– Я сейчас же займусь этим и немедленно отошлю вам отчет с подробным описанием.
– Кто, кроме нас с вами, знает о пребывании этой женщины здесь?
– Только один человек по имени Рэймонд Фергюсон. Он выпустил книгу с ее фотографиями о различных спортивных состязаниях. Она просила меня связаться с ним, но он ее еще не видел.
Шейфер удивился:
– У нее нет родственников?
– Ее родители оба умерли. У меня больше нет сведений о каких-либо родственниках.
– Она замужем, доктор?
– Да, – вздохнул Эстес. – За человеком по имени Бэйкер Рэмси.
Брови Шейфера поднялись.
– Это тот Рэмси, что играет за футбольную команду «Бобкэтс»?
– Именно он.
– Вы его знаете?
– Да.
– Каково ваше мнение о нем?
– Когда-то я думал, что он приличный человек. В последнее же время я думал, что он ничтожество. А сейчас я думаю, что он монстр.
Комната была залита ярким солнечным светом, который, проникнув через опущенные жалюзи, отражался на потолке. Она была оборудована гораздо лучше большинства больничных палат, но здесь не было ни цветов, ни одежды в открытых шкафах, ни книг. Здесь было только что-то, напоминавшее очертаниями удлиненную женскую фигуру, укрытое простынью. Большая часть лица пациентки была забинтована, и это обстоятельство заставило Шейфера вздохнуть с облегчением. Придвинув стул, он присел рядом с постелью пострадавшей. Через щели перевязочных бинтов на Шейфера внимательно смотрели ее глаза.
– Миссис Барвик, я Эл Шейфер.
Она говорила, как чревовещатель: ее губы еле шевелились, а голос поражал необычайной силой.
– Спасибо, что пришли. Называйте меня Лиз.
– А меня Эл. Мне было любопытно узнать, почему вы обратились именно ко мне?
– Мой личный адвокат Уолтер Хопкинс. Если бы я попросила его заняться разбирательством этого дела, то он написал бы сначала одно грозное письмо, потом другое грозное письмо, и только через пару лет, глядишь, мы добились бы решения. А я хочу, чтобы этот вопрос был решен сейчас.
– Я понял вас. Пожалуйста, расскажите мне, что случилось с вами прошлой ночью.
– Мой муж пришел домой и хотел избить меня до смерти.
– Понимаю. Вы – пожалуйста, поймите, но я должен задать несколько очень бестактных вопросов – вы не спровоцировали его каким-либо образом?
– Да. Я сказала ему, что хочу развестись с ним.
– Это все?
– Да. Но похоже, эта мысль не понравилась ему.
– О разводе?
– Нет, просто сам факт, что я ему первая об этом заявила. Понимаете, он не был таким, когда я выходила за него замуж.
Шейфер устроился поудобнее на стуле.
– Давайте начнем с самого начала. Я ведь должен составить полную картину всего происшедшего с вами. Вы уроженка Атланты?
– Нет, я родилась в небольшом городке Делано, к югу отсюда.
– Маленький город?
– Население чуть меньше пяти тысяч жителей.
– Чем занимался ваш отец?
– Он работал на железной дороге до тех пор, пока это ведомство не перебралось в другой город. После чего он ушел в отставку.
– А как вы очутились в Атланте?
– Я училась в университете Джорджии на факультете изобразительного искусства, специализируюсь по предмету фотографическое мастерство.
– Рэмси выступал тогда за Джорджию. Наверное, вы именно там с ним встретились?
– Да. Но тогда я с ним не очень много общалась. Я познакомилась с ним ближе после того, как переехала в Атланту, где после окончания университета стала работать фотографом в «Конститьюшен». Вращаясь в спортивных кругах, я стала чаще видеться с ним. Он был приятный, смешливый и ловкий парень – совсем не такой, каким я себе представляла футболиста-профессионала. Мы встречались с ним около года, прежде чем поженились.
– Я вас утомил?
– Нет. Вы должны понять, что Бэйкер был тогда совершенно другим человеком. Дела у него на футбольном поприще шли не очень гладко, поговаривали даже о том, чтобы предложить его кандидатуру на игры в другие команды. Именно тогда ситуация стала меняться в худшую сторону.
– Расскажите подробнее об этом.
