Я подплывал ближе, и удивление мое увеличивалось – дверь была частично сорвана с петель… точно так Свинорылы вдавили внутрь дверь моего кабинета. Одна за другой сменялись думы, и я начинал уже подозревать, что нападение на этот вот дом может иметь куда более глубокий смысл, чем смел я прежде предположить. Я вспомнил вдруг, что давно, еще в земные дни свои, успел заподозрить, что дом мой необъяснимым образом связан с огромным сооружением, расположенным в загадочном Амфитеатре между гор, поднимающихся посреди неизмеримой равнины.

Но теперь я счел прежние свои подозрения излишне робкими. С нечеловеческой ясностью ощущал я, что отраженная мной атака таинственным образом связана с нападением на это сооружение.

Со странной непоследовательностью мысли мои немедленно отклонились в сторону – к странному материалу, из которого был сооружен дом. Как я упоминал прежде, он имел глубокую зеленую окраску. Но теперь, оказавшись ближе, я заметил, что она словно трепещет – подрагивает и исчезает, как светятся пары фосфора, если в темноте потереть им руку.

Наконец внимание мое привлек к себе огромный вход. Тут я впервые по-настоящему испугался: огромные двери вдруг распахнулись, и, беспомощный, я вплыл внутрь. Внутри царила тьма… черная, осязаемая. Едва я пересек порог, двери мгновенно захлопнулись, оставив меня без света.

Долго парил я во тьме, ни разу не шевельнувшись. И потом заметил, что двигаюсь снова, но куда – трудно было понять. Вдруг откуда-то снизу донеслось до меня неразборчивое бормотание, это смеялись Свинорылы. Хохот их смолк, и ужас наполнил последовавшее молчание.

Тогда где-то впереди отворилась дверь, ясный свет хлынул навстречу, и я медленно вплыл в комнату, показавшуюся мне странно знакомой. И вдруг странный, немыслимый визг оглушил меня, огненной чередой мимо взора промчались видения. Я был ошеломлен, и какой-то момент ничего не видел. А потом власть над зрением возвратилась… я прозрел, и рассеялся туман, и исчезло головокружение.

Я сидел в кресле, в своем кабинете. Глаза мои блуждали по комнате. Какую-то минуту она странно дергалась передо мной – нереальная и невещественная, потом это чувство исчезло, и я увидел, что ничего не переменилось. Я поглядел в окно напротив – штора была поднята.

Я неуверенно поднялся на ноги. И тут донесшийся от двери легкий скрип привлек к себе мое внимание. Я глянул на звук. На какое-то мгновение мне показалось, что дверь, скрипя, закрывалась. Я поглядел внимательнее – нет, она была заперта.

Приложив немало усилий, я добрался до окна и выглянул наружу. Солнце только вставало над перепутанными зарослями сада. Минуту, должно быть, я стоял и глядел. А потом рука моя в смятении провела по лбу.

Вдруг, невзирая на хаос мыслей, меня озарила мысль, обернувшись, я окликнул Рыжика. Ответа не последовало, и я, пошатываясь, в страхе бросился к двери. И все пытался позвать его снова, но губы мои онемели. Я добрался до стола и склонился над ним – и сердце мое замерло. Пес лежал в тени стола, и от окна я не видел его. И вдруг… дыхание мое пресеклось. Рыжика не было – только продолговатая кучка серого могильного праха…

Так, нагнувшись, стоял я не одну, должно быть, минуту. Я был ошеломлен и потрясен. Рыжик и в самом деле отправился в страну теней.

Рыжик умер! Даже сейчас я не могу еще в это поверить. Много недель минуло после моего возвращения из странного и жуткого путешествия через пространство и время. Иногда оно мне снится, и я заново переживаю в уме кошмарное приключение. Это великое Солнце… нет, скорее два Солнца… неужто они действительно расположены в самом центре вселенной, медленно обращающейся вокруг них? Кто мог бы это сказать? А ясные сферы, плывущие в свете Зеленого Солнца! А Море Сна, над которым они плывут! Трудно было бы поверить во все это. Если бы не Рыжик, даже после всех открывшихся мне непостижимых картин, я, конечно, решил бы, что передо мной развернулся немыслимый сон. А потом эта жуткая и мрачная туманность, с легионами кровавых сфер, таящихся в вечной тени за колоссальной тушей Черного Солнца. И лица, что глядели на меня из них. Боже, неужели, все это действительно существует? Ответом была кучка праха на полу моего кабинета. Я так и не тронул ее.

