– Если такое положение вещей сохранится, – официальным тоном сказал фон Фогельзанг, – ваши деньги будут вам возвращены.

– К черту деньги! – Они вошли в комнату 2-А. Рансайтер неуверенно сел; сердце его стучало так, что он едва мог говорить. – Если вы не выкинете этого Джори, я возбужу против вас судебное дело. Я закрою к дьяволу вашу лавочку!

Наклонившись над гробом, фон Фогельзанг прижал к уху динамик и заговорил в микрофон:

– Выйди из фазы, Джори, ты же хороший мальчик. – Покосившись на Рансайтера, он объяснил: – Джори умер пятнадцатилетним, поэтому в нем столько энергии. Честно говоря, уже случалось, что он появляется там, где появляться не должен. – Он снова заговорил в микрофон: – Джори, Джори, ты ведешь себя некрасиво. Мистер Рансайтер прилетел издалека, чтобы побеседовать со своей женой. Не заглушай ее голос, Джори, это невежливо. – Он замолчал, слушая ответ. – Я знаю, что ее сигналы слабые… – Какое-то время он слушал, важный, как большая лягушка, потом отложил наушники и встал.

– Что он сказал? – Рансайтер приподнялся. – Он уберется из Эллы? Я смогу с ней поговорить?

– Джори ничего не может сделать, – сказал фон Фогельзанг. – Представьте себе два радиопередатчика: один расположен поблизости, но мощность его мала, а другой – далеко, но мощность его в десять раз больше. Когда наступает ночь…

– Она наступила, – сказал Рансайтер.

Наступила для Эллы – а может быть, и для него. Если не удастся найти всех этих телепатов, паракинетиков, предсказателей, воскресителей…

– Там, в саркофаге, мы постараемся отделить ее от Джори, – продолжал болтать фон Фогельзанг, – а если вы согласитесь на некоторое удорожание обслуживания, мы переместим ее в отдельную, надежно изолированную камеру с покрытием из тефлона-26, который подавляет гетеропсихическую инфузию, будь то Джори или кто-нибудь еще…

– Еще не поздно? – мгновенно переходя от отчаяния к надежде, спросил Рансайтер.

– Да, ее возвращение вполне возможно, как только Джори выйдет из ее фазы. Плюс те, кто еще проник в нее. Она слишком слаба и доступна… – Фон Фогельзанг покусал губу, обдумывая ситуацию. – Но ей может не понравиться изоляция, мистер Рансайтер. Мы не случайно помещаем контейнеры – или гробы, как их неправильно называют, – так близко друг к другу. Блуждание в чужих мыслях для полуживущих – это их единственная…

– Поместите ее отдельно прямо сейчас, – перебил его Рансайтер. – Пусть уж она побудет в изоляции, чем перестанет существовать.

– Она не перестала существовать. Она существует. Она просто не может вступить в контакт с вами.

– Это метафизическая разница. Для меня она значения не имеет.

– Хорошо, я помещу ее отдельно – согласился фон Фогельзанг. – Но в каком-то смысле вы правы: уже поздно. Джори поселился в ней навсегда. Мне очень жаль.

– Мне тоже, – резко сказал Рансайтер.

Растворимый «Убик» наполнит вашу кухню свежим ароматом только что сваренного кофе. Муж скажет: «Боже, Салли, а я думал, что кофе – это та бурда, которую ты обычно варишь. Нет, это – потрясающе!!!»

Сохраняет свои качества только при соблюдении инструкции.

Все еще в своей полосатой клоунской пижаме, Джо Чип осторожно присел у кухонного стола, закурил и, опустив десятицентовик в прорезь, стал вяло накручивать диск взятого недавно напрокат газетного автомата. Страдая с похмелья, он пропустил «межпланетные новости», поколебался, но тоже пропустил «местные новости» и, наконец, остановился на «сплетнях».

– К вашим услугам, сэр, – проникновенно произнес газетный автомат. – Сплетни. Угадайте, чем занят сейчас Стэнтон Мик, отшельник и всемирно известный биржевик и финансист?

Аппарат зажужжал и выплюнул тут же свернувшийся в трубочку лист бумаги. Трубочка, мелькнув разноцветными буквами, скатилась на пол. Морщась от нахлынувшей головной боли, Чип поднял ее и развернул.

