Если подумать, ее нисколько не удивила моя неожиданная просьба. Она с готовностью согласилась.

Полагаю, она ждала этого дня.

Нет, не так.

Она с нетерпением ждала этого дня.

Вот о чем говорил ее голос – она говорила так, словно речь шла о свидании.

Это была лунная ночь.

Свет золотой луны, смотревшейся королевой среди звезд, очень ярко освещал землю, заставляя забыть, что сейчас ночь.

От этого парка можно было дойти до дома Цукимори за пару минут.

Когда я увидел зеленый забор парка, дыхание участилось настолько, что казалось, что я сейчас упаду в обморок.

Я посмотрел на часы. Был двенадцатый час, потому что я уже успел забежать домой, принять душ и переодеться.

Ну, мне хотелось направиться в парк сразу после работы, но Цукимори сказала «нет».

Она настаивала, чтобы мы приоделись для нашего первого свидания.

Не принимая внимания то, что это было не свидание, я согласился. И правильно сделал.

Мне понадобилось некоторое время, чтобы отделить себя от повседневной жизни.

Я подошел к парку. В нем не было ничего особенного, просто маленькое местечко, покрытое деревьями, с разбросанным то тут то там игровыми площадками. Единственное, что бросалось в глаза, - белая деревянная башня рядом с обрывом.

Я закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Свежий воздух заполнил мои легкие. Я медленно выдохнул, в последний раз проверил левый нагрудный карман и вошел в парк.

- Я устала ждать.

Я прищурился и посмотрел туда, откуда исходил голос.

- Но я должен поблагодарить тебя за то, что ты пришла вовремя.

Я затаил дыхание. Белоснежная Цукимори сидела на красных турниках.

- Тебе идет черное, Нономия-кун.

Кроме белой рубашки под пиджаком, я и правда был одет во все черное.

Цукимори хихикнула: «Но именно этого я и ожидала, потому оделась во все белое».

На ней было белое платье, а на ногах белые туфли. На плечи она накинула прозрачную белую шаль, в волосах была белая заколка.

Мне казалось, что сама луна держалась на плечах белой, как снег, Цукимори.

- Начнем наше свидание?

Ёко Цукимори скрестила ноги и оперлась на плечо, слегка откинув голову. Локон прекрасных черных волос спадал на ее губы.

Эта картина была похоже на сон. Я быстро покачал головой, чтобы развеять это впечатление.

- Помнишь, на следующий день после того, как попросила меня встречаться с тобой, ты сказала, что нам необходимо лучше понимать друг друга?

- Да, - она кивнула головой.

- Еще ты сказала, что я могу принять решение, когда мы узнаем друг друга, верно?

- Да, - она прищурила один глаз.

- К несчастью, я все еще не понимаю тебя. Мы пока не можем встречаться.

- Тогда что ты хочешь узнать обо мне?

«Все», - чуть не сказал я. Но, судя по ее уверенной улыбке, я мог спросить только одно.

- Это ты убила ее?

Моментом позже она прыгнула с турников в темное синее небо.

Ее шаль развевалась, как крылья лебедя, а сама она приземлилась так мягко, словно была перышком, упавшим с этих крыльев.

- И о чем это мы говорим?

- Что ж, ты можешь назвать это… - я притворился, что раздумываю, и продолжил со своим обычным безучастным лицом, - разгадкой головоломки Ёко Цукимори.

Цукимори продолжала улыбаться, как и всегда.

- Ясно, похоже, нас ждет кое-что поинтереснее свидания.

Но именно такой я и хотел видеть ее, моего драгоценного врага.

Одно время я думал, что Цукимори никого не убивала, поскольку был уверен, что она не станет так глупо поступать.

Однако с появлением крайне проницательного мужчины ситуация приняла неожиданный оборот. Моя теория была разбита вдребезги парой сомнительных обстоятельств и противоречий, о которых поведал мне Конан.

По правде, мои сомнения неизбежно бы проснулись вновь и без него, учитывая, как хорошо я знал Цукимори и рецепт убийства, случайно попавший ко мне.

Кому-то может показаться странным то, что я уверился в ее невиновности.

