В такой ситуации «выведение» Ястреба за скобки через отсидку в лагере, было делом вполне понятным и приемлемым. Эка невидаль, посадили «извозчика». Сначала с помпой посадили, а потом тихонько выпустили, а вместо него стал мотать срок поручик Киже. Тут, как говорится, — и парни сыты, и девки целки. Так, во всяком случае, должны были подумать рядовые сотрудники конторы, далёкие от того уровня, на котором принимают самые важные решения.
Серьёзные дяди с большими звёздами на погонах, которые не боялись даже гнева верховного главнокомандующего, приказавшего любой ценой доставить подполковника Первенцева в страну целым и невредимым, решили перестраховаться. Добившись же своего, то есть уничтожив руками майора Бойцова всей разведгруппы вместе с её командиром, они решили ещё и подстраховаться. Максим пятнадцать лет назад просчитал такой вариант ещё до того, как они покинули Россию и направились через третьи страны в Великобританию. Просчитал и решил сыграть с начальством в свою игру, тем более, что оно толком даже и не знало, с кем имеет дело в действительности.
Высокое начальство считало подполковника Первенцева, а вместе с ним и всех членов его группы, тупыми и недалёкими мордоворотами, правда, весьма изящной комплекции. Тупыми за молчаливость, а мордоворотами за физическую силу и умение ловко сносить «шкафы с антресолями» — мордоворотов гипертрофированных. А ещё высокое начальство знало, что для группы Максима Первенцева нет невыполнимых заданий. Если, конечно, никто не станет настаивать на том, что порученное им задание должно быть выполнено именно таким, а не каким-либо другим способом.
В Великобританию подполковника Первенцева и его людей направили для того, чтобы они помогли двум бывшим российским олигархам, перебравшимся на запад, провести крупную финансовую аферу. Можно сказать, парни Макса Первенцева должны были совершить ограбление тысячелетия. Однако, вместо этого сначала кто-то устроил настоящую Варфоломеевскую ночь на вилле олигарха, после чего в Тегеране ещё и был произведён крупномасштабный теракт, унесший свыше девятисот жизней. То, что часом раньше ещё один крупный теракт произошел в Соединённых Штатах, в вину группы подполковника Первенцева не ставилось.
Как бы то ни было, их было решено зачистить и как можно скорее, без лишних разговоров о том, что оба олигарха и один из руководящих сотрудников ФСБ хотели ограбить не какую-то там Хренландию, а Россию. Это начальство не интересовало, как и то, что в Тегеране внезапно тайно собрался саммит чуть ли не самых влиятельных главарей террористических организаций и кто-то ловко спровадил эту братию на тот свет. Если где и вздохнули облегчённо, то только не в России и уж точно не в ФСБ, так как на это никто и ни кому санкции не давал, но руководство конторы почему-то сразу же подумало, — во всём виноваты подполковник Первенцев и его люди, от которых можно ждать всё, что угодно
Максиму не было известно, какие ещё планы по их уничтожению вынашивало руководство конторы, но он сделал всё, чтобы ликвидацию поручили Ястребу. В этом не было ничего удивительного. Во-первых, майор Бойцов и подполковник Первенцев были дружны между собой, а, во-вторых, у Николая была жена и трое детей. Именно поэтому Ястреб безропотно согласился сесть в тюрьму по сфабрикованному против него делу. Правда, никто в ФСБ даже и не догадывался, что под видом Николая Бойцова во внутренней тюрьме ФСБ на Лубянке почти целый год содержался под стражей Максим Первенцев. Более того, после целого года допросов, куда больше похожих на пытки, следователи из службы внутренней безопасности так и не сообразили, кого же они допрашивали всё это время. Уже в первую неделю карантина Максим понял, что его посадят и, скорее всего, надолго, если не навсегда
Операция в Великобритании, жертвами которой стали два олигарха, генерал из ФСБ, а также телохранители одного из олигархов, все, как один, действующие сотрудники Ми-6, а затем крупнейший теракт, направленный против исламских и прочих террористов, по какой-то нелепой случайности совпала по времени с тихим и мирным, но радикальным переворотом во властных структурах России. В те годы, можно сказать, произошла самая настоящая чиновничья революция, но Максим Первенцев и его друзья не сразу это заметили. Хуже того, они не сразу это поняли и только года через четыре догадались, на какой путь новая власть перевела поезд под названием «Россия». Зато Максим первым столкнулся с очевидным фактом, упрямо говорящем, что новая власть настроена очень серьёзно. Этим фактом оказался «Титаник», который по своей сути был не обычной зоной, а самым настоящим гитлеровским концлагерем, причём заточенным в том числе и под то, чтобы планомерно уничтожать людей. Грамотно спроектированный и потому компактный, «Титаник» с его трёхэтажными железобетонными бараками, легко вмещал в себя полторы тысячи заключённых и был заполнен быстро, практически в первые же полгода. Ещё о «Титанике» можно сказать, что это не совсем обычная, традиционная зона, не ментовская, где он должен был по идее сидеть, и не петушиная зона.
