Но прежде чем дождь застучал по металлической крыше, он услышал скрежет металла о металл. Это резец терзает петли стальной двери. Он был уверен, потому что и сам бы поступил таким же образом.

Кто-то пытался добраться до «Черной троицы».

Он быстро положил футляр с ожерельем на место и закрыл ящички с менее достойными, но столь же бесценными радужными жемчужинами. Правда, не слишком аккуратно обошелся с последним ящиком, и восхитительные горошины разлетелись во все стороны. Не было времени собирать их, поэтому он сполз на пол, раскрыл ящики на более низком уровне и начал раскидывать жемчужины, оставив шкафчики открытыми. Пусть тот, кто сейчас ворвется в эллинг, думает, что легендарные сокровища «Жемчужной бухты» сиротливо лежат у него под ногами.

Потом он схватил осколок раковины, затаился в самой глубокой темноте и сжал в руке импровизированное оружие длиной с ладонь. Теперь ему, инвалиду в кресле, оставалось только ждать.

Он ждал.

Сиэтл

Ноябрь

Арчер Донован приучил себя не удивляться, ибо еще на прежней работе убедился, насколько часто удивленные люди внезапно заканчивали свой век.

Тем не менее великолепие черной жемчужной слезы, которую протягивал ему Тэдди Ямагата, привело его в изумление. Он не видел этого уникума целых семь лет.

Тогда жемчужину сжимал в руке умирающий человек. Почти мертвый. Его сводный брат, которого Арчер вытащил из переделки во время мятежа и, рискуя жизнью, доставил в госпиталь, относительно безопасное место.

Очень давно. В чужой стране.

Слава Богу.

С тех пор он сделал все возможное, чтобы похоронить ту часть своего прошлого, но даже спустя годы изредка попадался в западню памяти: его прежняя тайная жизнь имела отвратительную привычку вклиниваться в жизнь настоящую. Вот и сейчас прошлое мерцало на ладони крупнейшего гавайского собирателя и продавца жемчуга.

Тэдди прилетел в Сиэтл с чемоданом жемчуга, дабы показать Арчеру. Там была и эта черная жемчужина.

– Необычный цвет, – равнодушно заметил Арчер.

Тэдди изучал выражение лица своего бывшего конкурента по жемчужному бизнесу, уникального клиента и постоянного надежного ценителя. Однако если Арчера и заинтересовала черная жемчужина в форме слезы, внешне он никак этого не выказал. С таким выражением он мог бы смотреть на фотографию внуков Тэдди.

– Вы, должно быть, отлично играете в покер, – сказал Ямагата.

– А разве мы играем в покер?

– Просто вы на удивление владеете своей мимикой. Или это густая поросль успешно скрывает ваши эмоции.

Арчер рассеянно провел рукой по щеке. Он перестал бриться несколько месяцев назад, причем по загадочной даже для него самого причине. Однажды утром он взял бритву, и она вдруг странным образом навела его на мысль об испанской инквизиции. Он тут же выбросил лезвие и с тех пор не брился. Конечно, это могло иметь отношение к его работе на Соединенные Штаты.

Теперь в бороде, как и в черных жестких волосах, пробивалась седина.

Но мертвые не имеют возраста.

– Вам будет жарковато на Таити, – сказал Тэдди с легкой издевкой.

– Там всегда жарко.

– Я имел в виду вашу бороду.

– Не знаю, никогда не посылал туда свою бороду.

Оставив бесплодные попытки раскусить бывшего конкурента с помощью хитрости, он задал ему прямой вопрос:

– Так что вы думаете о жемчужине?

– Южное полушарие, четырнадцать миллиметров, чиста как слеза, идеальная поверхность. Высший сорт жемчуга.

– И все? – Черные глаза Тэдди от смеха превратились в узенькие щелочки. – Она дьявольски эффектна, и вы знаете это! Она как… как…

– Как радуга под черным льдом, – подсказал Арчер.

– Да, теперь я убедился, что она вам действительно нравится.

– Мне нравятся многие жемчужины. Это моя слабость, – пожал плечами Арчер.

– Я просто мечтаю о вашей слабости. Какова, по-вашему, стоимость этой жемчужины?

