В субботу я никому не оставил ни малейшего шанса занять поул и уже в первом заезде показал такое время, которое никто, кроме меня самого, больше так и не смог превзойти. Вообще-то это были сущие пустяки по сравнению с тем, что в эту субботу Франсуа так и не вылетел с трассы и не разбился. Впрочем, даже в том случае если бы он с какого-нибудь перепугу потерял контроль над болидом и тот полетел куда угодно, он всё равно остался бы жив. За время чемпионата мы так умудрялись иной раз кувыркаться и сталкиваться друг с другом, что даже ломали машины и с десяток болидов отправилось в Советский Союз, где их сунули под ножи сверхпрочных лонсдейлитовых фрез. Ксавье по поводу моей квалификации сразу же сказал: – «Русский медведь оскалился и лучше к нему не приближаться». Не смотря на такое его предупреждение, гонка прошла в среднем темпе, никто не хотел рисковать понапрасну, но и спуску никто тоже никому не давал, а потому обгонов было очень много, но все они проводились так чисто, что не произошло ни одного контакта. Что же, это лишь говорило о том, что все пилоты, выехавшие на трассу, к этому времени стали отличными куэрнами и многие уже поднялись на шестой уровень, а потому занялись ещё и изучением боевого куэрнинга, чтобы затем стать целителями.
Лично для меня эта гонка прошла очень комфортно, я как ушел с поула первым, так больше никого и не подпустил к себе ближе, чем на шесть секунд. Вторым пришел Джо, а третьим Франсуа Сэвер. После награждения, во время конференции я уже в который раз сказал журналистам, среди которых у меня уже было немало хороших друзей и просто приятелей, что хотя и не расстаюсь с автоспортом навсегда, всё же уже больше не буду принимать участие в чемпионатах в течении всего года. Меня засыпали множеством вопросов и на большинство из них я отвечал часто просто шутливо, но на один, что считаю для себя главным результатом сезона, честно ответил:
– В первую очередь то, дамы и господа, что в результате своей совершенно дикой выходки, столь глупого и дурацкого побега из Советского Союза, мне удалось войти в семью профессиональных авто и мотогонщиков. Это и ещё то, что теперь все пилоты имеют возможность ездить на новых болидах не боясь погибнуть, самое главное, а звание чемпиона всего лишь приятное дополнение, как и некоторая толика славы.
На следующий же вопрос, что помогло мне завоевать в этом сезоне сразу два чемпионских титула, я ответил так:
– Главным образом куэрнинг, а также сверхмощный мотор моего болида. В будущем сезоне такой будет стоять на машине каждого гонщика Формулы один, но они все стали отличными мастерами куэрнинга и вот тогда-то покажут свой класс. Я тоже буду выступать время от времени и не обязательно, что за свою команду. Вдруг какому-то пилоту придётся по каким-то обстоятельствам пропустить гонку, а его команде обязательно будут нужны очки для Кубка Конструкторов, вот тогда-то я и приду на помощь даже нашим самым главным конкурентам.
После интервью, во время которого в прямо в паддоке наши механики установили две трибуны, а между ними поставили мой болид, двигатель которого уже остудили углекислотой, я показал всем, что такое роторно-лопастной, шестисекционный двигатель с пятью лопастями, способный без генератора разгонять гоночный автомобиль до совершенно сумасшедших скоростей. На таких скоростях нужно гонять только строго по прямой, по специально подготовленным трассам, так как скорость может достичь и восьмисот километров в час, ведь этот двигатель можно при желании раскрутить и до сорока пяти тысяч оборотов в минуту. Пока я вместе с Анри и Николя разбирал на глазах у журналистов двигатель, остальные наши друзья раздавали журналистам буклеты с его весьма общим и не во всём точном описанием. Когда же я умолк и сел перед столом, на котором лежали детали от двигателя, на меня обрушился целый шквал вопросов, но с особым садизмом я ответил на вопрос, касающийся будущего двигателестроения и всех остальных двигателей:
– Дамы и господа, могу вас заверить, перед вами лежит в разобранном виде тот самый двигатель, который отныне заменит все остальные. Извините, но ему нет равных ни по мощности, ни по надёжности, ни по простоте обслуживания, ни по экономичности. Этот двигатель с одинаковым успехом может раскручивать вал от минимальных пятидесяти оборотов в минуту, до максимальных где-то под пятьдесят тысяч и даже больше и потому способен конкурировать даже с реактивными двигателями, установленными на самолётах. Более того, его можно ведь сделать турбореактивным двигателем. Как только мы вернёмся в Париж, то сразу же приступим к сборке завода. Его уже доставили из Советского союза на баржах в разобранном виде и мы закупили все необходимые станки и нужное нам оборудование. Ещё до наступления Нового года наш завод выпустит первую партию автомобильных и мотоциклетных двигателей, которые будут установлены сначала на гоночных машинах, а потом и на всех остальных. Эра обычных поршневых и примитивных роторных двигателей, включая пародию на роторно-лопастные – завершилась.
