Так он шёл и шёл. Вдруг голос нежный за собой слышит. Оглянулся и видит: девочка, по летам ему ровесница, его окликая, бежит, догоняет. Неккер остановился, девочку подождал.

— Куда ты, мальчик, один идёшь, не заблудился ли? — девочка его спрашивает, за обе руки его взяла, в глаза ему заглянула. — Зачем отцовский улус покинул?

— Плохое имя мне носить надоело, — ответил Неккер. — Как мне в отцовском улусе жить, если меня и старый и малый этим именем дразнят. Лучше уйти мне, куда глаза поведут…

— Эзе, глупый ты мальчик! — девочка говорит. — Сам ты счастливым будешь, имени своего нечего стыдиться. Надо тебе в родной улус вернуться, хочешь, и я с тобой пойду? У меня никого родных нет, кроме старой бабушки…

— Нет, домой я не вернусь, меня там совсем засмеют, а отец ещё и побьёт за побег…

— Тогда пойдём к нам жить, друзьями с тобой будем, друг другу помогать будем, вместе будем счастье добывать…

Сколько Неккер ни отказывался, девочка на своём настояла, руки его из своих рук не выпуская, за собой повела. Вечером они до земляной избушки добрались, из трубы землянки чёрный дым поднимается. Девочка первой в землянку вбежала, Неккер за нею несмело вошёл. Видит — у очага чёрная, как пенёк, старушка сидит, что-то в котелке помешивает и бормочет. Как увидела Неккера, разогнулась и сказала:

— Здравствуй, здравствуй, мой зятёк Ырызы Неккер, давно тебя мы ждали…

Удивился Неккер, откуда старухе его имя известно и почему она его своим зятем называет, страшновато ему стало.

— Вот, бабушка, теперь у нас в доме, хоть маленький, да мужчина будет, — девочка говорит. — Теперь мне есть с кем играть, есть кому нам еды и дров припасти…

А старуха больше ни слова не говорит, в котелке помешивает, что-то бормочет себе под нос…

Когда старуха с девочкой спать легли и уснули, Неккер тихонько из землянки выбрался и что есть духу прочь побежал. К восходу солнца он уже далеко от этого места был, целый день без передышки шёл, куда его глаза вели. Под вечер вой ветра за спиной услышал, всё сильней ветер, всё громче его гуденье. В гудении ветра Неккеру голос вчерашней девочки послышался. Неккер с дороги свернул, на вершину густолиственного дерева быстро взобрался, чтоб спрятаться — снова встречаться с девчонкой ему не хотелось. А ветер на дерево налетел, Неккера, как пёрышко, с вершины сорвал, но бережно на землю его опустил. Смотрит Неккер, а перед ним вчерашняя девочка стоит и говорит ему:

— Ой, Ырызы Неккер, зря ты от меня убегаешь, всё равно я тебя догоню, везде разыщу, бабушка моя мне поможет. Больно ты мне поглянулся, хочу я счастливым тебя сделать…

— Никогда я счастливым не стану, — Неккер говорит, — видно, теперь мне и домой не вернуться, раз вы с бабушкой-колдуньей на моём пути встретились…

— Если ты меня слушаться будешь, счастливым домой вернёшься, все тебе завидовать будут, никто твоего несчастливого имени даже не вспомнит, — так девочка Неккера уговаривала.

Как Неккер ни сопротивлялся, девочка его за руку взяла и за собой повела. Ночь их в пути застала. Девочка привела Неккера в пещеру, а в ней у костра та же старуха сидит, в котле какое-то варево помешивает и под нос себе что-то бормочет. И опять старуха Неккеру сказала:

— Здравствуй, здравствуй, мой зятёк Ырызы…

Когда утром Неккер проснулся, старухи в пещере уже не было.

Девочка Неккеру пару чирков (чирки — мягкая обувь, обычно шьётся из сыромятной кожи) сыромятных подаёт и говорит:

— Твоя обувь совсем износилась, возьми новые чирки надень, большой путь тебе предстоит…

Когда Неккер переобулся, девочка ему плётку, из трёх таловых прутиков сплетённую, подала и сказала:

— Когда от правильного пути, который я тебе укажу, вздумаешь отклониться, эта плётка тебя подстегнёт, не собьёшься с дороги…

— Куда же ты меня отправляешь? — Неккер у девочки спрашивает.

