– А что это вообще?

– Цой, не тренируй мне мозг, лады? Оно тебе надо? Если помочь хочешь, делай, что скажу.

– Ладно, ладно, всё, работаю – Димка положил руки на сенсотуру пульта. – А если мне притопит, например, в сортир?

– А… Ну да ­– Библ прикоснулся к нескольким сенсорам, и ткнул в загоревшуюся полоску с надписью "Автоматический контроль".

– Вот так включается автоматика. Только она не очень надёжная, желательно присутствие человека-оператора. – Коваленко поправил очки и тихо закончил – Мы считаем, что именно из-за отсутствия человека-оператора и произошла катастрофа в Х-18. Понадеялись, а оно вон оно как… Ладно, Димон, я поскакал, связь вот, там холодильник, там санузел, давай, старик!

– Yes, Sir! – отрапортовал Цой и откинулся в кресло.

Все колоночки и стрелочки находились в пределах безопасного сектора, поэтому Димка поизучал пульт, ничего не понял, зато нашёл управление видеодатчиками. Наверху был ад. Пару раз изображение на секунду становилось чётким, и тогда можно было разглядеть за полуоткрытыми створами ворот стоящий неподвижно "берсерк". Даже не хотелось представлять, что случилось с пилотом скафа.

– Алё, гараж, как слышно, приём! – неожиданно отозвался динамик на пульте. Димка подскочил в кресле, судорожно заметался в поисках волшебной кнопки, включающей связь.

– Ты не паникуй, в углу смотри, там "эмкан" в пульте, тяни на себя и надевай, включится автоматически.

Цой потянул на себя тоненькую дужку "эмкана" (Мк-Н – система "микрофон-наушник"), прицепил на голову. В ухе пискнуло и послышался голос Сани Коваленко, отдающего кому-то невидимому непонятные команды.

– Это Цой. Приём! – отозвался Димка.

– Сам приём – буркнул Саня.

– Все показатели в пределах нормы, самочувствие нормальное, всё в порядке, Бобик сдох! – бодро отчитался Цой.

– Ага… сдох. У нас тут вся наружка, считай, сдохла. Ну, если и не сдохла, то скоро сдохнет. Такого я ещё никогда не видел. Похоже, что самый первый Выброс был такой, а ещё в тридцать втором что-то подобное. Короче, по всем позициям – полная жопа.

– А у пацанов наверху как дела? – поинтересовался Димка.

Коваленко помолчал, посопел, и буркнул, мол, если на минус первом в защите людям плохо становится, то у пацанов наверху кардиограмма давно уже выпрямилась. Связи нет, видео такое, что лучше не смотреть, а если Цою совсем уж невтерпёж, то свободные "выбзды" есть, может прогуляться. Заодно и неоценимый вклад в науку…

Помещение ощутимо тряхнуло. Побледневший Димка вцепился в подлокотники и с ужасом смотрел, как все контрольные показатели резко прыгнули далеко за предельно допустимые ограничения. Далеко не сразу Цой осознал, что писк в ушах – это не фон "эмкана". Перед глазами поплыло, во рту появился неприятный металлический привкус. Помещение вдруг наполнилось призрачными фигурами, плывущими в воздухе сквозь предметы и стены. Вторичный визуальный эффект Выброса. Цвета и краски куда-то пропали, всё стало серым. ПДА на руке захлебнулся тревожным писком.

– "Опасность!", "Выброс!", "Радиация!", "Пси!" – надписи на дисплее не успевали сменять друг друга.

Димка шарахнулся от прыгнувшего на него призрачного кровососа. Нервно хохотнул, оглядывая пульт. Первый шок прошёл, но состояние ухудшалось с каждой минутой всё больше. Регистраторы давно сошли с ума, дисплей выдавал серую рябь, затем мигнул пару раз, и продемонстрировал "синюю смерть". Операционная система приказала долго жить. Цой попытался устроиться поудобнее в кресле, которое, казалось, норовило из-под него убежать. Самому куда-то бежать было бессмысленно, ориентация, а равно, и навигация в пространстве были крайне затруднительны. Ниже были этажи генераторной и складские помещения, бойлерная и санблок. Там было не лучше, поэтому оставалось только ждать. Окончания Выброса, спасателей, рекомендаций по спасению, или Санта-Клауса. Стоп! Какого ещё Санта-Клауса? А такого, с бородой, и мешком с подарками. На оленях. "Олэни, олэни. Нэ брыти, нэ голэни".

