– Нет, – покачала она головой. – Я и сама не знала этого, пока ваш разведчик не подсел ко мне в кафе и не рассказал кое-что. Может быть, все это правда. Может быть, нет. Но он сказал, что вы можете установить это с помощью аппаратуры…

– Предположим, мы установили у вас наличие этих способностей, – сказал Джо. – Что дальше?

– Ну… это как-то так… неприятно. Ничего не можешь: ни перемещать предметы, ни обращать камни в хлебы, ни зачинать без порока, ни лечить… ни читать мысли, ни заглядывать в будущее… Зато можно мешать другим делать все это. Смешно и глупо, – она махнула рукой.

– Как фактор выживания человечества, – сказал Джо, – это ничуть не менее важно, чем сами пси-способности. Особенно для нас, нормальных. Скажем, одни насекомые умеют летать – значит, другие должны уметь ткать паутину. Согласитесь, умение ткать паутину вовсе не равнозначно неумению летать. Устрицы отрастили себе раковину для защиты – птицы научились поднимать их в воздух и бросать на камни. То же самое и с людьми: вы охотитесь и – извините за сравнение – пожираете пси-одаренных, а они, в свою очередь, пожирают нормальных. Таким образом, вы друг нормальных. Баланс, замкнутый цикл, хищник – жертва… вечный круговорот.

– Меня могут обвинить в измене, – сказала Пат.

– Вас это волнует?

– Конечно. Многие станут относиться ко мне враждебно. Хотя… невозможно, наверное, жить и не вызывать чьей-то неприязни. Люди желают разного, и, доставляя удовольствие одному, ты раздражаешь другого…

– Так в чем же состоит ваш талант? – спросил Джо.

– Трудно сказать…

– Я тебе говорю – это нечто небывалое, я даже не слышал о подобном! – вмешался Эшвуд.

– И все же – какого рода пси-способности вы нейтрализуете?

– Предвидение, – сказала Пат. – Я так думаю. – Она кивнула на Эшвуда, все еще лучащегося энтузиазмом. – Ваш разведчик, мистер Эшвуд, растолковал мне кое-что… Я ведь знала, что могу делать нечто странное, еще с шести лет. Родителям я не признавалась – знала, что это им не понравится.

– Они предсказатели?

– Да.

– Тогда это им действительно не понравилось бы. Но если бы вы воспользовались своими способностями в их присутствии хоть раз – они поняли бы все. Как вам удалось сохранить это в тайне? Не пытались противодействовать им – или?..

– М-м… – Пат сделала неопределенный жест. – Похоже, что я им противодействовала, но они этого не заметили… – она замолчала в замешательстве.

– Минутку, – сказал Джо. – Дайте разберемся, как работает антипредсказатель. По крайней мере, как мы это понимаем. Предсказатель воспринимает варианты будущего как, скажем, ячейки сот: он видит их все сразу, сверху, плотно упакованными… И одно из них, из будущих, светится – его он и выбирает. И после этого анти-пси сделать уже ничего не может. Он должен присутствовать при выборе. Тогда он делает так, что все варианты будущего выглядят одинаково, и предсказатель не может совершить выбор. Конечно, он немедленно понимает, что рядом работает инерциал…

– Она перемещается в прошлое, – сказал Эшвуд.

Джо уставился на него.

– В прошлое, – повторил Эшвуд. – Назад по времени… – Он был многозначителен, как толкователь древних текстов. – Предсказатель, на которого она воздействует, продолжает видеть доминирующий вариант будущего – как ты сказал, светящуюся ячейку сот. Но почему он видит именно эту ячейку? Потому что она, – махнул он рукой в сторону Пат, – потому что Пат уже побывала в прошлом и изменила его так, чтобы засветилась та самая ячейка. Изменяя прошлое, она изменяет и самого предсказателя. На него повлияли, а он и не подозревает об этом, он думает, что его талант работает, а на самом деле он предсказывает то, что сотворила для него Пат. Это первейшее преимущество ее таланта перед прочими анти-пси. Другое – не менее важное – это то, что она способна вмешаться уже после того, как предсказатель сделал свой выбор. Она способна вмешаться в любой момент! Ты же знаешь, какая это проблема – мы ведь всегда не успевали. Вообще, с предвидением было невозможно трудно бороться – труднее, чем со всем прочим, вместе взятым. Это было самое слабое звено в нашем сервисе, не так ли? – Он замолчал и выжидающе посмотрел на Джо.

