— Что?! Какие… — юноша поперхнулся, не договорив.

— Ближайшие. Вы — мой племянник. Сын моего покойного брата Арно.

— Но мы же с вами совсем не похожи! — возопил Саннио, и, только договорив, осознал, что ляпнул очередную глупость.

— Да: и статью, и мастью вы пошли в мать. Вы не пробовали поглядеться в зеркало вместе с Альдингом? Попробуйте на досуге — зрелище весьма убедительное.

— А он мне кто?

— Родственник, причем по обеим линиям. Не самый близкий, впрочем, но сходство налицо. Я бы даже сказал — на лицах.

— У меня была мать?

— Вы что, в ваши неполные восемнадцать все еще думаете, что детей приносит Мать Оамна после молитвы? — Гоэллон склонил голову набок и с деланным интересом уставился на Саннио. — Разумеется, у вас была мать. Да сядьте вы, а то упадете чего доброго.

Парень уселся, а точнее — рухнул в кресло, потом без спросу схватился за кувшин с вином, налил себе полную кружку и залпом выхлебал ее, не разбирая вкуса. Герцог одобрительно покивал, и Саннио налил себе еще. В голове у него творилась сущая сумятица, которую нужно было залить чем-нибудь горячим и крепким.

— А… а как вы узнали… дядюшка? — Обращение заставило вспомнить поездку на север и все хорошее, что тогда было. Он-то думал, они притворяются, чтобы сохранить инкогнито, а на самом деле… ничего себе!

— О, это на редкость глупая и забавная история. Только три года назад я нашел в себе силы разобрать архив, оставшийся от брата…

— Почему? — изумился Саннио, хотя еще мгновение назад ему казалось, что запас удивления на ближайшие девятины безнадежно иссяк.

Герцог Гоэллон, у которого на что-то не хватает сил — и на что, на сортировку писем давно умершего брата? Странное дело.

— Саннио, вас интересует мое прошлое или ваше?

— Ну…

— Понятно, — с улыбкой кивнул герцог. — Но все-таки с моим мы пока что погодим. Разбирая архив, я нашел некое нераспечатанное письмо, подписанное весьма лаконично: "Твоя Одри". Содержание его было весьма двусмысленным, прочитать его можно было по-разному, но мне показалось, что неприятный сюрприз, о котором писала девица Одри — это ребенок. Искомая девица Одри явно принадлежала к благородным людям, на это указывал и стиль, и почерк, но поначалу более ничего понять не удалось. Из какой она семьи, хотя бы из какой земли? Многое пришлось вспоминать, сверяться с записями управляющих… За несколько девятин до смерти брат зачастил в Литу. Я предположил, что девица Одри и была тем маяком, что, говоря языком поэтов, манил его корабль к своему берегу. К моему разочарованию, во всей Лите не нашлось записей о девушках с именем Одри, находившихся в подходящем возрасте… Если уж вы завладели кувшином, так налейте и мне.

— А? — встрепенулся Саннио, потом сообразил, что ему сказали.

После паузы герцог продолжил:

— В общем, мне пришлось потрудиться; в конце концов оказалось, что девица с эллонским или алларским именем была записана в церковных книгах весьма иначе: Эудрейд. Одри ее называл мой брат. Девица эта, уже побывавшая замужем и сменившая фамилию, да и не девица вовсе, а почтенная вдова, в конце концов нашлась. В монастыре Милосердных сестер, где она, среди прочих обетов, приняла полный обет молчания. На все эти поиски и на получение для сестры Эудрейд временного разрешения от обета лично от патриарха ушло довольно много времени. Получив свое разрешение, почтенная монахиня соизволила сообщить, что тайно родила младенца, который получил при принятии в лоно Церкви имя Алессандр, а далее отдала его служанке, чтобы та отвезла ребенка в приют…

— Алессандр? Как маршал?

— К сожалению, именно так. К сожалению даже не потому, что мне придется в своем доме терпеть тезку этого бездаря от фортификации, а потому, что ни в один приют Литы, Саура, Эллоны или Алларэ в названный год не привозили ни одного младенца с подобным именем. Предполагать, что ретивая служанка увезла новорожденного куда-нибудь в Кертору, было нелепо… и я был сильно озадачен. Загадка разрешилась просто. Служанка эта ведала грамоту с пятого на десятое, да еще и была родом из Къелы, а потому ребенка называла привычным ей образом: Сайно. Приютский же писец… о, это целая драма, — оказался вообще огандцем, раскаявшимся ноэллианским еретиком… Вы улыбаетесь, да? Чем дальше, тем больше похоже на дурной роман?

