– Генерал, да, чего уже там, так и скажите комиссару Лагранжу, что вы теперь связаны воедино одной государственной тайной и что вам прежде всего предстоит выработать общую стратегию для общения с ЦРУ и турецкой разведкой.
Оба француза уставились на меня с укором во взгляде, затем рассмеялись и Жан-Кристоф, покрутив головой, сказал:
– Жан, нам нужно будет придумать, как заставить этого юношу быть более благоразумным. Думаю, что самый лучший способ, это всё же подбросить на аллее парка, где он будет прогуливаться, толстый бумажник с энной суммой денег, чтобы он как можно скорее построил свой бешенный супербайк. Тогда ему точно будет не до болтовни. Усмехнувшись, я нахально сказал:
– Господа, пока вы будете думать о том, какого цвета должен быть этот бумажник, я прямо здесь, в Марселе, найду себе первых спонсоров. Это же юг Франции и здесь живут самые отчаянные авантюристы вашей страны, а мне именно такие и нужны в качестве партнёров и пилотов на мои бешеные машины. Но и от вашего бумажника я тоже не откажусь. Кстати, господа, если вы не будете против, то я могу дать вам один маленький совет. Поставьте перед правительством вопрос о необходимости строительства в Париже советского завода дл изготовления комплектующих изделий из поликарбона и асфальтеновой смолы. Завод «Метеор» построит его за два месяца. В Союзе я целый год вынашивал идею нового двигателя и как только этот завод будет построен, то изготовлю его всего за месяц, а в будущем сезоне мои гоночные мотоциклы и автомобили станут самыми быстрыми во всём мире и как только я стану чемпионом мира, то сразу же раскрою их секрет всему миру совершенно бесплатно, но с вашими автопроизводителями, ещё и поделюсь кое-какими совершенно секретными технологиями.
Оба Жана удивлённо переглянулись, покрутили головами и новый шеф Сюрте Женераль сказал вполголоса:
– Жан, мне нравится это предложение. – После чего строгим голосом обратился уже ко мне – Малыш, если ты хочешь негласно или открыто сотрудничать с французским правительством, я ведь прочитал досье на новые советские автомобили и мотоциклы в самолёте, к которым ты якобы имеешь отношение, что тебе ещё предстоит доказать, то тебе придётся выслушать наши инструкции перед пресс-конференцией.
Разумеется я был не против и мы немедленно спустились в кают-компанию сразу после того, как комиссар полиции позвонил в комиссариат и сказал, чтобы в порту немедленно освободили один из причалов и пригласили туда репортёров. Ну, а когда они начали меня инструктировать, то через десять минут картина поменялась и уже я стал давать им советы относительно того, как преподнести всё не только прессе, но и своему руководству, в результате чего вся операция «Горгона» свелась к действиям узкого круга лиц, которыми они руководили так, что те даже не поняли истинного смысла этой тайной операции. Жан-Жак пристально посмотрел на меня и озабоченным тоном сказал:
– Малыш, у меня складывается такое впечатление, что господа, находящиеся на «Клементине», спят не трое суток, а добрых десять и ты всё это время внимательно изучал архив коммандера Стирлинга. Ты слишком много знаешь о том, как готовилась операция «Горгона» и меня это настораживает. Извини, что я говорю это тебе таким суровым тоном. Невинно улыбнувшись, я ответил:
– Нет, генерал, они действительно спят всего трое суток, зато я за всё это время не сомкнул глаз и действительно пролистал очень много папок с донесениями крота. В них я не нашел ничего, что угрожало бы Советскому Союзу, иначе вы бы никогда меня не увидели. Поверьте, мне нет никакого смыслы болтать об этом, а вам подозревать меня в чём-либо. Ни о чём ином, кроме авто и мотогонок на своей новой технике, я даже думать не хочу, а потому вам нечего меня опасаться. Хотя о Сюрте Женераль и говорят много нехорошего, я всё же не думаю, что вы станете доказывать хотя бы мне, что это всё правда. Мне не хотелось бы попасть из огня в полымя.
Генерал Паскаль сначала нахмурился, но потом вздохнул и сказал, разведя руками:
– Малыш, ваше КГБ тоже не отличается особой щепетильностью, как и любая другая разведка и контрразведка. Увы, но мы живём в жестоком и безжалостном мире. Правда, я могу тебя успокоить на сей счёт. Своё слово я дал тебе ещё вчера, а потому прошу тебя только об одном, держи язык за зубами, но вместе с этим приготовься к очень серьёзному испытанию. В присутствии Жана, я лично допрошу тебя с применением полиграфа. Ты знаешь, что это такое, малыш? Усмехнувшись, я ответил:
– Читал в одном шпионском романе. Это детектор лжи. Вы думаете, что я агент КГБ? Напрасно, генерал, я ведь ещё даже не служил в армии, но сразу скажу, у меня есть друзья, которые работают в КГБ. – Рассмеявшись, я добавил – Для этой конторы я форсировал двигатели оперативных машин, вот и познакомился с несколькими офицерами, а они, в тайне от своего начальства, научили меня драться, метко стрелять и даже качать маятник. Думали, наверное, что таким образом сделают из меня разведчика или на худой конец контрразведчика, а мне просто нравятся боевые единоборства, ведь до этого я уже неплохо изучил боевое самбо и даже выходил победителем в схватке с отличными бойцами. Поэтому гангстеров и хулиганов я не боюсь.