Своими последними словами я просто убил всех журналистов и они стали задавать мне вопросы о цене двигателей и о том, будут ли их производить ещё где-либо кроме Советского Союза и Франции. На этот вопрос я ответил весьма уклончиво, сказав, что это полностью зависит от политики этих стран, так как на военную технику эти двигатели никогда не будут устанавливаться лишь по той причине, что этого не допустит советское руководство, не желающее, чтобы в мире хищнически разрабатывались полезные ископаемые и наращивалась гонка вооружений. Ну, а поскольку своё «эпохальное» интервью я всё-таки давал в Соединённых Штатах, прослывших главным и самым злостным зачинщиком гонки вооружений, то и вопросы после такого моего заявления посыпались колкие и очень уж ехидные. Во всяком случае один господин так и спросил:
– Мистер Картузов, но как Советский Союз докажет Западу, что он в тайне от нас не строит сверхпрочных танков, не боящихся наших противотанковых средств и не оснащает их двигателями вашей конструкции, к производству которых, как я понимаю, в вашей стране уже давно приступили. Ухмыльнувшись, я ответил с вызовом:
– Лично вам, мистер Розенблюм, никто и никогда ничего не докажет. Ну, разве что на нашу планету явится пророк Моисей, во что я не очень верю. Однако, любой журналист, который войдёт в компьютерную сеть «Микс» через консоль Геи, тут же получит полный отчёт, из которого следует, что в Советском Союзе всего лишь имеют на сегодняшний день только рабочие чертежи второго завода по производству двигателей моей конструкции, но самой документации на двигатель там нет. Она будет передана Геей нашим конструкторам только завтра утром. Кстати, Гея ведёт учёт каждому килограмму произведённого аморфного наноуглерода и у неё можно узнать, на какие цели этот конструкционный материал расходуется. Надеюсь вы понимаете, что средства технической разведки не относятся к числу атакующих систем вооружения? Это всего лишь технические приспособления для мониторинга и что они из себя представляют, вряд ли кто узнает в самое ближайшее время, но я полагаю, что так всё же не продлится слишком долго. СССР и США сумеют рано или поздно преодолеть все разногласия и начнут доверять друг другу.
От такой дипломатичности меня чуть было не стошнило, но я не мог сказать этому старому польскому еврею, перебравшемуся в Штаты ещё в самом начале Второй мировой войны, между прочим нашему ярому врагу, всё, что о нём думаю. Дав журналистам на вопросы всего час, я закончил пресс-конференцию вежливыми, ничего не значащими словами и мы стали заталкивать болиды в ангар на колёсах. Боже, как же быстро мне надоело в этой чёртовой Америке, а ведь мне ещё предстояло жить и работать в этой стране. Ну, а поскольку это время ещё не наступило, то я пока что мог дышать полной грудью. Пока я давал журналистам пресс-конференцию, боссы гоночных команд и мои коллеги-пилоты, оставив инженеров и механиков грузить болиды на фуры, чуть ли не первыми стали покидать автодром, но в этот день ещё никто, по идее, не должен был покинуть Нью-Йорк. Наоборот, мы все поселились на эту ночь в отеле «Уолдорф-Астория», чтобы завтра провести вместе ещё один день, но не состязаясь друг с другом, а работая над принятием важного и очень ответственного плана действий на будущее. Честно говоря, мои новые друзья – гонщики, ждали этого дня даже больше, чем я сам. Ждали и даже готовились к нему, как и я сам. Вот только я готовился активно, а они пассивно, попросту не тратя те деньги, которые мы все вместе зарабатывали на продаже суперкаров.
