Женя летела быстрее ветра и лишь немногим медленнее звука. Она чрезвычайно спешила и в то же время хотела бы никогда не достигнуть места назначения. Подумать только: Нофилис совершил преступление! Женя никак не могла поверить в это.

   Конечно учителя никто не назвал бы самым этичным человеком в солнечной системе. И он говорил такие странные вещи там, на берегу искусственного моря порождённого применением гео-оружия в древние времена. И он был не похож на множество других людей встреченных ею в её недолгой жизни после того как Женя вышла за пределы детского города.

   Но преступление? Нофилис не преступник! Тогда кто же он? Друг, учитель, отец... Идеал, которому она решила подражать во всём в чём только могла. И правонарушитель перешагнувший границу этического закона. Видимо она скверно умеет выбирать себе идеалы для подражания.

   Гармакис связался с Женей передав ей полный архив доказательной базы три часа назад. Доказательства были неопровержимы. Зачем отцу понадобилось пробуждать спящего человека из далёкого прошлого? Может быть одного из первых, чьи мнемо-записи сохранились до тех времён когда люди построили хранилище из неуничтожимого адамантита, а значит сохранились навсегда. Самый древний человек на земле. Кто он? Каким ему покажется этот мир? Сможет ли он найти здесь своё место и каким будет этот место и будет ли вообще? Нофилис не задумался ни над одним из этих вопросов. Пробудил человека для каких-то своих целей нисколько не думая о самом пробуждённом и потому совершил преступление.

   Остальные обвинители и члены чрезвычайного комитета ждали только её. Поэтому она не хотела спешить. Но всё равно спешила. Человек, которого девушка почитала выше всех прочих. Самый умный, самый справедливый и самый лучший неожиданно оказался не таким каким она себе представляла. Женя не простит ему этого. Никогда не простит. И через сотни миллионов лет, когда они случайно встретятся где-нибудь на орбите далёкой звезды или возле дрожащего электрона в микромире или в виде модулированных потоков фотонов или где-то и как-то ещё. Всё равно она никогда не простит Нофилису того, что разочаровалась в нём.

   Князь умер. Война с гномами шла своим чередом. Их бронированные колонны медленно, но неотвратимо вгрызались в обжитые людьми земли. Отгремели десятки сражений. Где-то люди даже побеждали, задерживая продвижение паровых бронеходов и покорёженные доспехи гномов-пехотинцев можно было собирать как металлолом для переправки. Тела самих гномов после их смерти утрачивали целостность просачиваясь сквозь сочленения доспехов, уходили в землю и быстро высыхали в сухом и горячем воздухе.

   Однажды стальное воинство замедлило бег, откатилось, но снова собралось с силами и непреодолимой стеной пошло вперёд. Казалось будто ничто не сможет устоять перед этой закованной в бронепластины и окутанной клубами раскалённого пара силой. Но самое страшное то, что из под земли ежедневно поднимались легион за легионом. Танк за танком выезжали из пещер и легко представить будто их там несчётное количество и невозможно, невыносимо сопротивляться подобной мощи. Наблюдающие за появляющимся из пещер пополнением, крылатые разведчики парящие на недостижимой для орудий гномов высоте приносили неутешительные новости. Как будто сами горы вдруг взбунтовались и принялись извергать из своего чрева бронированных солдат десятками, сотнями, может быть, тысячами. И неизвестно сколько их ещё продолжало скрываться в темноте подземелий.

   Совет гномьих кланов предъявил ультиматум. Командование объединённой человеческой армии состоящее из наиболее влиятельных князей с гневом отвергло унизительное предложение. К границам княжеств чьи правители придерживались выжидательной политики были посланы карательные отряды. Люди воевали с людьми и гномами. А гномы лишь с людьми. И только крайне медленная скорость продвижения бронированных гномьих колон по холмам и сквозь леса спасала человеческие земли, предоставляя так нужное сейчас время и давая надежду.

