«Даже этого угря проняло. Многое англичане на эту миссию ставят. Не зря, ой, не зря, я отправился сюда. Ведь если бы они нашли через резидентов настоящие хранилища и ветку трубопровода… Такой отряд вышел бы туда. А так — мы выиграем время. Много времени. К тому времени бритты наверняка уже схлестнутся с фашистами и им будет не до нашей нефтянки. Скорее — радоваться будут, что с ней все в порядке и покупать за любые деньги топливо на войну» — порадовался прозорливости руководства капитан, продолжая, тем временем, держать на лице отстраненное выражение. Смит продолжал следить, как никак.
— Кажется, мы завершили все организационные моменты, не так ли? — Обратился к присутствующим полковник. — Поэтому прошу вас выдвигаться. Внизу вас проводят в столовую базы, там будет легкий обед, а снаряжение будет ждать вас в грузовике. После обеда загрузитесь и отправитесь.
Бойцы САС кивнули. Роксельски отдал честь. Нефтяник Самуэль вздохнул и пробормотал: «Чего не сделаешь ради своей страны…». Джонс Смит скользко улыбнулся, встав на ноги и выйдя из зала первым, даже не попрощавшись. «Вот, кто уходит по-английски из поговорки» усмехнулся Александр, уняв дрожь волнения, ненадолго нахлынувшую на него, когда последний взгляд на него бросил уходящий Смит.
Обед действительно оказался легким. Скорее уж, ланчем, а не обедом. Пока что, Рябов ни с кем кроме Мэтью из команды не общался. Другие члены команды явно этого делать не собирались, а капитан не навязывался. Бойцы-диверсанты его явно презирали и все же понимали зачем он нужен в команде, хотя и не могли перечить вышестоящим по званию. А Самуэль все время был погружен в себя, только время от времени доставая какие-то листы из наплечной сумочки и начиная чиркать их карандашом. «Видимо, расчеты логистики. Человек явно увлеченный, в такой ситуации — и все равно думает о своей работе, а не о столь опасном задании» — зауважал его Рябов. Он вообще уважал и ценил умных и увлеченных специалистов, особенно из-за своей страсти к самообразованию. «Не будь я военным — стал бы, скорее всего, ученым или вот таким специалистом».
Под уже привычным раскаленным солнцем их ждал грузовик, в который они все молча погрузились. Бэррингтон уселся на скамью рядом с капитаном и шепнул ему:
— Не переживай. Это они пока так к тебе относятся. Когда все завершится — тебя будут уважать не только они, но и многие другие люди в Империи. Да и мой отец почтет за честь пообедать с тобой в Ист-Энде. Тем более ты найдешь с ним общий язык. — Ободряюще усмехнулся Мэтью.
— Спасибо, Мэтью. Надеюсь. — Автоматически ответил капитан, мысленно прикидывая когда он будет подавать сигнал команде захвата. После второго «объекта» или в процессе третьего. Как покажется более реалистичным для Джона Смита? Чтобы онит поверили, что миссия диверсантов почти достигла успеха и спокойно готовили диверсию через полгода на «трубопроводе»? Не собирая новую информацию? «Ладно, разберемся по ситуации».
Грузовик ехал по дороге, знакомой капитану. Он повторял его путь к Мосулу в обратном направлении. За кузовом тянулись столь знакомые ему пейзажи пустынь и песков. Перекати-поле знакомо показывались на горизонте. Только в этот раз он передвигался гораздо быстрее, уже на современном «корабле пустыни», а не на верблюде, питающемся не колючками, а той черной кровью, из-за которой эта земля стала местом войны уже не древних кровожадных богов и демонов этих пустынь, а современных разведок и армий. Древние цари Ашурбанипал и Навуходоносор и не знали, чем еще богата эта территория, но уже тогда вели кровопролитные войны за обладание Междуречьем и всем Благодатным Полумесяцем. Сейчас же эта древняя сухая плоть земли была под сапогом английского имперского хищника, который хотел броситься еще дальше — на землю, которая принадлежала русским императорам, а ныне — Стране Советов. Тоже древней земле. Ведь именно там, возможно, проповедовал первый пророк, который сказал: «Хватит! Больше не надо кровавых жертв и кровосмешения!» и повел мир на следующий виток развития. Как сейчас его, мир, ведет Советский Союз. Того пророка звали Заратуштра. И смог он воздвигнуть храмы на земле Азербайджана.