– Мы прожили с ним полтора года, когда он, следуя программе интенсивного развития тела, стал заниматься наращиванием своих мышц. Он был высокий – шесть футов, три дюйма, – но для профессионального футбола очень легкий – всего сто восемьдесят пять фунтов. Изменения, которые в нем произошли, – он набрал за очень короткий промежуток времени пятьдесят фунтов дополнительного веса, – сказались на его физическом и эмоциональном состоянии. Однажды, прочитав в газете о стероидах, я спросила его, не применял ли он их.
– Как Бэйкер отреагировал на ваш вопрос?
– Он ударил меня.
– Тогда он впервые поднял на вас руку?
– Да. Думаю, в нем всегда была эта жестокость и агрессивность, которую он обычно выплескивал на футбольном поле, редко возвращаясь домой злым. Но, по-видимому, в то время он сидел на стероидах, которые разительно изменили его. Он стал чрезвычайно агрессивен во время матчей, и его ничем нельзя было остановить. В команде уже больше не возникало разговоров о том, чтобы предложить его другим спортивным обществам, и с ним подписали новый контракт. Но теперь его поведение стало просто невыносимым не только на поле.
– Он что, стал больше ругаться?
– Все больше и больше. Не знаю, зачем только я так долго терпела это – в порыве какой-то идиотской преданности. Я стала жить странной обособленной жизнью, редко встречаясь с друзьями и тратя всю свою энергию на то, чтобы только не рассердить Бэйкера. Последние два года я буквально ходила на цыпочках перед ним, чувствуя, как сильно это все мне начинает надоедать. По настоянию Бэйкера я оставила прежнее место работы фотографа в редакции спортивной газеты и занялась работой над созданием сборника фотографий о спортивной жизни страны, стараясь как можно меньше показываться мужу на глаза. Было очень глупо с моей стороны надеяться, что он когда-нибудь откажется от наркотиков и опять станет тем милым парнем, каким я его знала раньше. Вместо этого, вдобавок к стероидам, он пристрастился к кокаину, и тогда его характер стал просто взрывоопасным. Так продолжалось до этой самой недели.
– В ту самую ночь он, кроме того, что избил вас, еще и изнасиловал?
– Да. Но мне кажется, сейчас не самое подходящее время для обсуждения именно этого вопроса.
– Думаю, будет лучше, если вы позволите мне решать, что необходимо прежде всего.
– Прежде всего, позвольте мне сказать, чего я хочу, а затем уже вы можете задавать мне любые вопросы, относящиеся к делу, и я постараюсь дать вам на них исчерпывающие ответы.
– Хорошо. Скажите, чего вы хотите?
– Я хочу немедленного развода, я хочу иметь на руках юридическое, выданное на законном основании обязательство моего мужа никогда больше не встречаться со мной и не разговаривать. Я хочу, чтобы все мои личные вещи были вывезены из дома. Я хочу получить с него четверть миллиона долларов наличными.
– И все? Только четверть миллиона долларов?
– Конечно, у него гораздо больше сбережений, но я уверена, это та максимальная сумма, которую я могу вытребовать у него без борьбы, а я не хочу борьбы. Я просто хочу, чтобы это кончилось.
– А денежные расходы на ваше медицинское обслуживание? Это будет очень кругленькая сумма!
– У меня есть медицинская страховка, выданная спортивным обществом Бэйкера. Если же они не захотят оплатить мне какую-то часть моих расходов, я расплачусь с больницей той четвертью миллиона долларов.
– У вас довольно скромные запросы. Я не вижу никаких препятствий, чтобы не взяться за дело немедленно.
– Именно поэтому я хотела видеть вас. Думаю, уже сам тот факт, что вы теперь являетесь моим адвокатом, напугает Бэйкера и заставит его действовать порасторопнее. Вы можете указать сумму причитающегося вам гонорара в нашем соглашении.
– Хорошо. Надо посмотреть, что я смогу здесь сделать. Обычно я беру треть указанной в соглашении суммы, но мне кажется, мы сможем добиться получения весьма выгодной для вас чистой прибыли. Я попросил Гарри Эстеса немедленно заснять на пленку все ваши увечья, не дожидаясь, пока они заживут. Сейчас мне очень нужны эти фотографии.
