Вскоре я заметил, что сферы эти как бы прозрачны… словно сложены из затуманенного хрусталя, внутри которого что-то тихо и нежно мерцало. Они проплывали мимо, не торопясь, – как будто вся вечность была перед ними. Долго следил я за ними, но не видел конца таинственной череде. Временами среди облаков замечал я лики, словно бы и реальные и одновременно складывавшиеся из той же туманной дымки, что их окружала. Долго следил я за ними, чувствуя удовлетворение. Не ощущал я теперь прежнего одиночества, что целые кальпы годов властвовало надо мною. Нарастало ощущение блаженства, и рад бы я был вечно плыть посреди этих небесных сфер.

Века проходили, и я видел туманные лица, видел все чаще и все отчетливее. Возможно, душа моя просто привыкла к окрестностям – не знаю ответа. Но если и так, теперь я знаю только одно: меня окружала тогда новая тайна… я оказался на Порубежье, на грани с неведомыми мне мирами… с тонкой и непостижимой формой существования.

Немыслимый поток сфер небесных тек мимо меня… их были несчетные миллионы, но новые все приближались, и не было им конца… не ослабевал этот ток.

И тогда меня, покоившегося на недвижном эфире, вдруг понесло к одной из мимолетных сфер. Мгновение – и я уже оказался возле нее. И вдруг оказался внутри, не ощутив даже малейшего сопротивления. Поначалу я не смог ничего увидеть – и ждал.

Наконец безмятежную, невообразимую тишину нарушил какой-то звук. Это спокойно дышало море, тихо вздымаясь и опадая во сне. Туман, затмевавший мое зрение, медленно рассеивался, и передо мною снова возникла безмолвная поверхность Моря Сна.

Я озирался и не мог поверить своим глазам. Огромный шар бледного пламени, как и прежде, висел над туманным горизонтом. Слева за морем виднелась тоненькая полоска, я узнал этот берег, на котором встречался со своею Любовью во времена, когда скиталась душа моя, при жизни Земли.

И тут я ощутил беспокойство, вспомнив о бесформенной твари, обитавшей на берегах Моря Сна, хранительнице безмолвных, не знающих эхо краев. Вспомнил я и остальное, сомнений не оставалось: я вновь глядел на то же самое море. Уверившись в этом, я ощутил удивление, радость и ожидание: ведь меня вновь ожидала встреча с Любовью. Я принялся озираться, но ее нигде не было видно. И на время я утратил надежду. Лихорадочно помолившись, я вновь огляделся в смятении… спокойным оставалось море.

Внизу, в глубине под собой, видел я следы переменчивых огоньков, что некогда привлекли взгляд мой. В рассеянии гадал, что они из себя представляют… вспоминал, что хотел спросить об этом у Единственной и Дорогой, как и о многом другом… но был вынужден с ней расстаться, не сказав и половины из того, что хотел.

И вдруг мысли мои возвратились назад. Я почувствовал прикосновение. И обернулся. Боже мой, Ты действительно милостив – это была она! И со страстью глядела она в мои глаза, а я всей душой к ней стремился. Мне хотелось обнять ее… но небесная чистота лица не позволяла прикосновений. И тут она сама протянула навстречу мне руки из дымки, окружавшей ее. Тихим дуновением ветра, шевелением облачка прозвучал голос ее. «Любимый!» – проговорила она. И только, но я слышал ее, и не мог не обнять.

Быстро говорила она и о многом, а я только внимал. С жадностью… как внимал бы, если бы говорила она столетие за столетием. Временами я шептал что-то в ответ, и звуки моего голоса возвращали на лицо ее неописуемо деликатный отсвет любви. А потом я заговорил сам, и теперь внимала она, давая чудный ответ на каждое слово… так и побывал я в раю.

Мы были вдвоем, и никого более… лишь безмолвная пустота над нами видела нас, а слышали только тихие воды Моря.

Давно уже пропали окутанные облаками небесные сферы. А мы все глядели в сонные глубины… вдвоем. Един Господь… и когда-нибудь мы вновь соединимся, но никогда не почувствуем впредь одиночества. Она была со мной, а я с ней. Пережитые эоны состарили меня, и лишь это воспоминание вместе с горсткой других дает мне силы пережить все еще разделяющие нас немногие годы.