— Романов я не читал, — вздохнул Саннио. — Но на представление жогларов уже похоже. Обхохочешься…

— В общем, этот раскаянный писец, вразуми его Сотворившие так больше не делать, если моего внушения не хватило, снабдил вас приятными его слуху именем и фамилией, даже не позаботившись записать, как ребенка назвала та служанка. Так и появился на свет Саннио Васта. Васта — это такой городок на юге Оганды, и на местном наречии — "счастье". Так вот, Счастье вы мое, в результате, я разыскал вас в школе мэтра Тейна. Достаточно было поглядеть на вас из окна, чтобы убедиться, что потеря обнаружена. Вы действительно похожи и на свою мать, и на моего брата. Это было уже год назад, и я не стал забирать вас из школы, решив, что законченное обучение вам не повредит…

— А моя мать… она жива? — Саннио с трудом дождался паузы.

— Да, если никому не пришло в голову разорить монастырь Милосердных сестер в Лите. Но, боюсь, вам придется общаться языком жестов. Сестра Эудрейд крайне строго соблюдает обеты… — Гоэллон криво усмехнулся. — В общем, происхождение у вас самое что ни на есть благородное: мать из Свенлингов, отец из Гоэллонов. Правда, существует некоторая заминка с легитимностью этого союза. Попросту говоря — вы бастард, пока что не признанный ни одним из родов.

— Я что, — вытаращил глаза Саннио, до которого вдруг дошло кое-что ошеломляющее. — Еще и правнук короля Лаэрта?!

— Ну, если я его внук, и ваш отец был его внук — то, надо понимать, вы именно правнук. Другого слова для обозначения сына внука еще не придумали, — развел руками герцог. — А также двоюродный племянник нынешнего короля, троюродный брат наследников и Ларэ, управляющего Энором, помните его?

— Помню, — бездумно, как заводной болванчик, кивнул Саннио. — Герцог, а вы точно не шутите? Вы… умеете.

— Вы имеете в виду, что с меня сталось бы. Ну нет, Саннио, есть пределы и моему остроумию. Все, рассказанное мной — чистая правда. Вы можете убедиться во всем лично, начиная от письма девицы Одри и заканчивая разговором с мэтром Тейном. Займитесь на досуге, если желаете.

— И что мне теперь делать?

— Ничего особенного. Всего лишь спешно изучать все то, что полагается знать единственному наследнику Старшего Рода Собраны, — подмигнул Гоэллон и усмехнулся, как недавно помянутый жоглар, играющий злодея. — Мало вам не покажется, я обещаю. У вас есть всего три года на то, чтобы вызубрить все, что в вашего отца вкладывали, а также и вколачивали розгами, с самого рождения. И, в отличие от секретарских обязанностей, все это вы будете знать назубок, опять же — я обещаю.

— Почему три?

— Когда вы достигнете полного совершеннолетия, то будете представлены королю, как мой официальный наследник. А пока — когда мы избавимся от наших дорогих учеников, вас ожидает церемония признания законным отпрыском рода. Впрочем, вот это, — герцог протянул руку и взял со стола серый бархатный футляр с серебряным гербом. — Я прошу вас носить уже с сегодняшнего дня.

Футляр без предупреждения полетел к Саннио, и тот уже привычным движением взял его из воздуха. Внутри оказалось тяжелое серебряное с чернью кольцо-печатка. Паук, обхвативший лапами свиток.

— Храним забытое, — сказал юноша, кончиками пальцев прикасаясь к кольцу.

— Да, девиз нашего рода, — без обычной иронии ответил герцог. — Даже не могу поздравить вас с тем, что это теперь и ваш девиз. В забытом слишком много того, что лучше не ворошить, да и вовсе не помнить, но наша судьба — знать это. Надевайте кольцо, не надо на него смотреть, это не натюрморт кисти Флаона, — и опять такая привычная… родная, да, конечно, именно так, насмешка. — На средний палец правой руки, вы же правша.