— Очень может быть, — последовал ответ.

Он! Ну конечно, он! Кто же другой может ответить так невозмутимо и загадочно?

— Огонёк, дружище! — завопил я и прыжком кинулся к нему на грудь. Но сетка спружинила, и я кубарем отлетел в кучу сухих листьев.

— Слишком энергично, братец, — спокойно отозвался лис. — Жизненные уроки, вижу, тебя нисколько не изменили.

— Нет! — признался я, выплёвывая листья. — Наверное, главная моя специальность — доставлять всем весёлые минуты, а себе — неприятности…

Лис склонил голову набок, посмотрел на меня внимательно, и что-то вроде улыбки мелькнуло на его хитрой морде.

— Если вдуматься в суть явления, — начал он своим профессорским тоном, — это не так уж и плохо. Ты приводить людей в хорошее настроение, и они платят тебе за это любовью.

Вот что значит — иметь мозги!

Все лето я мучился, решая вопрос: для чего существую на свете, а лис решил в одно мгновение. Все сразу прояснилось в моей голове, и я вновь стал совершенно счастливой собакой.

— Рассказывай, чем кончилась та ужасная ночь побега?

— Пустяки, братец, — зевнул лис. — Я укусил Сиплого, и это ему не понравилось. А потом он чуть не лопнул от злости, обнаружив твоё исчезновение.

— Отлично! — воскликнул я, но тут же понял: радоваться рано. — С горе-ковбоями у тебя, Огонёк, будут ещё неприятности.

— Они перевелись в другую школу, это я знаю, — ответил лис. — И я больше знать о них ничего не хочу.

— Правильно, — сейчас же радостно согласился я. Но моя радость всё-таки не могла быть полной, потому что я видел своего друга в клетке. — Послушай, Огонёк, — сказал я шёпотом. — Тут совсем рядом лес… Мы сделаем подкоп… Понимаешь? Ты жил бы рядом, и мы могли бы видеться. В случае чего я бы подключил Витю…

— Пустой номер, дружище, — сказал лис, — хотя и прими мою благодарность. (Это было мне непонятно.) Видишь ли, — продолжал лис, — как раз недавно, на уроке биологии, учитель рассказывал, что дикие звери, долго прожившие в клетке, уже не могут самостоятельно существовать на воле.

— Это ещё почему? — удивился я.

Что-то вроде вздоха вырвалось из груди никогда не унывающего лиса.

— Привыкают жить на готовеньком… Вроде бы теряют спортивную форму. В лесу я просто сдохну с голоду. Ясно?

Я сидел с убитым видом.

— Не вешай носа, Пират! — бодрым голосом прервал мои размышления лис. — Старостой биологического кружка ребята выбрали Витю Витухина. Насколько мне известно, это — твой хозяин.

Проклятая сетка! Меня опять отбросило в кучу листьев. А бесчувственный лис скалил зубы от удовольствия.

— Не унывай, брат. Смотри-ка, я кое-что приятное для тебя приготовил. — И с этими словами он извлёк из подстилки знакомую пыльную тетрадь с моими каракулями. — Ты так старательно мусолил её каждый раз, что я подумал: а вдруг в ней всё-таки есть какой-то смысл?

Мы не без труда протащили тетрадь под дверцей клетки, я схватил её в зубы и кинулся домой.

— Пират! Пиратыч! — звал меня Витя. — Вернись! Назад! Ты слышишь?

Вечером Витя рисовал план размещения живого уголка на территории школы. Лису там был отведён тёплый зимний домик с выходом в большую вольеру. Она захватывала порядочный кусок лужайки, смородиновый куст, маленькую берёзку и огромный плоский камень.

Я представил, как лис, растянувшись на нём, греется на солнышке. Или в любимой позе лежит на брюхе, вытянув лапы, подняв красивую рыжую голову с умными чёрными глазами.

— Как-нибудь я возьму тебя ещё раз в школу, Пиратыч, — сказал Витя, и покажу такого зверя, какого ты ещё не видел.

«Ха! Не видел!» — хмыкнул я про себя и лизнул Витю в ухо.

Возвращение в книгу

31 декабря. Я уж думал, что никогда не вернусь к своим запискам, но вот не выдержал и опять вернулся из-за моего друга — Чёрного Пирата.

