– А чо? Ты сам-то чо? Боишься, что на кровь потянет? – зареготал Руд. Гай до ответа не снизошел: высокомерия у него было ненамного меньше, чем у эльфа. Дан занялся медициной. Для начала задрал на эльфе рубашку, поменял листья-пластыри, спрашивая себя, смог бы он быть таким терпеливым, потом развязал бинт на руке. Рука выглядела плохо, наверное, гвоздь был ржавый. Кожа вокруг сквозной дыры опухла и почернела. Гай на это отреагировал спокойно и равнодушно:

– Не помрет. Черный замшевый мешочек. Пару щепоток порошка вотри прямо в рану, да не жалей, если дергаться будет.

Эльф после этих слов, естественно, приложил все силы, чтоб не дергаться, пока Дан беспощадно тер его продырявленную ладонь. Гай так не любил эльфов? Почему? А уверял, что ксенофобия свойственна только людям… Или тут какие-то личные причины?

– А как тя звать-то, эльф? Я вот Руд, он – Дан, а вампир – Гай. Аль ты нам имя не скажешь.

– Аль, – снова усмехнулся эльф. Зубы у него напоминали протез: были сияюще белые и одинаковые, никаких клыков-резцов. Руд обиделся и заворчал. Эльф глянул на Дана и продолжил: – Ты не понял, человек. Меня зовут Аль. Алир Риенис. Спасибо вам, люди, и тебе, вампир. Я действительно не хотел бы умереть так скверно.

– Нешто за енти три короны…

– Нешто, саркастически передразнил Гай. – Да он наверняка переоскорбить успел полдеревни да человек пять прикончить. Мне не приходилось даже слышать об эльфе, не умеющем драться.

Руд вытаращил глаза, а эльф промолчал, да только избавиться от рыжего было непросто. Аль и правда просто так не сдался, а понимая, что его все равно схватят, убивать и не пытался, чтоб время не тратить, но сколько лиц или животов располосовал, точно сказать не может. Руд радостно ржал, хлопая себя по ляжкам, и старался из образа фермерского сына не выпадать.

Они от души, точнее от пуза, наелись каши, в которую Гай вывалил обнаруженную в кладовой баночку варенья, даже эльф поел. Левой рукой. Правой он старался не двигать. Ключица – это плохо. Шесть недель в гипсе, а тут вон никакой фиксации.

В военном совете Дан принимал участие только как слушатель, потому что не знал, что делать дальше. Идти и оставить эльфа одного? Да он ведра воды из колодца не достанет и дров не принесет. Остаться с ним на эти самые шесть недель и озвереть? А жрать что? Так что когда Гай все же спросил его мнение, Дан честно признал, что такового не имеет: и просидеть полтора месяца плохо, и идти нехорошо.

– Почему именно полтора? – поинтересовался Гай, но, уже зная Дана, долго смеяться не стал. – Две недели от силы. Костобора в кладовой мешок целый, будет вместо чая пить, припарки поделаю. Он не человек. Дан. Он эльф. У него ткани регенерируют быстрее, тем более костные ткани. Ты посмотри на его лицо – синяки уже бледнеть начинают.

– Ну, две недели. Значит, две недели. Нельзя его бросать.

– Почему нельзя? – агрессивно вскинулся Аль. – Я вполне…

– Заткнись, – попросил Дан. – Я вижу, как ты… вполне. Пусть эльфы и неблагодарный народ, но не полные ж идиоты, чтобы ссориться с теми, кто помог?

Гай выразительно приподнял бровь, и эльф снова собрался взвиваться, да Руд опустил свою тяжелую длань ему на здоровое плечо.

– Он, вишь ты, пришелец, эльфов не видал, непривычный. И добрый. А я здешний, вашего брата знаю. И недобрый.

Дан плюнул с досады и ушел к камину. В комнате стало тепло, наверное, сложная система дымохода нагревала стены. Вот бы в баню сейчас… Хорошо, что человек своего запаха не чувствует, а то уже тошнило бы. Сколько они уже не мылись – две недели? ну и трусы-носки-рубашки не меняли неделю – точно… Здесь можно воды нагреть да хоть как-то помыться. Автономный домик: в конюшне внизу колодец, окон там нет, да и здесь всего два, больше похожие на бойницы, а стены – толстые…

Аль неловко опустился на пол рядом с ним. На полу, кстати, лежали веселенькие полосатые половики, вызывавшие у Дана ностальгические воспоминания о бабулином доме в Закаменке. Бабуля вязала их на толстых деревянных спицах, нарезая длинные полоски из каких-то старых тряпок. Дан втайне жалел, что ни одного половика бабуля не взяла с собой, когда перебралась к ним. А еще ему было жалко огромный буфет со скрипучими дверцами и выдвижной доской для резки хлеба, и здоровенный сундук совершенно сказочного вида, и кадушку, в которой бабуля квасила капусту. В общем, ему было жаль детство. А детства больше не будет.