— За счастьем своим пойдёшь, — девочка отвечает. — В нескольких днях пути отсюда, у слияния девяти рек полуостров есть. На полуострове широкий и чистый луг есть. На дальнем краю луга медный шатёр стоит. Войди в этот высокий шатёр, по девяти ступеням в девятую комнату подымись. Из неё по сорока ступеням на дно озера спустишься и там золотой шатёр увидишь. В этом шатре посредине золотой стол стоит, за которым сам бог обедает. Когда к столу золотому присядешь, шапку сними и поздоровайся. После этого на столе разные кушанья появятся — ешь их, не переставая. Во время обеда к столу все черви и рыбы озера соберутся, будут вместе с тобою угощаться, ты на них не гляди, продолжай еду. Последней к столу чёрная жаба явится, не гляди и на неё, покуда она не насытится. А когда она к дверям прыгнет, собираясь уйти, ты её шапкой своей накрой. Что дальше будет, сам увидишь…

— Однако на гибель ты меня посылаешь! — испугался Неккер. — Уж лучше мне в свой улус вернуться, чем на такие дела идти…

— Домой ты со счастьем своим вернёшься, — девочка говорит. — А счастье это сам добыть должен. Не упрямься и не бойся, Неккер, если хочешь от своего несчастливого имени освободиться…

Встал на ноги Неккер, и, словно крылья у него за спиной выросли, тело лёгким вдруг стало. Из пещеры он вышел, а ноги его сами тотчас вперёд понесли.

— Видишь, какие чирки тебе бабушка моя подарила, — девочка говорит. — Быстро тебя донесут куда надо. Когда сделаешь всё, что я тебе наказала, прямо домой к себе отправляйся, там с тобой встретимся…

Неккер в путь отправился. Ноги его втрое быстрее, чем прежде, несут, чирки им такую скорость дают. Ни твёрдо-копытный марал, ни быстролётная птица за ним не могут угнаться. Когда же вздумал Неккер в сторону дома свернуть, таловая плётка его тотчас по спине больно хлестнула, когда усталость и сон его одолевать стали, он плёткой таловой себя легонько подстегнул, чирки пуще прежнего помчались…

Много ли мало ли он пробежал, впереди синее озеро показалось, в которое девять рек, как в чашу, вливаются, зелёный полуостров вдаётся. Неккер на полуостров прибежал, медный шатёр нашёл, по сорокаступенчатой лестнице на дно озера спустился, в золотой шатёр вошёл. Посредине его круглый золотой стол стоит. Неккер за стол сел, шапку снял, поздоровался, и тотчас на столе кушанья разные появились. Неккер за еду принялся. Невиданные рыбы и черви, длинные, как змеи, вокруг появились, все к столу тянутся. Неккер, не глядя на них, за обе щеки яства уплетает. Спустя немного, большая чёрная жаба появилась, на золотой стол прыгнула, за еду принялась. Неккер и виду не подал, что её видит. Чёрная жаба, насытившись, на пол спрыгнула, к дверям направилась, а золотой стол за нею двинулся. Неккер шапкой своей жабу накрыл, а шапку из рук не выпускает. Жаба, как хороший конь, помчалась, со дна озера Неккера мигом на поверхность вынесла.

Глядит Неккер — и золотой стол тут же, под солнечными лучами сверкает. Тут чёрная жаба человечий облик приняла — бабушкой девочки, что Неккера сюда послала, оказалась.

— Эзе, эзе, мой зятёк, Несчастливец Неккер, теперь ты самый счастливый человек на свете; у самого водяного бога — Эзи-Суг ты золотой стол увёз, стал хозяином его. Теперь домой отправляйся, там тебя с радостью встретят. Только внучку мою не обижай, от дружбы её не отказывайся, во всём её слушайся.

Так сказав, старуха исчезла, будто сквозь землю провалилась или в озере растаяла.

Неккер, стол золотой на спину взвалив и ног под собой не чуя, домой помчался. Чирки его, почти земли не касаясь, прямо по воздуху летят. Неподалёку от родного улуса Неккер гудение ветра у себя за спиной услышал, догадался, что это его девочка догоняет.

За высокое дерево ухватившись, Неккер остановился, а рядом уже и девочка лесная стоит, смеётся:

— Ну, вот, мой хороший Неккер, теперь тебе и домой не стыдно будет вернуться, к золотому столу всех своих родственников созовёшь, всех своих ровесников пригласишь, как следует угостишь, никто тебя Несчастливцем не назовёт…

— Спасибо тебе, хорошая девочка, — Неккер говорит, — хоть имя мне своё скажи, чем отблагодарить тебя я могу, мне скажи…