– Интересно… – протянул Джо после короткого молчания.

– Да черт бы тебя побрал: интересно ему! – закричал Джи-Джи. – Это же величайший анти-талант, который только появлялся в мире до сих пор!

Тихо, почти шепотом, Пат сказала:

– Я не перемещаюсь в прошлое… Я действительно могу что-то делать, но мистер Эшвуд преподнес все в таких вселенских масштабах…

Она посмотрела Джо прямо в глаза, и он не понял, чего в ее взгляде больше: смущения или вызова.

– Я же читаю твои мысли! – раздраженно бросил Джи-Джи. – И я знаю, что ты способна именно изменять прошлое. И ты уже делала это.

– Да, я могу его изменить, но я вовсе не перемещаюсь в него, я не путешествую во времени, как вы это описали…

– Тогда как вы изменяете прошлое? – спросил Джо.

– Думаю о нем. О чем-то одном, конкретном… о происшествии, о том, что кто-то сказал. Или о каком-нибудь незначительном эпизоде, который был, а мне хотелось бы, чтобы его не было. Впервые это получилось у меня в шесть лет…

– В детстве она жила с родителями в Детройте, – перебил ее Эшвуд. – И разбила однажды керамическую антикварную статуэтку, которой отец очень дорожил…

– А разве он этого не мог предвидеть? – удивился Джо. – Ведь он же предсказатель.

– Он предвидел, – сказала Пат, – и даже наказал меня за неделю до того. Но вы же понимаете: они все знают, но ничего не могут поделать. И вот, после того как статуэтка действительно разбилась – точнее, после того как я ее расколотила, – я долго переживала и все вспоминала о той неделе, когда мне не давали сладкого и отправляли спать в пять часов вечера. Боженька, думала я – или как там еще дети думают? – неужели нельзя сделать так, чтобы эти несчастья миновали меня? Способности отца к предвидению не особенно занимали меня – потому, наверное, что он не мог влиять на события; я до сих пор испытываю к предсказателям что-то вроде презрения. И вот целый месяц я старалась заставить эту проклятую статуэтку снова стать целой. Я мысленно возвращалась в те дни, когда она еще не разбилась, и вспоминала, вспоминала ее… это было ужасно. И вот как-то раз я проснулась – а ночью мне все это снилось и снилось – и вдруг увидела, что она стоит, как стояла, на своем месте… – Взволнованная, Пат склонилась к Джо и закончила громким шепотом: – И ни мать, ни отец этого не заметили! Они считали, что она все время тут стояла! Только я одна помнила все…

Откинувшись на спинку стула, Пат взяла еще одну сигарету и закурила.

– Надо забрать приборы из машины, – сказал Джо и пошел к двери.

– Пять центов, пожалуйста, – сказала дверь.

– Заплати ей, – бросил Джо Эшвуду.

Притащив из автомобиля комплект тестеров, Джо заявил, что Эшвуд здесь лишний.

– Как это? – возмутился Эшвуд. – Это же я ее нашел, это мой приз. Десять дней я отслеживал ее поле…

– Ты знаешь не хуже меня, что я не могу производить измерения в зоне действия твоего поля, – сказал Джо. – Пси и антипси взаимно искажаются – а если бы этого не было, то откуда бы взялся наш бизнес? – И, когда Джи-Джи недовольно поднялся с кресла, добавил: – И оставь нам пару пятицентовиков, чтобы мы могли потом выйти отсюда.

– У меня есть монетки, – сказала Пат. – Там, в сумочке.

– Ты же можешь измерять силу ее поля, фиксируя степень ослабления моего, – сказал Эшвуд. – Ты сто раз так делал, я знаю.

– Не тот случай, – коротко возразил Джо.

– У меня больше нет мелочи, – сказал Эшвуд, – я не могу выйти отсюда.

– Возьмите, – сказала Пат, посмотрев на Джо, а потом на Джи-Джи. Она подала ему монетку, которую тот принял со смущенной миной. Потом смущение перешло в обиду.

– Ловко вы меня выставили, – сказал он, опуская пятицентовик в дверную прорезь. – Оба вы… – бормотал он, пока дверь закрывалась за ним. – Я ее нашел. Бандитизм, настоящий бандитизм…