Да, это была первая в стране зона особого типа, предназначенная для того, чтобы в ней мотали свой срок всякие беспредельщики из числа воров и бандитов, а вместе с ними банкиры, предприниматели, коммерсанты и менеджеры из рядов высшего и среднего руководства. Столкнувшись с таким положением вещей, подполковник Первенцев чуть не ошалел, так как поначалу ничего не понял, ведь это шло вразрез с прежней тюремной политикой властей, когда «хозяйственников» и обычных уголовников сажали порознь. Уже тогда Максим подумал, что власти создали этот лагерь не от нечего делать, а с какой-то целью и вскоре убедился в этом. Однако, даже узнав через два года, что в Мордовии и других, самых укромных и неприметных местах России построено ещё несколько десятков точно таких же лагерей, он всё ещё отказывался поверить в то, что власть в России перешла в руки откровенных негодяев и что они ведут страну по самому страшному пути из всех тех, которые можно себе только представить, ведь речь теперь шла ни о чём ином, как о самом настоящем рабовладельческом строе, только современном и уже по этому жутко страшном.
Поняв это, Максим быстро сообразил, что его могут оставить в зоне до конца жизни. Похоже, точно такая же участь ждала всех остальных заключённых. Вместе с ним большинство зеков отсидело уже по четырнадцать лет и никого не выпустили из «Титаника» ни по УДО, ни по амнистии. Эту зону если кто из заключённых и покидал, то лишь потому, что его переводили в другой лагерь. Ну, а поскольку меньше пятнадцати лет никому из новых коллег Максима суды не отмеряли (зато некоторым дали по семнадцать и даже по двадцать лет), то завтра утром всем станет известно, выпускает новая власть зеков на свободу или нет. В том, что она постаралась создать для них нечеловеческие условия жизни, обитатели «Титаника» давно уже убедились. Шутка ли дело, загнать в одну зону тысячу деловых и по сути дела натравить на них полтысячи крутых. Быть бы беде, но у людей внезапно сработал инстинкт самосохранения и даже самые конченые отморозки призадумались. За минувшие четырнадцать лет Максиму довелось повидать многое, но только не убийства и жестокие расправы крутых над деловыми, хотя драк хватало. Не было и такого, чтобы крутые опускали деловых и затем издевались над ними, как над петухами. Среди деловых и так хватало голубых, вот только мальчиками для битья этих, спортивного вида, типов, назвать было нельзя.
Тем не менее, никакого братания между крутыми и деловыми не было и даже не намечалось. Между ними всё же лежала бездонная пропасть и если одни рвались в цеха на работу, то вторые делали всё, что угодно, лишь бы откосить от реальной работы и протирать штаны в каком-нибудь вонючем углу, собравшись вокруг чифирьбака. Зато у них хватало ума не требовать себе усиленной пайки и, вообще, в камере они вели себя нормально, не наглели. Вместо них беспределом занимался конвой пострашнее вологодского. Конвоиров мало того, что насчитывалось много, так все они ещё и являлись контрактниками-иностранцами — таджиками, узбеками, казахами и даже выходцами из Африки. Любимым занятием охранников был ночной шмон, сопровождавшийся жестокими побоями, после которых порой больше половины обитателей камеры оказывались на больничной койке. Интернациональный конвой зверствовал так, что койко-места в лагерной больнице были постоянно заняты избитыми зеками.