Временами, успокаиваясь, я думал, о судьбе внешних планет Солнечной Системы. Не умчались ли они в космос, вырвавшись из притяжения Солнца. Впрочем, это всего лишь догадка – я по-прежнему не знаю о многом.

Но теперь я намерен своей рукою записать то, что знаю воистину: скоро случится нечто ужасное. Событие, случившееся прошлой ночью, вселило в мою душу куда больший ужас, нежели прежде Яма. Я опишу по порядку все, что было, а потом внесу необходимые добавления. Впрочем, я ощущаю, что последнее событие куда важнее всех прочих. Я волнуюсь и нервничаю даже сейчас – за записками. Похоже, что смерть моя уже неподалеку. Не то чтобы я боялся ее – той смерти, которую знают все. Нет, в воздухе я ощущаю нечто иное, не страх – ужас, хладный и неотвратимый. Это случилось вчера, все было так.

Прошлой ночью я опять сидел за своими записками в кабинете. Дверь, ведущая в сад, оставалась полуоткрытой. Временами слабо побрякивала цепь – после смерти Рыжика я купил себе другого пса. Нет, в доме я его не держу… после Рыжика-то. Просто я решил, что в доме должна быть собака. Удивительные это животные…

Я был поглощен работой, время летело, и вдруг снаружи на дорожке в саду послышались крадущиеся звуки: топ-шлеп, топ-шлеп. Я быстро выпрямился и выглянул в открытую дверь. Вновь послышалось топ-шлеп, топ-шлеп. Звук приближался. С беспокойством я разглядывал Сады, но ночь уже укрыла их.

Тут пес взвыл, и я вздрогнул. Минуту, быть может, я прислушивался, но все было тихо. Беспокойство мое усилилось: я подумал, что звуки, должно быть, производил мой пес, разгуливавший на цепи вокруг конуры.

Прошло около четверти часа, и пес взвыл опять – с такой жалобой и тоской, что я подскочил, уронив перо и капнув чернилами на страницу, над которой работал.

– Черт бы побрал этого пса! – пробормотал я, заметив, что натворил. И только я вымолвил эти слова, вновь послышались эти странные звуки… топ-шлеп, топ-шлеп. Они прозвучали до жути близко – рядом с самой дверью, как мне показалось. Теперь я уже знал, что пес ни при чем, цепь не дала бы ему настолько приблизиться к дому.

Пес снова взвыл, и подсознанием я отметил в голосе его отзвуки страха.

Снаружи на подоконнике я заметил кота. Тип, любимец моей сестры, вдруг вскочил на ноги, трубой поднимая хвост. Какой-то миг он неотступно глядел в направлении двери, а потом стал пятиться, отступая вдоль подоконника, и, наконец, уперся в камень спиной, потому что более отступать было некуда. И застыл так, оцепенев в непередаваемом ужасе.

Удивленный и озадаченный, я взялся за палку, стоявшую в коридоре и бесшумно отправился к двери, прихватив с собой одну из свечей. До двери оставалось лишь несколько шагов, и тут на меня накатил непередаваемый, буквально физически ощутимый страх, для которого – казалось бы – не имелось причин. Но так велик был мой ужас, что я немедленно отступил, не отворачиваясь от двери. Дорого дал бы я, чтобы только бы добраться до нее, чтобы только захлопнуть… задвинуть запоры; я ведь починил и как следует укрепил эту дверь, ставшую теперь еще более прочной, чем прежде. Ничего не сознавая, как Тип, я отступал спиною вперед, пока наконец стена не остановила меня. Вздрогнув, я нервно огляделся по сторонам. Взгляд мой остановился на стойке с ружьями, и я даже шагнул в ее сторону, но остановился, почему-то сообразив, что такое оружие окажется бесполезным. Снаружи в саду незнакомым голосом застонал пес.

И тут кот издал отчаянный пронзительный вой. Со страхом я поглядел в его сторону. Нечто призрачное и светящееся обволакивало его, на глазах моих превращаясь в пылающую прозрачную длань, по которой перебегали зеленоватые язычки пламени. Издав жуткий предсмертный вопль, кот вспыхнул и задымился. Дыхание оставило меня, и я привалился к стене. За той самой частью окна теперь зеленело пятно фантастических очертаний. Оно скрыло все от меня, впрочем, пламя все-таки пробивалось. Запах горелой плоти вполз в мою комнату.