Действуя таким образом, а попросту говоря полуправду и не вставляя ни слова откровенной лжи, я довольно быстро вошел в доверие к двум этим мужикам, которые, судя по всему, были отличными профессионалами своего дела – полицейским и разведчиком. Не думаю, что я очень уж сильно рисковал. На меня ведь в первую очередь работала молодость, а затем слава, завоёванная советскими автомобилями за столь короткий срок. Детектора лижи, которому так доверял Жан-Жак Паскаль, я не боялся, поскольку мог обмануть его самые современные модели, а не ту доисторическую рухлядь, на которой меня станут проверять. Однако, выглядеть слишком уж крутым мне тоже не имело никакого смысла и когда речь зашла о том, что должен говорить Борис Картузов репортёрам на пресс-конференции, я слушал инструкции обоих Жанов очень внимательно и только понимающе кивал головой и лишь изредка вставлял свои ремарки. Ну, а «Клементина» тем временем подошла к причалу, на котором сидело на стульях множество репортёров и стояло десятка полтора одних только штативов с кинокамерами. Телекамер, правда, не было. Как только с судна были спущены на причал сходни, мы стали степенно спускаться вниз и Жан-Жак Паскаль уже не прятал своего лица от кино и фотокамер репортёров.
В своём бордовом гоночном комбинезоне и интегралом подмышкой я выглядел, наверное, импозантно. Как только мы спустились с борта судна на чисто подметённый причал, по сходням стали подниматься на «Клементину» десятки полицейских, одетых в спецовки. Комиссар марсельской полиции сразу же направился к стойке с микрофоном, чтобы сделать объявление. Как я успел заметить, буквально весь порт был наводнён полицейскими и жандармами, а с моря «Клементину» прикрывало целых пять бронекатеров и на трёх я заметил боевых пловцов французского военно-морского флота в чёрных гидрокомбинезонах, с аквалангами на спине и ластами в руках. Надев ласты и маски, они быстро попрыгали в воду, а довольный Жан-Кристоф сказал:
– Дамы и господа, вас пригласили сюда для того, чтобы вы лично убедились в том, как марсельская полиция совместно с Сюрте Женераль закончила разработанную нами в глубокой тайне операцию «Горгона», направленную против корсиканской мафии и тайной террористической организации «Нурджалар», базирующейся в Турции. При этом мы сотрудничали с ЦРУ и турецкой разведкой и это сотрудничество дало прекрасные результаты, которые мы вам сейчас предъявим. Вместе с тем я должен отметить, что последние несколько суток мне и моему коллеге, генералу Паскалю, а он с сегодняшнего утра руководит Сюрте Женераль, пришлось сильно понервничать, так как «Клементина», на борту которой находились агенты всех трёх разведок, внезапно пропала и они перестали выходить с нами на связь. До вчерашнего утра мы были в панике, пока с нами не связался вот этот русский юноша, Борис Картузов, романтически настроенный беглец из Советского Союза, который по чистой случайности оказался на борту этого судна и, узнав о том, что «Клементина» везёт из Турции во Францию тридцать тонн опиума, – при этой цифре безмолвная толпа репортёров, был слышен только стрекот кинокамер, да, щёлканье затворов фотоаппаратов, громко и протяжно ахнула, – решил вмешаться и разрушить планы корсиканской мафии и турецких террористов. Дамы и господа, этот отважный парень, которому только недавно исполнилось всего восемнадцать лет, хотя он и выглядит атлетом с обликом Ланселота или всё же скорее юного русского витязя из былин и сказаний, сумел обмануть как бандитов и террористов, так и наших агентов. Он всех усыпил настойкой из опиума и повёл «Клементину» в Марсель, действуя в одиночку и за судового механика, и за штурмана, и за рулевого. А теперь дамы и господа, несколько минут терпения, сначала мы снимем с борта судна захваченный в плен экипаж, а потом выгрузим первую партию груза из трюма и вы увидите, какой была истинная начинка тюков с шерстью. Не обессудьте, дамы и господа, но лица всех задержанных будут закрыты простынями в интересах следствия. – Комиссар Лагранж умолк и репортёры взорвались громкими криками, задавая ему свои вопросы, он успокоил их жестами и сказал – Дамы и господа, я призываю вас к сдержанности, уже очень скоро мы пригласим вас в конференц-зал комиссариата и дадим ответы на все ваши вопросы. Вы даже сможете узнать, почему Борис Картузов решил покинуть Советский Союз и добраться до Франции. О, он весьма необычный перебежчик, дамы и господа.
