Сразу после пятницы естественным образом наступила долгожданная суббота. Увы, это был не лучший выходной в моей жизни. Сперва меня разбудил подполковник, зазвав в прокуратуру, где я прочла творение Олега Рацкина. Затем меня подкараулил сам Олег. Его рассказ о взаимоотношениях с Анной Сергеевной вызывает доверие. Правда, она обвиняла его в том, что он тайно работает на Уралова. Но ведь она и меня обвиняла! Олег прав — она была на взводе (и, как выяснилось, имела на то причины). Хотя… ну, не знаю. Определенная вероятность, что Олег — шпион Уралова, наверное, есть. А убийца — вряд ли.
От прокуратуры я отправилась в Мариинку, у входа в которую очередной раз спугнула нервного Лощеного. В театре его, похоже, не было. Вернувшись домой, я обнаружила пропажу балетных дисков. Ну, кому они нужны, а? Чушь какая-то!
Я напрягла извилины и неожиданно сообразила. Вор искал данные все о том же пресловутом романе. Где сейчас люди хранят информацию? На компьютерных носителях. Вот их-то у меня и стащили. Не просматривать же все подряд, правильно? Может, заодно с винчестера данные скачали, откуда мне знать? Другой вопрос, что ничего интересного для грабителей там не было. Зато эти сволочи испортили смывной бачок, и теперь уже ясно, что без сантехника не обойтись. Вычислю, кто злодей, — задушу! Уж не Лощеный ли? Почему именно в тот вечер он не стал смотреть спектакль? К тому же он видел, как мне передают диски. Хотя наоборот — мог бы понять, что раз дело происходило в Мариинке, вряд ли записи относятся к многострадальной книге.
В общем, кто-то осуществил это гнусное деяние, а потом еще кошки заперли Ирину дверь. Ничего себе, ночка! И вот, наконец, сегодня, в воскресенье… нет, сегодня уже понедельник. Вчера, в воскресенье, меня возжелал видеть Павел Иванченко и долго пытал все на ту же тему — что мне говорила Алина Алова? Я привычно вела себя в соответствии с принципом «военную тайну хранить умеет, поскольку ее не знает». Более того — надеюсь, рассказом о музее Прадо я сумела создать у олигарха впечатление моей совершенной умственной неполноценности, и теперь он оставит меня в покое.
Я удовлетворенно вздохнула. Интеллектуальная работа позади, можно отдохнуть. Затем снова вздохнула, уже горестно. Где результаты? Как были нулевыми, так и остались. Все тот же круг подозреваемых — Надиров, Иванченко, Утопленница, Татьяна Цапова да еще Лощеный. Хотя его я за самостоятельную единицу считать отказываюсь, наверняка чья-то креатура — слишком уж труслив. Единственный положительный момент — у меня составлен план на завтра. Выйти на Олесю — либо через телефон Анны Сергеевны, либо через Андрея Алова, либо через Олега. Попытаться выяснить у секретарши, сливала ли она информацию Надирову и кляузничала ли милиции на меня. Вообще она наверняка многое знает! И Культуриста не мешает обработать.
Далее — Утопленница. Я почти уверена: мурлыкающим голосом мне звонила она. Номер у меня есть, так что завтра я ее ущучу. Или она воспользовалась чужим телефоном? Надо уточнить. Да, и еще я хотела поискать в Интернете информацию про Татьяну Цапову — и про себя заодно.
Я включила компьютер. Первым делом привычно проверила электронную почту. Леша писал из Италии почти ежедневно, я ему тоже. Дела у него шли прекрасно, а я ему о своих не сообщала. Ну, действительно, что будет, если я напишу, что обнаружила труп, и теперь меня в лучшем случае подозревают в убийстве, а в худшем хотят убить… нет, в худшем — то и другое одновременно. Либо Леша примчится сюда, дабы мне помочь, и порушит свою карьеру (командировка у него очень серьезная), либо непримчится… и хотя его приезд мне не нужен, я буду разочарована. Короче, лучше не портить себе настроение, а человеку поездку.
Еще пришло письмо с незнакомого адреса, и я уже собиралась удалить его как спам, но прочла тему и остановилась. Тема была «Большой все-таки лучше».
Я, разумеется, с этим совершенно не согласна. Мариинка куда лучше Большого! Однако понимаю: московские балетоманы придерживаются другого мнения. Очевидно, кто-то из них и прислал письмо. Я открыла текст. «Увеличение пениса на пять сантиметров всего за одну неделю», — гласил он.
