Баюну несказанно повезло жить у Ягжаль. Да если бы он и сам захотел на эти дни в Лукоморье, она бы его не пустила. Но бедный кот плакал, бессильно смотря по яблочку, как люди гоняются за безответными тварями. Чтобы долго не ждать, Горох пообещал горожанам за каждую шкурку полную чару водки (сильно разбавленную, разумеется). За считанные дни в Лукоморье и вокруг него погибли целые кошачьи семейства. Баюн лишился всех близких друзей. Один запойный пьяница украл у соседа домашнего котофея, а другой – снес котенка, которого сам пригрел в погребе.

Баюн едва не сошел с ума: вопил на весь лес, пугая белок, порвал скатертьсамобранку и два рушника. А когда все кончилось, и послы да купцы стали уезжать с поддельными шкурками, ярый гнев зажегся в кошачьей душе. Не пугало больше братоубийство. Напротив, жажда мести проснулась в Баюне. Хотел он увидеть, как людипалачи освежуют уже друг друга. Грело душу представлять Гороха на колу. И стали ему являться одни и те же сны: как спускается Гроза с черного неба, обнимает Баюна пушистыми крыльями, и становится так легко, что сама смерть уже не страшит.

Баюн пошел по знакомым кошкам. Дворовых почти не встретил. Где жила с обширным родом Софья – Золотой хвостик, там ни единого котенка. Пуст и тупик бойцового Мурза. У помойных ям одни собаки да птицы.

– Кого ищешь? – прошипели на Баюна в Ткаческом переулка. Навстречу вышли три матерых кота, белый, рыжий и дымчатый.

– Хотите Гороху отомстить? – без обиняков спросил Баюн. Страшновато было. Трое, видно, пришлые, раньше здесь Чертополох обитал, который питомца Ягжаль должен был помнить.

– Ты кто? – зло заворчал рыжий. – Чей будешь?

– Домашний я. Мне вашей улицы не надо.

– Домашний, ферт, – облизнул нос дымчатый. – Ишь, наглость, и не боится тут один ходить.

– Они и Чертополоха взяли? – перебил Баюн.

– Никакого Чертополоха не знаю. Мы с Серебряного, теперь это наша земля. Уже неделю как.

– Как ты Гороху мстить собрался, ферт? – спросил белый.

– Сперва нам надо всем сплотиться...

Несколько дней Баюн вразумлял кошачье племя. С котами что легко – они всегда могут друг друга найти. А что трудно – заставить их быть вместе. Особенно дворовых, но тех как раз ненависть к царю подогревала. Баюн пытался, помня рассказы Черномора, научить кошек боевым уловкам, – к примеру, бросаться врагам на головы с крыш и деревьев, – но те учились вяло и неохотно.

После зверств Гороха Кощей заприметил Баюна. Он назвал его «невинной жертвой кровавого режима» (и откуда таких слов набрался? у заморских небось) и пригласил в ближнюю дружину. Особенно Кощею понравилось то, что кот был ученым. А то побеседовать не с кем, вздыхал Бессмертный – даже люди по большему счету грамоту не разумеют и ничего не знают, чего уж говорить про бестолковую нечисть.

Говорить Кощей любил, и в основном про то, какой он сам мудрый да хитрый. Секретов у него не было. Он и представить не мог, что ктото осмелится ему помешать. Про Грозу Баюн все равно не решался спрашивать, но начать гдето надо было, раз уж Черномор ничего не выведал. И он начал издалека.

– Вот Горох приказывает говорить: все знают кто, все знают что. До этого Дадон так приказывал. А почему? – спросил однажды кот.

– Ну, – ухмыльнулся Кощей, – может, для гороховцев это и тайна за семью печатьями, а для меня нет. Чтобы демонов не поминать.

– Каких демонов?

– Существа такие есть, демоны. Правили нами в Багровые Лета.

– А разве нами не Навь правила?

– Ну ты и непонятливый, кот, а еще ученый. Тридевятым правили темные цари. А царями правила Навь. А Навью правили демоны. Ясно теперь?

А демонами правил Вий, подумал Баюн. Или Вий и есть демон? Но почему же их несколько? Тут его осенило: Гроза! Значит, союзники Вий с Грозою? Хотя нет, Иван же говорил: бунтовала Навь. А Гроза как раз бунтами заведует. Были союзники, стали соперники... После этого, видимо, Вий ее и заковал. Тогда Кощей сам Грозе враг, и выведать у него, где она – дело праведное. Ай как все хорошо сошлось!