Не знаю, долго ли души наши покоились в объятьях блаженства… наконец я пробудился от сладостного сна: озарявший Море Сна мягкий и тихий свет начал тускнеть. Предчувствуя новую тревогу, я повернулся к огромному белому шару. На одной стороне его появилась темная округлая впадина, словно черная тень пробегала по лику светила. Память немедленно подсказала: именно так приходила тьма и перед нашим последним прощанием. Вопрошая, я обернулся к Любви своей. И с нахлынувшей скорбью заметил, сколь призрачным и нереальным за этот короткий миг сделался ее силуэт. Голос ее доносился откуда-то издалека, и руки лишь легким ветерком касались меня.

Тем временем затмилась уже почти половина огромного диска. Отчаяние охватило меня: неужели же и на этот раз она покинет меня? Неужели исчезнет, как исчезала прежде. С тревогой… с испугом я спрашивал, а она старалась держаться поближе и странным, далеким голосом говорила, что должна оставить меня прежде, чем Солнце Тьмы – так она именовала его – закроет свет Солнца. Страхи мои подтвердились, меня одолело отчаяние, и в безмолвии глядел я на спокойные хляби тихого моря.

Быстро набегала тьма на лик Белого Светила. Но для человеческого разумения все совершалось бы непостижимо долго.

Наконец лишь полумесяц бледного света тусклыми лучами своими озарял Море Сна. И все это время она обнимала меня, но такой нежной была ее ласка, что я едва мог заметить прикосновения. Так мы ждали вдвоем – я и она, – онемев от жестокой печали. И в полумраке лицо ее казалось мне тенью, тающей в окружавших нас сумерках.

А когда лишь узкий серпик остался над морем, она отпустила меня и ласково оттолкнула. Голос ее прозвучал: – «Я не смею более оставаться, мой милый», – тихим рыданьем.

И она поплыла прочь, растворяясь в ночи. Только голос доносился еще из теней – уже издалека…

– Ждать осталось недолго… – и растаял вдали. Разом ночь опустилась на Море Сна, и вдали – по левую руку – заметил я тихий свет, тут же исчезнувший. И как только пропал он, я понял, что более не парю над спокойным морем, и опять очутился в безграничном пространстве, но Зеленое Солнце теперь закрыто от меня черной огромной сферой.

В беспредельной тревоге глядел я на кольцо языков зеленого пламени, окружавшее теперь черный диск. Погруженный в смятение, я не мог – тем не менее – не удивиться. Туча вопросов одолевала меня. Но я думал о ней – о той, с которой внезапно расстался, – а не о том, что теперь было явлено моему взору. Горе и мысли о будущем наполняли мою душу. Неужели я обречен на вечную разлуку с нею? В прошлом, в наши земные дни, она не долго пробыла моею. А потом оставила меня – навсегда, как я думал тогда. И с тех пор наши короткие встречи случались лишь на берегах Моря Сна.

Жгучая скорбь мешалась с мелочными вопросами. Почему не могу я немедленно последовать за Любовью моей? Зачем держать нас в разлуке? Почему я должен жить столько лет в одиночестве, пока она покоится на лоне Моря Сна? Моря Сна?! И горечь сердца моего обратилась новым путем, к новым вопросам. Где оно? Где искать это море? Только что расстался я с Любовью моей над его ровной гладью, и, вот, нет этого моря. Но ведь оно не может быть далеко. И где расположено Белое Светило, которое видел я прежде, чем на него упала тень Солнца Тьмы? Взгляд мой упал на Центральную Звезду – она затмилась. Что могло затмить ее? Неужели вокруг Светила кружит и огромная мертвая звезда? Неужели Центральная – так я привык уже называть ее – не одинока? Мысль эта явилась незваной… но разве подобное невозможно?

Мысли мои возвратились к Белому Светилу. Странно, что и оно… Я замер – меня озарило. Белое Светило и Зеленое Солнце? Не одна ли это звезда. Воображение мое вернулось назад – к той светящейся сфере, к которой загадочным образом привлекло меня. Странно… как сумел я забыть такое, пускай и на миг? А где тогда остальные? Я опять подумал о сфере, в которой только что я побывал. Я подумал еще, и все стало яснее. Я понял, что, попав внутрь этой сферы, оказался внутри мира с иными, прежде сокрытыми от меня измерениями. В нем тоже светило Зеленое Солнце – огромной сферой бледного, белого пламени… словно бы призрак, а не плоть светила.