Признаюсь, это послание прибавило мне бодрости. Иной раз я возмущаюсь несправедливостью жизни. Почему я сижу на диете (уже целых семь часов!), а мужчины лопают, что попало, не думая о фигуре? У них ведь, как я недавно выяснила, даже целлюлита не бывает — такое уж у мерзавцев особенное строение жировых клеток! И вот оказалось — у них тоже есть свои проблемы, причем, похоже, немалые.
После почты я полезла в Живой Журнал (коротко — ЖЖ). Для незнакомых с этим развлечением коротко объясню, что это большое собрание Интернетдневников. Мы там объединились нашей балетоманской компанией, сообщаем друг другу последние новости. Я решила прямо сейчас пожаловаться на пропажу любимых дисков — вдруг кто-нибудь проникнется сочувствием и уже завтра принесет мне в Мариинку дубликат?
В Интернете меня выцарапала наша полуночница балетоманка Оля. «Посмотри данные своего ЖЖ — не пожалеешь», — предложила она. Я удивилась. Что я, данных своих не знаю?
Да, я их не знала. В Живом Журнале есть такое понятие — придружить кого-то. Это делается, чтобы тебе легче было читать его записи. Вот я и обнаружила, что меня придружило сразу пять новых лиц, а еще — что мои записи незнакомцы (не обязательно эти) за последний день просматривали тридцать семь раз!
Неожиданная популярность меня удивила. Кому, кроме коллег по сумасшествию, может быть интересно сообщение вроде «ЛКМ — это подлая РИНИГАДКА КАЗА!» Зато они, поверьте, понимают тут каждое слово.
Из любопытства я заглянула в журналы придруживших меня людей — и обнаружила, что это не кто иной, как мои студенты. Между прочим, я именно из-за них нигде в ЖЖ не указывала свою фамилию, только литературный псевдоним. Но они (а я-то, дура, обвиняла их в клиповом мышлении!), делая поиск на фамилию, узнали о псевдониме, а по нему умудрились разыскать журнал. И вот теперь шла оживленная дискуссия — кто из однокурсников достоин приобщиться, а кто нет. Была организована масонская ложа по хранению тайны моего живого журнала. Один тип, которому они не доверяли, пытался проникнуть в ряды избранных незаконным путем, а именно — проанализировав, кого избранные придружили за последнее время. Но те оказались не лыком шиты. Как там у Честертона? «Где легче всего спрятать лист? В лесу». Вот студенты и совершили потрясающий маневр, придружив по семьсот (!!) случайных людей, дабы среди них невозможно было обнаружить меня, драгоценную. А то будут еще всякие недостойные личности осквернять святое!
Подобная забота меня тронула. Правда, затем студенты долго обсуждали, стоило ли меня придруживать или разумнее было читать тайно. Вдруг я догадаюсь по их дневникам, что пишут мои ученики, или, еще того страшнее, вычислю фамилии? И решили, что мне это наверняка слабо{2/accent}. Их мнение о моих умственных способностях обескураживало (естественно, фамилии были ясны с первых же строк. Я уже упоминала, что запоминаю учащихся не по внешности, а по стилю мышления).
Однако самое любопытное шло дальше. Некая дама (а может, и не дама, виртуально разве разберешь?) с ником Майя осведомлялась, знают ли они, что я пишу книги. Может, я делюсь на занятиях наметками сюжетов, интересуюсь мнением молодежи — своих потенциальных читателей?
Как вы понимаете, мысль на математике развлекать студентов детективами никогда не забредала мне в голову. Но, что интересно, ученики вместо прямого и ясного отрицательного ответа стали хитро намекать, что да, делюсь и интересуюсь, только это все слишком интимно, чтобы выдавать посторонним. А Антон (всегда знала, что он любит выпендриться, хотя парень неплохой) и вовсе заявил, что первым узнает мои творческие планы, поскольку я очень доверяю его мнению. После чего Майя, резко сменив тему, заявила, что ей необычайно понравились песни Антона, которые он записал и выложил в Интернете. Однако, увы, музыкальное сопровождение столь непрофессионально, что вряд ли можно надеяться привлечь продюсеров. Зато она, Майя, работает на телевидении и готова совершенно безвозмездно предоставить ему на пару часов качественную аппаратуру. Далее они договаривались о встрече.