МИК ПРОСИТ У МИРОВОГО БАНКА ДВА ТРИЛЛИОНА!

(АП) Лондон. Для чего могут понадобиться такие деньги СТЭНТОНУ МИКУ, отшельнику и всемирно известному биржевику и финансисту? – этот вопрос не дает покоя бизнесменам с тех пор, когда сквозь стены Уайтхолла просочился слух о том, что полный энергии эксцентричный магнат, в свое время предложивший Израилю бесплатную космическую флотилию для возрождения пустынь Марса, попросил – и, возможно, получил – невообразимый кредит в размере…

– Это не сплетни, – сказал Джо Чип автомату. – Это спекуляции вокруг финансовых сделок. А я хочу почитать о том, как какая-нибудь телезвезда спит сейчас с чьей-нибудь наркоманкой-женой…

Джо, как обычно, не выспался. По крайней мере, у него был недобор «быстрого сна» – того подлинного сна, когда мозг отдыхает. Принимать же снотворное на ночь он не стал, так как запас стимуляторов в аптечке жилого блока иссяк. Иссяк, конечно, из-за собственной его невоздержанности, винить некого; теперь, согласно закону, он мог воспользоваться аптечкой только во вторник – то есть через два дня. Два невозможно долгих дня…

– Прошу вас настроить меня на «бульварные сплетни», – сказал автомат.

Джо повернул диск, и автомат выплюнул еще одну бумажную трубочку. Сначала Джо рассмотрел замечательную карикатуру, изображавшую Лолу Хертцбург-Райт, и даже облизнулся от удовольствия при виде ее правого ушка, игриво выставленного на всеобщее обозрение. Потом он прочитал текст.

Вздрогнув от резкого звука дверного звонка, Джо Чип удивленно поднял глаза и обнаружил, что его сигарета намеревается прожечь бакелитовую поверхность отделанной под тик столешницы. Справившись с этой проблемой, он потащился, волоча ноги, к переговорному устройству. Кто бы это мог быть, ворчал он, еще нет и восьми? Скорее всего, робот, собирающий квартирную плату. Или кредитор. Поэтому дверь отпирать он не стал.

Из динамика донесся бодрый мужской голос:

– Я знаю, что еще очень рано, Джо, но я только что приехал. Это я, Джи-Джи Эшвуд. Я привез рекрута, которого нашел в Топике. По-моему, это великолепная находка. Я хочу, чтобы ты подтвердил это, прежде чем предлагать товар Рансайтеру. Тем более, он в Швейцарии.

– Контрольных приборов у меня дома все равно нет, – сказал Джо.

– Я сгоняю в контору и привезу.

– Они не в конторе, – неохотно признался Джо. – Они в моей машине. Мне не хотелось вчера таскаться туда-сюда… – На самом деле он надрался до такой степени, что был просто не в состоянии открыть багажник. – Неужели ты не можешь подождать до девяти?

Настроение у него окончательно испортилось. Со своей маниакальной целеустремленностью Эшвуд мог достать кого угодно, и сейчас, в семь сорок утра, он сразил Джо наповал – хуже даже, чем кредитор…

– Чип, дружочек, у меня тут с собой совершенно потрясающий экземпляр, ходячая кунсткамера, которая разнесет в клочки все твои тестеры, а в придачу вдохнет новую жизнь в нашу фирму. Кроме того…

– Это анти-кто? – спросил Джо. – Телепат?

– Я выложу вам всю правду о делах на фронте, – продекламировал Эшвуд. – Понимаешь, Джо, я сам не знаю. Но дело очень серьезное. Слушай, я не могу стоять тут и трепаться на всю округу. Я уже поймал мысли какого-то типа с первого этажа, и он…

– Ладно, – сказал Джо Чип, сдаваясь. Однажды начав свой монолог, Джи-Джи мог продолжать его до бесконечности. Он мог заставить прислушаться к себе. – Дай мне пять минут, чтобы одеться и проверить, не осталось ли где немного кофе…

Джо смутно помнил, что вчера вечером делал покупки в супермаркете и что, в частности, отрывал зеленый талон, дававший право на покупку чая, кофе, сигарет или модного импортного нюхательного табака.

– Она тебе понравится, – сказал Эшвуд. – Хотя, как это часто бывает, она дочь…