И в тех храмах никогда не угасал огонь солнца и Света, в который они верили. Топливом же для вечного огня, зажженого во славу человека и прогресса была нефть. Жрецы зороастризма день и ночь следили за тем, чтобы огонь не гас. Но он и не собирался тухнуть, доказывая миру правоту Прометея. Ведь в землях древнего Азербайджана и Курдистана нефть выходила так близко к поверхности, что пузырилась в озерах, воспламеняясь сама от любой грозы. И начиная безостановочно гореть. И на их местах, оберегая священный огонь, были построены храмы, несущие миру свет первой прогрессивной религии. Никогда не угасаяи разгоняя волны тьмы и варварства вокруг.
И Рябов думал — не глядя ли на живое воплощение света и огня, в горящих озерах, Заратуштра открыл для себя, а потом и для мира, силу справедливости и добра? Получается, что нефть всегда была воплощением лучших стремлений человечества к прогрессу и миру. Ведь именно она дала толчок и была зримым воплощением добра и света. Прогресса и огня Прометея, который тот тоже дал людям где-то в этих горах. Не нефть ли имел в виду мифический Прометей, неся людям огонь знания? И за что его потом покарал злобный и древний Зевс? «Настоящий реакционер-помещик, угнетающий подвластных ему людей» подумал про него Александр, продолжая размышлять.
Уже тогда нефть давала людям толчок к знаниям и прогрессу, воплотившемся в мифе о Прометее и великой религии прошлого, перевернувшей мир, сказанной в тихих словах, произнесенных Заратуштрой, созерцавшим мерцание неугасимого солнечного пламени посреди пустынь. И уже тогда были силы, стремившиеся вырвать это знание и стремление у человека. В образе мифологического Зевса. В образе, наверное, исторических дэвопоклонников, убивших Заратуштру. В образе темных и мрачных сил, стремящихся откинуть человечество далеко назад, в варварство и кровавые религии смерти и разрушения.
Сейчас же, для Рябова, предстала новая картина. Мрачные образы фашистских сборищ и древняя Британская Империя, раскинувшая свои щупальца по всему миру. Они вновь хотели вырвать огонь нефти на этих особых землях из рук человечества и прогресса, которые представляла Страна Советов, его Родина. Не зря сюда так стремились еще даже реакционные императоры, даже еще до них — цари Московского государства. А ныне укрепляла здесь свою власть Советская Страна. Как сказало правительство недавно — «преемница всего лучшего, что было при прошлой власти».
И у Прометея, воплощенного в его Родине, Джон Смит, вставший вдруг перед лицом Рябова, хотел снова отобрать этот огонь, не дать человеку идти дальше. Он был той же силой, которая двигала Зевсом у древних эллинов, и тем же жрецом кровавого культа, который всадил кинжал в спину Заратуштры. Только сейчас он сидел в Лондоне, куря сигару и летая не силой сказочной магии над миром, а на новейших европейских самолетах.
Открывшаяся капитану картина поразила его до глубины души. Он заметил что его кулаки крепко сжались, до боли в ладонях, потому что его аккуратно обрезанные на пальцах ногти поранили кожу почти до крови. Он чувствовал себя эмиссаром, посланником, прогресса, который не должен был уступить старому, почти позабытому злу, которое руками фашистов и империалистов хотело ввергнуть человечество в пучину хаоса, отобрав у него нефть, эту черную кровь. «Вот почему нефть называют черной кровью» — понял Рябов. — «Это действительно кровь цивилизации, без которой вся жизнь в ней остановится, превратив ее в мертвое, разлагающееся тело».
За такими мыслями, проходящими перед его сознанием, капитан даже не заметил, как солнце начало клониться к закату, а Мэтью рядом с ним задремал, лишь иногда что-то бормоча во сне, когда грузовик подпрыгивал на особо выдающихся ухабах. К Рябову наклонился Роксельски:
— Так, русский, поднимайся и буди своего куратора. Выгружаемся через пять минут. Ясно?
