спасающий мир, еще смешнее.

– Это верно. Да дело не в этом. Почему мы пошли? Ладно, принцесса тут же преисполнилась сознанием своего долга, про рыцаря и говорить нечего, торгаша награда привлекает, орку вообще пофигу, куда и зачем идти. А мы вроде вольные птицы.

– Ты меня спрашиваешь, почему ты пошел? – засмеялся Диль. Илем кивнул. Странно. – Может, потому что тебе тоже пофигу? Потому что больше некуда?

– Я вор, – пожал плечами Илем, – не этот город, так другой, не эта страна, а другая. Не смотри жалостливо на калеку. В общем, не пропаду. Но я иду с Франком и не понимаю сам себя. Ты вообще веришь во все это? По роже вижу, веришь. А я – нет.

Диль покосился на него. Илем лежал, закинув здоровую (или правильнее сказать целую?) руку за голову и смотрел в потолок. У него был четкий, словно нарисованный профиль, который мог принадлежать и мужчине, и женщине. Удивительное лицо.

– Я не думал об этом, – признался Диль. – Я вообще… не задумываюсь.

– Ага, – хмыкнул Илем. – Как Ори. Только орк не задумывается потому, что мозгов не хватает, а ты потому, что за тебя уже решили, а ты подчинился. Ты всегда подчиняешься?

– Когда выбора нет.

Илем надолго замолчал, и, когда Диль уже начал засыпать, спросил словно бы и самого себя:

– Что имел в виду Франк, когда говорил, что нас что-то объединяет? Сомневаюсь, что он имел в виду, что мы вытянули этот жребий. Скорее мы его вытянули именно поэтому. Диль, неужели тебе и правда все равно?

Диль притворился, что спит, а Илем притворился, что поверил.

И правда все равно. Сбежать? От себя не сбежишь, идти некуда, а здесь хоть кажешься полезным – Лири кружку с чаем протянуть или руку подать, когда она спрыгивает с лошади. А то, может, устроить им на привале маленькое представление, пожонглировать теми же кружками, только без чая. Какой еще прок от сломанной ветки?

Наутро Франк, накормив их сытным завтраком, скучно известил, что миссия начинается и смотреть теперь придется в оба, быть настороже и не только беречь собственную шкуру, но и о товарищах думать.