Аль прислонился спиной к дивану. Лежать и лежать, раз ребра сломаны.

– Я не подумал бы, что ты из другого мира. Хотя здесь не принято спасать эльфов.

– Назад отвести? – буркнул Дан. – Я слышал, у вас такие характеры, что у вампиров от вашей крови несварение желудка.

– А ты слышал, что раньше эта страна называлась Агирия и была страной эльфов?

– А потом злые люди вторглись и завоевали?

– А потом злые люди решили, что Агирия должна быть их страной, потому что их больше, а поголовье эльфов можно сократить. И сократили. Примерно наполовину. За две недели.

– Давно это было?

– Для людей – давно. Триста шесть лет назад. Для нас – вчера. А вампирам все равно.

Дан промолчал. А что тут скажешь? За людей стыдно. Но в меру, потому что в любой истории найдется своя Варфоломеевская ночь. И в эльфийской тоже. Еще вопрос, как жили здесь люди во времена правления не-людей. Интересно, чем отличаются эльфы от людей, кроме как зубами и ушами?

– Я правда благодарен тебе, – тихо произнес Аль. – Не стоит верить всему, что о нас говорят. Я ведь тоже могу о вампирах порассказать.

– Все хороши, – убежденно заявил Дан, и эльф с ним согласился.

– У тебя хороший меч. Древняя работа? Я только мельком клинок увидел…

Дан восхитился. Его к кресту приколачивают, а он клинком, наполовину вытащенным, любуется. И что интересно, Дан в это время стоял к нему спиной. Встроенный рентген-аппарат у него?

Он вытянул катану из ножен и дал эльфу посмотреть. Лезвие – чисто катана, и рукоять тоже, разве что цуба необычная, да здесь и не Япония. Пока эльф разглядывал меч, Дан разглядывал эльфа. Рот закрыт, уши волосами завешаны – и все, человек. Разве что глазастый. Может, красивый, но это станет ясно, только когда синяки сойдут. Сложен примерно как Дан. Волосы, показавшиеся на солнце льняными, здесь серебрились, как седина. И как не мешают? Дан свои уже в хвостик связывал, чтоб в глаза не лезли, а у этого – что у девушки…

– Мы отличаемся от вас, – сказал Аль, возвращая меч. – Очень отличаемся. Но не внешне. И даже не внутри. Мы можем иметь детей от межрасовых браков. Но разница есть. Мы просто превосходим вас практически во всем. Может, именно за это вы нас и ненавидите.

– А за что вас не любим мы? – насмешливо поинтересовался сзади Гай. – И вообще, есть ли хоть одна раса, симпатизирующая эльфам?

Синяки на лице Аля странно сменили цвет, и Дан решил, что он просто смертельно побледнел. Нельзя сказать, чтобы эльф ему нравился. Нельзя сказать, чтобы он ждал благодарности. Однако ее отсутствие все-таки удивляло. Казенное «спасибо» было явно неискренним.

– И что теперь? Тебя угнетает, что жизнь тебе спасли люди?

– Человек, – холодно уточнил Аль. Дан удивился:

– Да ну? А Руд кто?

– А Руд спокойно прошел бы мимо, – кривовато усмехнулся эльф, – и не оглянулся бы посмотреть на костер. Уж можешь мне поверить. Ты пришелец, Дан. Ты не заражен здешним безумием. Поэтому я, Алир Риенис, действительно благодарен тебе. И только тебе. Я вижу у тебя знак вампиров на руке. Что-то ты сделал доброе и для них?

Гай хмыкнул:

– Да то же самое.

Дан едва слышал тихий голос эльфа, а Гай с другого конца комнаты – легко. Сколько же тут еще… рас, превосходящих человека всем, кроме количества? Что еще остается эльфам, поголовье которых уполовинили, страну отняли, да еще бог весть что… Одно остается: исходить на бессильное презрение.

Аль откинул голову на подлокотник дивана. Странно вообще: банальные диваны с высокими спинками, высокими подлокотниками, мягкие, обитые каким-то коротким гладким мехом, стоят в большой комнате как придется, в разные стороны развернуты…