Осторожно, чтобы не ткнуть случайно не в ту кнопку пальцем, защищённым толстой непромокаемой обрезиненной кожей перчатки, Кочевник набрал личный код и вдавил активатор. Один краткий импульс и камни задрожали, оглашая округу скрежетом и ворчливым низким гудением. Часть до этого вполне цельного монолита на глазах ушла в землю, обнажив тёмный вход. Кочевник шагнул во тьму не раздумывая.

И оказался в шлюзовой камере. Вход за ним закрылся, после чего его с ног до головы обдало паром, потом ещё и ещё. Его обеззаразили, дегазировали и деактивировали. И само собой заодно просто помыли защитный костюм. Только после этого он снял шлем и стянул с лица маску, предоставляя лицезреть себя через наведённый телеобъектив. А дальше лифт понёс его вниз и шипя раскрыл створы после остановки.

Кочевник шагнул в тамбур, помахал рукой в ещё один телеобъектив под самым потолком, стараясь не замечать спаренный с ним пулемёт на шарнирной установке. Пространства в тамбуре — не поскачешь, поэтому даже неприцельная очередь своё дело сделает: рикошеты и в мёртвой зоне достанут. Но не взыграла тревога, не исторгнул смерть пулемёт, тот, кто сейчас наблюдал за ним по ту сторону объектива, признал его своим. Массивная стальная дверь с шипением выпускаемого воздуха поползла в сторону. Ну вот, можно сказать: дома…

По пути он заглянул в караулку и сразу наткнулся на словно ожидавшего его внимания вахмистра — начальника смены.

— С прибытием, — не по-уставному и с улыбкой поприветствовал его вахмистр. — Заждались вас, господин полковник. Ох, заждались…

— Здоров будь, Ляксеич, — намеренно выделил он 'ля', так как такое обращение намертво приклеилось к вахмистру с самого первого дня его появления на базе. Протянул руку, обменялся крепким пожатием по древнему: ладонь обхватила предплечье у самого локтя, да разглядывая при этом лучащуюся радостью физиономию унтера, обрамлённую приметными аккуратными бакенбардами, переходящими в седые виски. — Как тут без меня? Всё тихо-мирно?

— Так точно. Без происшествий, — ответствовал вахмистр и вдруг запнулся, не решаясь задать мучавший его вопрос.

Кочевник это почувствовал, понимая, о чём хочет спросить унтер: о судьбе разведгруппы, что по другому маршруту, но с тем же заданием вышла с ним в рейд. В ответ Кочевник лишь печально покрутил головой, не отводя взгляда от внимательных зелёных глаз унтера. В чудеса он не верил, если группа до сих пор не выходила на связь, значит она погибла. Погибла в тот самый день и час, когда её командир последний раз передал в эфир, что принял бой.

— Ты вот что, Ляксеич, доложи-ка о моём прибытии… Если не успел ещё… А я к себе, в порядок приводиться. И шепни там кому-нибудь, чтоб мне в комнату пожрать принесли. Мяса побольше, два дня ничего не ел.

— Слушаюсь, господин полковник. Организуем в лучшем виде.

Войдя к себе, Кочевник устало стянул ЗК, повесив его в скрытый в стене шкаф, туда же поставив тяжёлые ботинки с высокими голенищами. Босые ноги ощутили тепло и сухость дощетчатого пола, отчего на душе как-то сразу стало повеселей. Потом снял полевую форму и в другом шкафчике захватив сменное бельё, отправился в душевую. Такая по нормам базы роскошь, как отдельная душевая, была чуть ли не единственной его привилегией здесь.

Хельга Вировец с большущим трудом сдерживала нетерпение. Кочевник появился неожиданно, она конечно же не сомневалась, что он объявится не смотря на давно истёкшие все мыслимые и немыслимые сроки, не смотря на потерю связи с ним, не смотря на донесения о заполонивших округу выродках и отрядах велгонцев. Но где-то в душе кошки таки скребли. Гибель проходчиков в Пустошах была не редкостью. А теперь: вот он, сидит и уминает в обе щеки. И кажется нет у него других забот сейчас кроме одной: как следует поесть. Ничего, пусть лопает, наголодался поди… Она почти что физически ощущала давящую на него усталость и невольно отводила взгляд, натыкаясь на невидящие, глубоко запавшие покрасневшие глаза. И движения Кочевника сейчас являли гротескную смесь вялости и энергичности, будто сомнамбула какая-то.

