— Всем подобрать слюни и слушать меня внимательно. Мы бойцы повстанческой армии России, которая через двое суток, в следующий понедельник, поднимет восстание сразу в нескольких регионах страны, чтобы освободить её из-под власти нынешнего бюрократического режима. Для этого уже сегодня мы захватили под сотню лагерей вроде «Титаника» и доставили в них оружие и амуницию. Не вам мне объяснять, до чего дошло дело в стране и конец этому можно положить только силой. У вас эти мерзавцы отобрали всё и потому вам самим придётся восстанавливать справедливость, а это означает следующее, вы либо записываетесь в повстанческую армию, либо остаётесь в «Титанике» мотать свой срок дальше. Последнее касается по большей части крутых. Третий вариант самый суровый, — присоединиться к вертухаям, стоящим возле стены. К стенке мы поставим всех тех шакалов, которые ходили в шестёрках у этих отмороженных садистов и прессовали вас со страшной силой всякий раз, когда кума и ещё нескольких офицеров, не было в зоне. Исключение будет сделано только для голубых. Они мне и даром не нужны как в качестве солдат, так и в качестве охранников в лагерях и тюрьмах.

Едва только Максим умолк, как кто-то громко крикнул:

— Эй, командир, а ты кто такой и почему командуешь тут? Или что, раз шпалер есть, так ты уже герой?

Майор Завьялов, стоявший рядом с подполковником Первенцевым, хотел было шагнуть вперёд и объяснить зекам что и как, но Максим попридержал его и ответил сам:

— Я для вас личность достаточно хорошо известная и вы должны были запомнить меня под погоняловом Чкалов, который один на льдине. Присмотритесь внимательнее, узнаете.

— Иди ты! — Раздался громкий возглас и всё тот же голос воскликнул ещё громче — Братва, а ведь это и правда, Чкалов! Дед, это что же ты над собой такое сотворил за эти дни, что так помолодел? Поделись секретом, мне тоже хочется помолодеть, чтобы девчонкам понравиться.

Те обитатели «Титаника», над которыми не висел Дамоклов меч, громко заржали, но стоило только Максиму нахмуриться, тотчас умолкли. Усмехнувшись, он принялся объяснять:

— Наша повстанческая армия не слишком-то большая, но и не маленькая. У нас под рукой имеется без малого двадцать тысяч прекрасно подготовленных спецназовцев, ну, а мы, те люди, которые взяли на себя ответственность подготовить и возглавить грядущее восстание, называем себя «Комитет триста сорок». Когда-то, в середине семидесятых, нас, сирот в возрасте от года до трёх, собрали в подмосковном интернате «Радуга» и стали воспитывать и обучать по специальной программе, нацеленной на расширение сознания. Она дала кое-какие положительные результаты, но когда в стране началась перестройка, мы так ничем и не смогли ей противостоять. В то время мы были ещё слишком молоды и неопытны, да, и ответственных должностей мы в то время не занимали. Вместе с несколькими десятками своих друзей, я избрал для себя карьеру военного и стал спецназовцем, боролся с врагами России в составе спецназа внешней разведки. Другие мои друзья пошли по гражданской линии и стали по большей части учёными. Моё настоящее имя Максим Викторович Первенцев и я подполковник ФСБ, но не нынешнего, а прежнего и пятнадцать лет назад сел для того, чтобы прикрыть одну очень важную операцию, которую мы провели. Как раз с того самого момента мы занялись подготовкой к проведению операции «Феникс». Думаю, что никто из вас не сомневается в том, что нынешний режим нужно уничтожить, покарав отъявленных негодяев, и тогда Россия возродится, словно птица Феникс из пепла. Ну, а теперь давайте, высказывайтесь, кто за, а кто против. За это означает ты наш друг, а если против, то враг.

— Ну, ты даёшь, Чкалов! А если я и не за, и не против, а просто хочу идти своей собственной дорогой? Раз так, то значит меня можно взять и поставить за это к стенке?

Недовольного поддержал одобрительный гул голосов, который, однако, разорвал звонкий женский крик:

— Максим Викторович, а про нас вы что, забыли? Зачем тогда привезли сюда? Оставили бы в лесу и дело с концом. Если всё хорошенько взвесить, то нам теперь самое лучшее, записаться в вашу повстанческую армию, а не то нам точно всем хана будет, причём уже в самое ближайшее время.