– Начинается! – пришла в голову мысль. – Тронулась. Поехала. Встречайте. С приветом – ваша крыша. Интересно, а мозги закипят, свернутся, усохнут, или вытекут? Всё хотелось узнать – как оно, быть зомби? Вот и узнаем сейчас. Блин, и на Гибсоне толком не поиграл…

Димка попытался вскочить с кресла, чтобы в последний раз взять в руки драгоценную гитару, но тут пульт резко дёрнулся вверх и с размаха припечатал Цоя лбом об металлическую поверхность.

"Опять свет выключили" – мелькнула мысль, и тут же растворилась в полной темноте и тишине.

Сознание включилось с явственным щелчком сработавшего блок-инъектора. Цой раскрыл глаза и уставился на два мутных розовых пятна, одно из которых голосом Сани Коваленко пробормотало, что, типа, очнулся, сейчас в себя придёт.

­– А я не в себе? – спросил Димка.

– Тут все не в себе – буркнуло пятно голосом Дёмы Честера.

– Сейчас зрение придёт в норму, это остаточные явления после Выброса – Коваленко, уже вполне сфокусировавшийся в бледного и трясущегося доцента, положил блок-инъектор на стол, потом снова его схватил, крутанул колёсико дозера, и прямо через одежду вкатил себе дозу стимулятора.

– Смотри, привыкнешь – Честер неодобрительно покачал головой.

– Да и хер с ним, сколько там той жизни – Сашка наклонился над Димкой, зацепил пальцем шнурок с Душой, и прицокнул языком: – Повезло тебе, Цой, что у тебя такие цацки водятся. Все нуклидов хватанули, головы раскалываются, в глазах туман и срань какая-то, а ты просто поспал.

Цой прислушался к себе. Ощущения были вполне приемлимыми. Как выразился бы медицинский киб-диагност: "Все параметры жизнедеятельности в пределах допустимых отклонений, контролируемые органы функционируют в штатном режиме". Без комментариев.

Зато комментарии были у Честера. И такие, что Димка аж привстал с лежанки. Дёма изрыгал матюки со скоростью "гатлинга" и неутомимостью кролика в брачный период. Некоторое время Димка и Саня Коваленко заинтересованно слушали монолог долговца, затем Библ протёр очки платком и резюмировал:

– Силён, бродяга! Я, так и то, три новых словосочетания узнал.

– Та да – буркнул Честер – только матерись-не матерись, а от этого лучше не станет.

Цой спрыгнул на пол, поёжился от прикосновения холодного пластика к босым ногам, и поинтересовался: – А как вообще дела? Я что-то пропустил?

– Ну, как дела? – Коваленко посмотрел на мрачного Честера, порылся в кармане, выудил оттуда ворох смятых бумажек, грязный носовой платок и ключ с биркой (о! нашёлся).

– Дела у нас тут… Короче, в среднем по больнице…

– Показатели смертности не превысили ранее запланированных величин ­– мрачно буркнул Дёма.

Сашка виновато посмотрел на долговца, потом на Димку, и предложил одеться и покинуть медблок.

Уже в коридоре Дёма ожесточённо саданул рукой в бетонную стену и рявкнул:

– Пошли в кубрик, допьём, что осталось, и будем думать.

– А о чём думать? – Димка на ходу пытался застегнуть штаны и куртку, естественно, безуспешно.

– А как отсюда вылазить. Наверх.

– А что нам мешает?

Вместо ответа Честер рывком подтянул Димку к обзорному монитору на перекрёстке, ткнул пальцем в сенсор управления и с ненавистью процедил:

– Смотри, б…дь, наслаждайся…

Мутанты… Аномалии… Застывший в проёме полураскрытых ворот "берсерк"… Багрово-фиолетовое небо в сполохах молний… Иероним Босх отдыхает.

– Знаешь, мы никогда раньше не наблюдали эпицентр Выброса ­­– Честер плюхнулся в кресло, схватил бутылку и быстро налил три стакана. Помолчали, не чокаясь, выпили. Артюшок покрутил в руках стакан, поставил на стол и сказал:

– Слышь, Дёма, пойду я в лабу, там Сашка возится, помогу, и вообще…

– Пришли Мыкиту – Честер на глаз прикинул количество виски в бутылке, скривился и добавил – И пусть бутылку в кладовке возьмёт.