– Я бы заплатил любую цену. – Арчер холодно уставился на него серо-зелеными глазами. – Ближе к делу. Что вы на самом деле хотите узнать?

– Сколько эта вещь стоит, черт побери, – Тэдди не скрывал своего раздражения. – Хочу услышать это от вас, потому что вы самый честный судья, которого я знаю.

– Откуда у вас эта жемчужина?

– Я получил ее от мужчины, тот от женщины, она от человека из Коулуна, а он, в свою очередь, от кого-то на Таити. Я искал его шесть месяцев, однако на Таити его нет. Если вы купите эту жемчужину, я назову вам имена.

– Только-то?

– Я надеялся, вы знаете больше.

– Конечно, надеялись.

Арчер взглянул на старенькие часы из нержавеющей стали. Их привез из Германии отец и поставил в гостиной семейной резиденции Донованов, которая находилась в деловом центре Сиэтла.

Два часа. Среда. Поздняя осень.

Там, откуда прибыла черная жемчужина, сейчас раннее утро. Четверг. Весна, уже опаленная горячим дыханием лета.

«Что случилось, Лэн? Почему ты вдруг решил продать сокровища „Жемчужной бухты“?»

Арчер посмотрел на жемчужину. Черная, лучистая, она была великолепна. Семь лет назад сводный брат Лэн Макгэрри увяз в сомнительных делах, что едва не убило его. Не лишило жизни, но сильно покалечило. Арчер был одним из трех жителей планеты, кто знал, что Лэн владеет секретом выращивания необыкновенных черных жемчужин. Однако брат наотрез отказался продать хотя бы одну из нескольких тысяч, которые, по расчетам Арчера, должна была произвести за семь лет «Жемчужная бухта».

И тем не менее сейчас перед ним именно этот красивый черный призрак прошлого. Видимо, Лэн наконец излечил свой рассудок, начал осознавать, что все равно остается тем же самым человеком независимо от количества припасенных сокровищ.

Мысли о брате, как всегда, переплелись с непрошеными воспоминаниями о Ханне Макгэрри, порой наивной и чистой, но всегда соблазнительной жене Лэна. По крайней мере всегда соблазнительной для Арчера. Чересчур соблазнительной. Она подобна черной жемчужине: столь же уникальна и необыкновенна, столь же далека от мысли о собственной красоте и ценности.

Тогда, принеся на руках ее истекающего кровью мужа, он крикнул Ханне, что у нее есть две минуты на сборы. Она не упала в обморок, быстро схватила одеяла, лекарства и свой кошелек.

Ей хватило девяти секунд, зато их перелет из ада длился намного дольше. Арчер залил кровью (своей и брата) штурвал маленького самолета, которым управлял, у него двоилось в глазах от сотрясения, полученного, когда он пробирался к Лэну через разъяренную толпу мятежников.

Ханна всю дорогу молча сидела рядом, на месте второго пилота, и вытирала Арчеру лицо. Она тоже была в крови, поскольку, чтобы не вопить от страха, прикусила нижнюю губу.

Арчер недолго предавался воспоминаниям и почти сразу выкинул Ханну Макгэрри из головы: она никогда ему не принадлежала и не могла принадлежать, а он не из тех, кто страдает по недостижимому. Ханна была замужем, а для него брак и семья еще не утратили своего значения, хотя он сознавал, что это весьма старомодно. Впрочем, в Двадцать первом веке достаточно места для всего, даже для некоторых атавизмов.

– Значит, вы думаете, это не таитянская жемчужина? – лениво спросил Арчер.

– Почему?

– Во-первых, задаете вопросы в Сиэтле, а не на Таити. Либо вы оказались в тупике и действительно ничего не знаете, либо, наоборот, прекрасно осведомлены и хотите выяснить, что известно мне.

– Если бы я знал, – вздохнул Тэдди, – откуда взялась эта жемчужина и как получить такой жемчуг, то не терял время на разговоры с вами. Я здесь потому, что устал биться головой о стену. На Таити никто и никогда не видел эту жемчужину, более того, вообще не видел ничего подобного. А это, согласитесь, не тот сорт жемчуга, который можно забыть.

Единственная в своем роде, неповторимая жемчужина. Как Ханна Макгэрри. Мысль о ней вновь посетила Арчера, но, к счастью, не задержалась, быстро сменившись другими.