   Отступники. Они не стоили доброго слова. В то время когда большинство людей напрягает силы в борьбе, те вздумали отсидеться в границах своих княжеств как будто они не люди, а не пойми кто. Только ли отсидеться? Может быть ещё и ударить в спину? Им нет веры. Для них нет уважения. Они никто- писал младший княжич Максим с линии фронта Арине, Славинской княжне, своей невесте и практически (если бы не эта проклятая война!) жене.

   Линия фронта достаточно умозрительное понятие когда ты служишь в воздушных войсках. Лёгкие разведчики преодолевали расстояние в сотни километров и возвращались обратно. Диапазон тяжёлых планеров-бомберов редко превышал несколько десятков километров. Чтобы долететь до противника им приходилось опускаться на промежуточные аэродромы и так по цепочке, прыгая от одного к другому, постепенно приближаться к фронту. Гномы не имели летательных аппаратов. Чудовищные орудия паровых танков лишь чудом могли попасть в юркую цель в небе. Пулемётный и винтовочный огонь становился опасным только во время захода на цель, когда пилот готовился сбросить на головы врагам смертоносный груз.

   Полтора десятка планеров-бомберов средней дальности полёта, легко, словно беспечные лесные пичуги, взлетели с полевого аэродрома развёрнутого на пологой вершине самого высокого в этих местах холма. Какое-то время планеры кружили над аэродромом набирая высоту. Под ними солдаты инженерной службы выкапывали врытые в землю столбы, сматывали тросы и разбирали сборные домики и ангары. Гномы слишком приблизились к этому аэродрому. Возвращаться планерам предстояло в более удалённое от войны место.

   Максим формальный лидер воздушного крыла. Его планер сверху окрашен красным цветом для облегчения узнавания и следования. Низ планера разрисован под цвет неба. К сожалению переговариваться во время полёта невозможно поэтому его лидерство достаточно формально. Каждый пилот до окончания полёта сам себе начальство и подчинённый. Есть ещё краткая и выразительная воздушная азбука основанная на сигналах подаваемых цветными флажками, но в бою от неё мало пользы. Во время стремительных воздушных налётов лётчикам отнюдь не до того чтобы прилежно наблюдать какие там флажки выбрасывает командир.

   Выше. Ещё один круг. На земле большой ангар складывается будто карточный домик и крохотные фигурки солдат набегают на него растаскивая по блокам. Чуть отвлечёшься, засмотришься по сторонам, направишь взгляд вниз, а там уже нет никакого ангара.

   Круг замкнулся. Воздушная змея его пути в который раз укусила собственный хвост. Максим повёл планер по направлению к горам смутной дымкой чернеющим на горизонте. Почти целую неделю стояла нелётная погода. Резкие порывы ветра, дождь, всё это делало полёты на планерах слишком опасными. Только троих лёгких разведчиков штаб осмелился выпустить в небо. Двое сумели вернуться.

   Но вот погода исправилась. Надолго ли? Кто знает. Поэтому они торопились подняться в воздух чтобы хоть как-то оправдать своё существование. Когда в окно бёт дождь, под крышей гремит ветер. И плохо состыкованный угол сборного домика начинает протекать, а ты выслушиваешь вести об очередной занятой гномами деревни, сжимаешь кулаки и не можешь, совсем не можешь ничего сделать, даже сесть за штурвал - чувствуешь себя до отвращения бесполезным.

   Летать. Полёт, это прекрасно. Прекрасно и тогда, когда идёт война и ты военные лётчик, командир крыла, а значит и ответственный за каждого пилота в крыле, большинство из которых безбожно молоды, да и ты сам вчерашний мальчишка. Прекрасно даже если задний отсек забит пороховыми бомбами и алхимической дрянью способной гореть в том числе под водой. Летать захватывающе прекрасно. Помнишь, Арина: то самое чувство, которые ты тщетно пыталась передать словами после самого первого полёта. А мы не понимали, хотя думали будто понимаем- писал Максим -Думали будто понимаем, но на самом деле поняли только когда сами поднялись в воздух. Ты помнишь? Вопреки обстоятельствам я каждый день благодарю весь наш класс воздухоплаванию под руководством учителя Андрея за то, что я сейчас могу летать.