Дома у нас сейчас пекут и жарят к Новому году всякие вкусные вещи. Кругом носятся такие ароматы, что я беспрерывно чихаю и попрошайничаю. Всего уже так напробовался, что с трудом умещаюсь в своей корзине. Кроме того, в комнате невыносимо прекрасно пахнет настоящим лесом — смолой и хвоей, потому что уже принесли новогоднюю ёлку. Я долго под ней лежал и мечтал, вспоминая лето. Представлял тётю Грушу, Фросю, обоих Пиратов, старика, который живёт в жёлтом домике на горе. А как умела лаять Ватутька! Такого голоса я ни разу не слышал в городе… Да и хвост её я не могу забыть…

— Пиратыч объелся, — сказал Витя, когда я с печальной мордой выполз из-под ёлки.

Вите и Косте подарки уже купили и держали их в секрете. А собаке какие же можно придумать подарки? Ведь никто не отважится купить собаке велосипед или надувную лодку!

Однако я получил подарок не хуже. Перед самым Новым годом вдруг пришёл почтальон и принёс нам фанерный ящик.

Витя его открыл. Мы с ним раскопали солому и, кроме яблок, нашли целлофановый мешочек, а в нём — письмо и варежки.

— Мамочка! — запрыгал Витя. — Письмо от тёти Груши.

Мама-Маша пришла из кухни и прочитала нам письмо вслух:

«Дорогие мои Машенька, Павел Павлович, Витя и Костенька! Поздравляю вас с Новым годом, желаю счастья, здоровья и долгих лет жизни!

Я тоже живая, здоровая, грех жаловаться. Новости мои простые. Свинку продали. Фрося молока поубавила. Аккурат на третий день, как вы уехали, пришёл домой Фома — хромой, ободранный. Теперь уже оправился, отъелся. Старый только совсем, не знаю, дотянет ли до весны.

Кузьма Егорович, что живёт на горе в жёлтом домике, заходил. Велел вам кланяться. Собачку вашу весёлую вспоминал, Пиратку. Анюта у него приболела, однако выходил.

Снегу нынче у нас много, лето будет хорошее. Дом я никому сдавать не буду, оставлю за вами. Варежки, которые Витеньке шлю, вязала из Пиратовой шерсти. Богатая у него к зиме стала шуба.

Службу свою собака справляет хорошо. На цепи её не держу. Жалею.

Открыточку вашу с поздравлением получила. Спасибо, не забываете старую хозяйку Аграфену».

— Вот это да! Вот это да! — затанцевал Витя. — Ты слышал, Пиратыч? Шуба Богатая у твоего приятеля! А ну-ка, где варежки? Давай их сюда скорее!

Он натянул на руки чёрные пушистые варежки.

— Ну и теплынь, как в печке! — объявил он. — Ну-ка, Пиратыч, понюхай, может, узнаешь своего друга?

Я изо всех сил втянул воздух… Нет! Одно мыло! Но я все же стянул варежку с Витиной руки, отнёс на диван, вспрыгнул сам и лёг, уткнувшись носом в мягкую шерсть. И тогда мне всё-таки показалось, что она чуточку пахнет Черным Дьяволом — Черным Пиратом. Это было очень приятно. Вот такой замечательный получился у меня новогодний подарок.

И вас — С НОВЫМ ГОДОМ, дорогие друзья!

Я на этом заканчиваю свои записки, потому что уже про всех все ясно и, значит, писать больше нечего.

Я давно понял, что для собаки самое важное на этом свете — безвестность.

Но как всякий литератор, выпускающий не первую книгу, я позволю себе надеяться на то, что меня помнят, что моё имя известно. И если я всё-таки решаюсь сказать о себе несколько слов, то потому, что моя книга очень быстро разошлась и не все ребята смогли её приобрести. Правда, она есть в библиотеках, но нынешняя молодёжь (сужу исключительно по моему хозяину, Вите Витухину) уж слишком занята. До библиотек ли тут? Посчитайте, сколько у них дел: бассейн и фигурное катание, кружки рисования и флейты, персидского языка и автовождения, компьютерных игр и юридической журналистики, самолётовождения и интернета. К тому же обязательно участие во всевозможных олимпиадах, в путешествиях, в классных и других собраниях, в соревнованиях, диспутах, вечерах; надо ходить в театры, кино, на дискотеки… К тому же со мной три раза в день обязательно надо гулять. Обязательно надо!

Кто же ещё сможет со мной гулять? Мама-Маша? Сомневаюсь. У неё самой то совещания по повышению квалификации, то по понижению чего-то; то её куда-то избирают, то она сама кого-то избирает. К тому же ей надо иногда и что-то приготовить, что-то выстирать. Я уже не говорю о том, что ей необходимо… э… э… привести себя в порядок…