Я и вправду думал, что во всем виновата ее мать, потому что рецепт убийства был написан ее рукой. Однако эти улики не доказывали невиновности Цукимори.

Я сам был решающим фактором в своей вере в ее непричастность.

Только теперь я понял, что очень не хочу видеть ее убийцей. Можно сказать, что мое воображение лишь за это и держалось, потому что мне не хотелось терять интересного человека.

Другими словами, ее невиновность была моим капризом.

Я сел на перила, а она забралась на качели.

Я начал объяснять, почему начал сомневался в ней, вспоминая одну причину за другой.

Подозрительно вовремя сделанный звонок из кулинарной школы; беззвучный режим на ее телефоне; ее неестественное поведение, когда она пошла за полотенцем, а не начала искать свою мать, и то, что предсмертная записка была написана не от руки, а напечатана на компьютере. Еще я сказал ей о своей гипотезе, по которой она желала, чтобы именно я нашел предсмертную записку.

Цукимори молча слушала меня и кивала, ничего не отрицая и не подтверждая.

Выслушав меня до конца, она задумчиво взглянула на небо, прежде чем с уверенностью спросить: «Это ведь наблюдения Конана-сана?»

Я кивнул головой. Все верно, большую часть аргументов я почерпнул из бесед с Конаном.

- Но я согласен с ним, так что можешь считать их моими.

Цукимори притворно удивилась.

- Так вы об этом шушукались все время? – она нахмурилась и слегка надула губы. – Как подло! Вы оба меня подозреваете?

- Нет, - я покачал головой. – Конан-сан к этому делу больше не причастен. Я – единственный, кто подозревает тебя.

Она восхищенно ахнула: «Не верится, Конан-сан больше не подозревает меня, а ведь он был так настойчив. Что за магию ты использовал, Нономия-кун?

- Все благодаря твоей подсказке, - туманно объяснил я, не упомянув о «Рецепте любви».

«Если ты хочешь узнать, о чем он думает, просто подумай, что бы ты сделал на его месте!»

Без этой подсказки я, наверное, так и не смог разобраться с Конаном.

- О, так я смогла помочь тебе? – Цукимори улыбнулась. Этим взглядом она напоминала заботливую сестру, которая радуется достижению своего младшего братца.

Поэтому я тяжело вздохнул.

«Понятно… она и правда спасла меня», - подумал я.

Она с первого слова догадалась, что это аргументы Конана, а значит, прекрасно знала, о чем мы говорили.

Она была потрясающей актрисой, если вспомнить вечер, когда нас выпроводила из кафе Мирай-сан, - ее откровенно агрессивное поведение было очень необычным, да и то, как она упомянула Конана, вряд ли можно назвать простым упоминанием.

Похоже, она в очередной раз играла со мной. Должен признать: как актер, она гораздо лучше меня.

Из-за того, что я продолжал молчать, она слегка склонила голову: «М-м?»

Она не переставала улыбаться с самого начала. Несмотря на то, что я называл ее «убийцей».

Ее улыбка была похожа на товарный знак. В сознании остальных людей, Ёко Цукимори выглядела всегда улыбающейся святой девой.

Однако я не хотел видеть ее такой. Прямо сейчас я мечтал, чтобы она перестала улыбаться.

Мои пальцы сами потянулись к левому нагрудному карману.

- Точно, я хочу кое-что тебе отдать.

В конце концов, я никак не мог использовать «это». Моя рука скользнула в пиджак.

Я вытащил сложенную вчетверо бумажку. «Что это?» - спросила Цукимори.

Я наблюдал за тем, как Цукимори смотрела на развернутую бумагу.

Со все еще потупленным взглядом она прошептала: «Я всегда рада твоим подаркам, но это на него не очень похоже».

- Ничем не могу помочь - в конце концов, это и правда не подарок. Я просто возвращаю кое-что законному владельцу, - я не отводил от нее взгляда. – Это твое, не так ли?

Я посмотрел ей в глаза, не смея дышать или моргнуть. Можно сказать, что я оберегал «это» только ради этого момента. Я не хотел пропустить ее реакцию.