– И какие они были, демоны? – небрежно спросил Баюн. – Крыльев не было у них?

Кощей пожал плечами.

– У нашихто? Черт их знает. Если б я демона своими глазами видел, я бы блаженным со страху стал.

Оно и понятно, подумал Баюн – узри ты, кому служишь, уже в церкви бы поклоны отбивал денно и нощно.

– Хотя они облик, говорят, умеют менять, – продолжал Кощей, – ну, на то они и демоны, верно? – Он подмигнул Баюну.

– А что сейчас с ними стало?

– Тебе зачем знать? – насторожился Кощей.

– Да так, незачем, – быстро ответил Баюн. – Просто спросил.

Не простачок Бессмертный, хорошо тайну охраняет. Куда там Черномору, если и Баюну не подлизаться. Кот начал терять надежду, а сны его тем временем становились все ярче. Лилась в них кровь, рушились терема, и появлялись совсем уж невозможные образы. Избранный Грозой, он бежал во главе целого кошачьего моря. Тут были и черные, и белые, и рыжие, и полосатые. Они врывались в царские палаты, набрасывались на Гороха, и царь навсегда тонул в этом море. А потом и Кощея с его присными постигала такая же участь. Гроза оборачивала Баюна крыльями, будто покрывалом, и шептала ему: выпусти, выпусти...

– Но я не знаю, как! – кричал ей Баюн.

Знаешь, отвечала ему Гроза. Ты просто не там ищешь.

И осенью Баюн сам это понял.

Горох почуял, что Кощей Бессмертный – уже не безобидный скоморох, а серьезный противник. Сборища Кощея были преданы анафеме. На это Заморье и СоловейРазбойник ответили каждый посвоему: Заморье отправило посла с возмущениями, а Соловей пожег село Малые Ямины. Соловей тоже был предан анафеме. За его голову назначили цену. Королевство Авалон объявило его героическим мучеником и предложило помощь.

– Время настало! – сказал Кощей. – Собирайтесь, мы все пройдем прямо перед царским теремом. Пусть знают, что нас не сломить!

Ближней дружине он тайно повелел вооружаться. Идти – только в задних рядах. Оружие не показывать. На передние ряды Кощей поставил девиц, всех зверей и простой народ. Как он объяснил, шествие должно быть мирным. Горох и так в панике, с ним надо мягко.

– И ведь верят! – покачал головой Баюн. – Я в первых рядах не пойду и тебя, Волк, не пущу.

– Может, хватит уже ходить? – скривился Черномор. – И так под чужую дуду пляшем.

– Нет, – сказал Баюн, – в этот раз надо. Нутром чувствую.

По утрам уже подмораживало, но тот день выдался погожим. Пестрой рекой текло шествие по улицам Лукоморья. Кощей скакал рядом на буланом коне. Среди задних рядов шли Серый Волк, Черномор со своими богатырями и Баюн с ключами в мешочке.

Не там ищешь, не там ищешь... Вот и Скимен так же говорил. Где же искать? Опять вспомнился кусочек из той навьей песни – окончание, начала Баюн не помнил:

...Ну а мы слышим музыку буйных ветров

И уходим навстречу зарницам грозы.

Почудилось, что от этих слов потемнело небо. Крылья коснулись Баюновой шерсти. Оковы Грозы. Но как можно заковать Грозу? Почему ключи – это шарики?

Догадка пронзила Баюна, когда впереди уже близился царский терем. Он понял все разом, будто молния прошла сквозь его тело, и остановился, как вкопанный. Серый Волк налетел на него:

– Ты чего это?

– Я догадался! – Баюн продолжил идти, чтобы Кощей ничего не заметил. – Серый, сними у меня мешочек с шеи!

Волк наклонился и сдернул мешочек зубами.

– Там ключи. Один дай мне, другой Черномору, третий возьми сам. Их надо проглотить.

– Что? – удивился Волк. – Зачем их есть?

– Затем, что они так работают! Быстрее, терем уже близко!

Волк повиновался.

– Я долго не понимал, хотя все эти сны видел, – продолжал Баюн, проглотив шарик. На вкус тот был горьким. – Нет темницы и оков, потому что они все в нас! Гроза – это мы! Мы, разрушая, творим Грозу, а не она заставляет нас. Это себя мы должны освободить.

– Недобрая эта свобода, – сказал Черномор.