Неизвестно, что имела ввиду высокая, спортивного телосложения девушка лет тридцати пяти, когда говорила, что им скоро будет хана, но её дружно подержали все остальные ментовские рабыни и они даже сделали несколько шагов по направлению к Максиму и его бойцам, стоявшим между ними и зеками по левую руку. Голубая публика стояла немого особняком и помалкивала, но после того, как в повстанческую амию решили записаться пусть и невольные, о всё же проститутки, они тоже истошно завопили:

— Командир, это чо за базар такой? Записывай и нас в свою бригаду. Уж если шмары не хотят по домам расходится, там им кто угодно предъяву сделает, то и нам лучше воевать всей кодлой, чем пытаться выжить в одиночку в такие времена.

— Нет, вы посмотрите! — С громким смехом закричал кто-то из зеков — Шлюхи и пидоры воевать намылились, а мы тут яйца мнём. Братва, Чкалов со своими пацанами может быть и не станут нас расстреливать, зато эти черти мигом порвут в клочья.

Максим громко расхохотался, его развеселила перспектива воевать с ментами и прочей сволочью вместе с голубыми, и, взяв в руки мегафон, крикнул:

— Стоп-стоп! Извините, господа голубые, но у нас нет для вас штанов с ширинками на заднице, поэтому определяйтесь в жизни как-нибудь по-другому. В общем воюйте без нас, а ещё лучше отправляйтесь по домам.

Тем самым он только подлил масла в огонь. Голубые взревели, словно стая белых медведей при виде песков Сахары:

— Максим Викторович! Товарищ полковник! Чкалов! Побойся бога! Мы же к тебе не в любовники записываемся, а в армию, чтобы с козлами воевать. Пойми сам, если ты собираешься начать в стране большое восстание, то тебе каждый боец должен быть дорог. Тем более проверенный. Мы может быть и голубые, зато не ссучились, подобно некоторым мразям, да, и с дисциплиной у нас полный порядок, не то что у крутых. А ещё нас можно смело соединять с бабским батальоном и тогда он у тебя будет розовым с голубой каёмочкой.

Максим растерялся от этих слов, но вида не подал. Он не знал, что ему ответить на это и уже хотел было громко выматериться и послать голубых куда подальше, как майор Завьялов тронул его за руку и попросил:

— Товарищ подполковник, назначьте меня командиром смешанного батальона. Поверьте, я с ними справлюсь.

Пристально посмотрев на Игоря, Максим спросил:

— Точно справишься? Учти, майор, я не потерплю, если твой батальон превратится в бордель.

Эти слова были сказаны достаточно громко, чтобы их услышали и ментовские рабыни, а это были отнюдь юные гимназистки, и голубые. Первые, радостно улыбаясь, придвинулись ещё ближе к Максиму и его бойцам, а вторые, почему-то облегчённо вздохнув, радостно загалдели:

— Командир, нема базара! Мы теперь к своей заднице никого и близко не подпустим и кума под монастырь не подведём. Ты только того, прикажи своим бойцам малость подучить нас. Морды бить мы насобачились, строем ходить вроде бы тоже, но в армейке никто из нас не служил.

Сосредоточенно кивнув, Максим скомандовал:

— Хорошо, раз вы так сами решили, то немедленно отправляйтесь в вертухайскую казарму и определите в ней на постой девушек. Да, и сами тоже заселяйтесь в неё до воскресенья.

Но не тут-то было. Как голубым, так и девушкам захотелось узнать, как отряд повстанцев намерен поступить с захваченными в плен вертухаями, ментами и несколькими чиновниками. Все они молча стояли у высоченной железобетонной стены и, глядя на трупы, лежащие перед ними, в ужасе молчали. Максим не стал торопиться и сначала разобрался со всеми остальными зеками. Всем, кто был старше сорока, он предложил переждать несколько дней в «Титанике», после чего обращаться к представителям новой власти за помощью. А ещё он попросил их не забивать ему голову всякими пустяками и лишь к одному Сому обратился с отдельным предложением, сказав тому: