Лиз улыбнулась пожилому человеку в «джипе», седые волосы которого шевелил ветерок.

– Полагаю, вы и есть мистер Ангес Драммонд, – сказала она.

Окинув ее подозрительным взглядом, он ответил:

– Извините, но я не имею чести быть знаком с вами, мисс или миссис?

– Мисс Элизабет Барвик.

– Мисс Барвик, – начал он, – прежде чем пригласить вас на свой остров, я хочу поинтересоваться, чем вы здесь намерены заняться?

– Я собираюсь фотографировать остров, – ответила Лиз. – Мне кажется, что, познакомившись с книгой фотографий, которые я сниму здесь, читатели будут просто не в силах забыть красоту этого великолепного места.

– А-а, – промычал Ангес, растерявшись от столь лестных изречений.

– Я приехала по приглашению мистера Фергюсона, – сказала она, кивая в сторону поселка Стэффорд-Бич. – Мистер Фергюсон мой издатель.

– О да, – ответил Ангес. – Неплохой малый. И приезжает сюда крайне редко.

Лиз заинтересовало, была ли положительная оценка личности Рэя Фергюсона следствием его весьма редких визитов на остров.

– Я приехала вчера, поэтому еще не успела увидеть многих уголков этого острова и просто не могла удержаться, чтобы не сфотографировать этот пляж в лучах утреннего солнца.

– Ну ладно, – сказал старик. – Давайте я лучше повожу вас немножко по заповедным местам. Залезайте.

Сложив треножник и затащив его в машину, Лиз положила на колени фотоаппарат с объективом четыре на пять для съемок открытой местности.

– Я полностью в вашем распоряжении, мистер Драммонд.

Ангес выжал сцепление, и «джип», накренившись, двинулся вперед. Сидя на заднем сиденье, Лиз наслаждалась великолепием утра. «Джип», залитый яркими лучами солнца, катил вдоль пляжа на север.

– Вы сами откуда будете? – спросил Ангес.

И к моменту прибытия к самой оконечной точке пляжа он знал о своей спутнице все, что она посчитала нужным рассказать о себе.

Ангес снизил скорость перед показавшимся водным рукавом. На песке расположилась целая стая коричневых пеликанов, которых, как быстро прикинула Лиз, было около пятисот штук.

– Вы не будете возражать, если я сфотографирую их? – спросила Лиз.

– Только недолго. Нам еще предстоит много чего посмотреть на острове.

Наведя объектив, она за пять минут провела съемку.

– Спасибо, – сказала она Ангесу, снова залезая в «джип».

Указав на клочок суши с другой стороны пролива, он пояснил:

– Это Малый Камберленд, который не является моей собственностью из-за оплошности моих предков. Даже не пытайтесь доплыть до него. Он не далеко, но течение в проливе слишком сильное.

Нажав на скорость, Ангес повел машину в объезд. Минутой позже он выехал на едва заметную тропу в дюнах и направился к границе острова.

Они ехали молча, и лишь иногда Ангес нарушал тишину, показывая очередную достопримечательность. Путешественники миновали группу чернокожих рабочих, ремонтировавших дорогу. Вскоре они подкатили к стоянке среди деревянных домов на отшибе.

– Это старый поселок, здесь жили рабы, – пояснил Ангес. – Много лет тому назад я построил еще несколько современных домов в Дангнессе для рабочих и их семей, но я никогда не сносил старые жилища рабов. – Кивнув в сторону выходившего из малюсенькой церквушки негра, Ангес сказал: – А вот идет единственный житель этого поселения. – Он громко поприветствовал негра: – Доброе утро, Бак. Иди-ка сюда, я познакомлю тебя кое с кем.

Старый негр, шаркая ногами, прошел несколько ярдов, разделявшие их.

– Привет, мистер Ангес. Как ваши дела?

– У меня все замечательно, Бак. Познакомься, мисс Барвик, она остановилась в Стэффорд-Бич. Мисс Барвик, это Бак Моусес, он работал у моего отца и у меня большую часть прошлого века. Бак единственный официально ушедший в отставку гражданин. Я же до сих пор работаю.

Лиз вспомнила, что видела его сидевшим в грузовике.

– Здравствуйте, мистер Моусес, – сказала она.

– Зовите меня просто Бак, так меня называют все мои знакомые, – ответил старый негр, улыбаясь беззубым ртом.

– Бак единственный живой человек, который знает этот остров лучше, чем я, – сказал Ангес. – Все, что я знаю, я узнал от Бака. У него еще осталось несколько секретов, не так ли, Бак?

– Нет, мистер Ангес, вы же знаете, я не могу скрывать от вас что-либо. Вы меня насквозь видите.

– Я пошутил, – фыркнул Ангес. – Итак, Бак, нам нужно еще поездить по территории острова. Пора в путь. – Помахав на прощание, он завел машину.

– Сколько ему лет? – поинтересовалась Лиз.

– Никто не знает, даже сам Бак, – ответил Ангес. – Мне в этом году исполнилось девяносто два года. Первый раз я увидел Бака, когда ему было лет двенадцать-тринадцать. Ему, по крайней мере, сто пять лет, а может быть, и больше. Он был моим лучшим другом, когда я был совсем еще мальчишкой. Он многому научил меня, моего сына и моих внуков. Мой отец много времени проводил в Нью-Йорке, поэтому я редко видел его. Я рос в обществе Бака без жесткого родительского присмотра. После того как мой сын погиб в 1960 году в авиакатастрофе, старый Бак сразу же принял на себя все заботы о воспитании двух близнецов. Мне кажется, Бак верит в то, что именно он владеет Камберлендом, и отчасти он прав. Я уверен, он переживет меня.

Некоторое время Ангес ехал молча. Затем, съехав с дороги, он стал прокладывать путь вдоль нее, уклоняясь от веток. Наконец он остановился и, сделав размашистый жест рукой, промолвил:

– Озеро Уитни.

Лиз увидела озеро, почти сплошь покрытое водяными лилиями. Присмотревшись, она заметила, как с противоположного берега, в ста пятидесяти ярдах от нее, к воде спустилась самка оленя.

– Мы с подветренной стороны, – сказал Ангес. – Идите вперед и снимайте оттуда.

Не успела Лиз тихонько навести фотоаппарат на олениху, как на противоположном берегу началась какая-то суматоха. Оторвавшись от объектива, она выглянула из-под черного куска материи и стала наблюдать за развернувшейся на ее глазах сценой. Олень неистово кричал и бился в воде. Затем оленья туша скрылась под водой, продолжавшей пениться.

– Ну и сукин сын, – сказал самому себе с восхищением Ангес.

– А что произошло? – тихо спросила Лиз, не в силах пошевелиться от потрясения.

– Это Голиаф, – ответил Ангес. – Мисс Барвик, вам ужасно повезло. Можно прожить на этом острове почти сто лет, как я, и не увидеть ничего подобного.

– А кто это Голиаф? – спросила Лиз.

– Это самый огромный аллигатор, какого мне когда-либо приходилось видеть. Последний раз я встречался с ним пятнадцать лет назад. В нем было двенадцать футов, а сейчас одному Богу известно, каких он размеров.

Лиз стояла, уставившись на то место, где исчезло бедное животное. Зеркальная поверхность воды снова стала гладкой. Лиз вдруг обнаружила, что забыла снять крышку с фотообъектива.

– Пойдемте дальше, – сказал Ангес.

– Бедный олень, – проговорила Лиз, забираясь в «джип».

– Аллигаторам тоже надо есть, – пожал плечами Ангес. Он снова завел двигатель и направил «джип» прочь от озера. – В озере Уитни купание запрещено, и во всех окрестных водоемах тоже, потому что в них водятся крокодилы.

Они катили по главной дороге. Сделав крутой поворот, Ангес вырулил машину на прямой участок. Проехав через ворота, машина оказалась на ровной лужайке. Перед ними, окруженный гигантскими дубами, стоял, сверкая ослепительной белизной, изящной постройки дворец Паладиум. Здесь Ангес снова притормозил машину.

– Это Плам Очед, – объяснил он, – я построил его для моего сына Эвана, после второй мировой войны.

– Какой красивый! – воскликнула Лиз. – А кто в нем живет сейчас?

– Никто, – ответил Ангес, разворачивая «джип». – Я слежу, чтобы не обвалилась крыша, постоянно подкрашиваю ее. Мне бы не хотелось, чтобы здесь все пришло в запустение. Может быть, в один прекрасный день один из моих внуков вернется и будет здесь жить. Я не доживу до того времени. – На минуту его лицо опечалилось, потом он поднял голову и стал следить за дорогой. Оставшийся путь Ангес и Лиз беседовали об истории острова и о том, как Драммонд оберегал его.