— Ну так что, чертяка? — нарушила молчание Хельга. — Долго ты с мыслями собираться будешь?

— Дай поесть, будь человеком… — ответил он с набитым ртом.

Отбивные под белой подливой исчезали с тарелки словно вихрем снесённые, от перловой каши остались размазанные по тарелке остатки. Кочевник ел самозабвенно, как будто голодал целый год, и все попытки Хельги завязать разговор пресекал на корню.

— Рюмочку что ли с тобой пропустить? — вслух подумала она, когда соратник наконец наелся и отодвинул опустевшие тарелки.

— Ты, гляжу, смерти моей хочешь? И так башка трещит, сколько дней на стимуляторах… Выспаться надо, а тут ещё рапорт писать.

— Дима, — она вытаращилась на него, мол, о чём ты, дурень, думаешь? — Да потом напишешь. На большой земле и на свежую голову. Ну, рассказывай…

Он помассировал пальцами глаза, предательски слипавшиеся уже где-то последние сутки, и спросил:

— Сколько у меня времени до транспорта?

— Почти тридцать часов, — сразу же ответила Хельга не раздумывая, ведь этот вопрос был вполне ожидаем.

— Значит минут шестьсот поспать можно… Потом до точки доберусь и на борту додрыхну…

— Ну сколько можно в самом деле? Долго томить будешь?

— В общем так… Лагерь таки и правда необычный, судя по системе охраны. Близко подобраться я не смог, весь периметр датчиками защищён, да по округе внешние караулы… В общем, я там со Стражем столкнулся…

— Что?! — Хельга чуть не подскочила. — Да откуда это дерьмо здесь?

— Вот и я о том же… Улавливаешь?

— Улавливаю, — кивнула она.

— Страж не типичный. Никаких тебе гибридных штучек и киберимплантов. Из оружия: когти и челюсти, так сразу от зверя не отличишь…

— Охренеть… Даже если в таком варианте… Это ж технологическая база нужна…

— То-то и оно. Сдаётся мне, велика беда начала… — он запнулся, набил кашей рот, прожевал и выдал: — Похоже, лагерь бомбили.

— Как бомбили? Кто? Я же его координаты только после твоего выхода передала.

Кочевник ничего не сказал, предпочёв посмотреть, куда мысли Хельги её заведут.

— Однако с какой прытью в Светлоярске взялись, — рассудила она, — никаких проволочек… Но зачем бомбить?

— Вот, вот. Да и наши ли бомбили? Скорее уж раконцы…

— Они-то откуда узнали? Думаешь, с ними поделились? По-братски, так сказать…

— По-братски, — он вяло выдавил улыбку, — скажешь тоже… Но… всё может быть. Положение у них давно хреновенькое, с тех самых пор, как в войну ввязались. Северная группа армий к побережью прижата. ДБА* фактически простаивает из-за невозможности истребительного прикрытия. Ну а в пустошах сильного ПВО у Велгона нет… Его здесь… то есть там, — он махнул рукой за спину, — вообще почти нет. Потому-то дальникам вполне можно… Если выйти за шестьдесят вторую параллель, то наносить удары по таким вот объектам им вполне по плечу. Истребителей-то в пустошах не поставишь.

— Хм… Надо со стариком связаться… Придётся ждать очередного сеанса, — она раздражённо поджала губы. — Как же меня бесят эти глушилки!

Кочевник кивнул. Отсутствие стабильной связи с 'Реликтом' и как следствие с Красновым, Красевичем и Оракулом сильно затрудняло жизнь. Здесь в Пустошах велгонцы развернули посты РЭБ, охраняемые егерскими ротами. На кой чёрт всё это им нужно и в таких количествах пока оставалось не совсем ясно. Но неспроста они это затеяли, Кочевник готов был руку дать на отсечение, что в этих постах имелся какой-то потаённый смысл.

— Снимки объекта в подсумке возьмёшь, — кивнул он на полуоткрытый шкафчик. — Ценность их сомнительна, много я, конечно, не увидел. И ещё… По пути назад наткнулся на сбежавших с объекта. 'Наткнулся' — не совсем… не совсем правильно я сказал, скорее ощутил. Там вертолёт барражировал. Так вот, искал он, судя по всему, их.

— Повезло им, — Хельга пожала плечами. — Хорошо бы им в живых остаться. А ещё лучше сюда их. Ко мне…