* * * И я не знаю кто ты мне! И слов обидных не бросай на ветер! Больней не будет! Все равно земля и небо, когда горит торф на болотах. И я не знаю кто ты мне! Ты тень из прошлого, прости, всего хорошего! Богиня третья
Ага, вот и твой подъезд. Все парадные посадили на замки, запоры, засовы и захламили их. Пересекаю энное количество лестничных пролетов и… у тебя! Уже стою перед дверью и жму указательным пальцем на кнопку звонка. За дверью раздаются соловьиные трели и стук каблуков. Твоя мать в прозрачном белом пеньюаре, на высоких шпильках открывает дверь с видом хищной кошки, но осекается, бросая смущенные улыбки. Ты по обыкновению стоишь с радиоприемником у окна и ловишь волну. Песен так много и они, конечно, все о любви… * * * Ты пришла ко мне на день рождения и принесла горсть фейхоа. Маленькие, зеленые, с укропным вкусом больше похожим на фенхель. Хотя мне и понравилась эта пряность вкуса, но позже я познал истинный вкус фейхоа — Нежный, незрело клубничный, но полноценный в своей зеленой молодости. Ты говорила мне, что вы с матерью остались одни, что у тебя умер отец. А этот «новопреставленный» гуляет по вещевому рынку с какой-то молодой особой! Ты говорила мне, что тебя жестоко избили местные гопницы, а под бинтами и пластырем ни синяка, ни царапины! Ты говорила, говорила, и опять это были только слова. Слова, ничего не значащие! * * * «Всего одна осталась ночь у нас с тобой…» — плакала в динамике певица [7]. – Я ревную тебя! — ты кидаешь мне в спину, словно дротиком в мишень. – Нет, не попала, сердце, оно только на одну четверть слева, задела, но не попала! — смеюсь я. Потому и смеюсь, что не попала! Ведь ты надеешься, что я кинусь к тебе в объятия. О, как это глупо! Ты хочешь погреть свои заледенелые руки на костре моей любви к ней! Нет, не дам, ни за что, не смей! Не смей! Не тронь! Не тронь! Гитара, моя гитара! Я же умру без нее! Нет! Нет! Можешь забрать все, гитару не тронь! * * * Моя любимая, проститутка, продажная женщина, Божия тварь! Стоит на морозе в короткой юбке, стоит и смотрит, но не в глаза, Я из машины за ней наблюдаю Больно мне, плохо, тошнота, отравление. Ты променяла меня на этих породистых сук на шелест купюр, на мыльный пузырь, звук. Богиня четвертая Ты такая кукольная! У тебя даже ресницы какие-то запредельно сказочные! Они, как крылья бабочки, трепещут. А цвет глаз уходит в глубокий адулярово-голубой. Не девочка, а Мальвина какая-то! И о любви мечтаешь сказочной. Непременно о принце на белом «мерседесе»! Мы с тобой немало соли съели, щеки от слез горели, грела мое сердце в своих руках и удивлялась мне и моей любви к ней. Я был для тебя каким-то космическим, нереальным, диковинным! И что бы я ни делал, все было для тебя эпатажным, причудливым, воспалением моей творческой натуры. Я жил в фиолетовом настоящем, ты – в романтично-кружевном прошлом и мечтательно-розовом будущем! Ты клялась мне в верности и неделимости расстояния! А что на деле?! Мамин запрет, табу на меня, двойное табу на всех моих чертиков из табакерки. * * * Не пускай чужих в свою постель! Не рви, не мни белья из синеглазого льна! Не вари чистотела из белого тела! Не гаси дыханием свечи, а поцелуями речи! Не подавляй сопротивляемость тела, чтобы стать единым целым! Не………………………………………… Не………………………………………… Не………………………………………… Да что я тут перечисляю? Сама можешь продолжить этот список! Богиня пятая Горячие точки. Армейская гать. Мой сапог утопает в вонючей грязи. Будь на связи, связист, будь на связи! С тобой нас повяжет красная нить. Мы столкнулись с тобой на теле войны так стремительно, что оказались в плену пылких чувств. Мы столкнулись с тобой на теме войны. Мы запутались в проводах. Мы упали на мартовский лед. |
