В данный момент подполковник Фреманян увлечённо занимался разборкой редкой даже по зоновским меркам древней штурмовой винтовки немецкого производства "Sturmgehwer StG-44". Увлекательное занятие сочеталось с выпиванием дорогущего коньяка "Армаган" бог знает каких лет выдержки в компании особиста. Особист был в хлам пьянючий, называл "Армаган" армганом и предлагал сыграть в русскую рулетку с автоматическим пистолетом ОЦ-33 СБЗ-2, более известным как "Пернач". Веселье было в самом разгаре, поэтому на ввалившегося в кабинет Цоя в сопровождении сержантов офицеры таращились секунд двадцать. По-видимому, особист был в курсе деталей операции "Прокол", потому что трезвел на глазах и так же стремительно бледнел.

– Цой? Ты, что ли? – удивлённо протянул Фримен. – зачастил ты чего-то, дорогой… А во что это ты вырядился? Что за…

– Где лейтенант Николаенко? – страшным змеиным шёпотом прошипел особист. Дёргающийся глаз, судорожно сжатый в руке "Пернач" и белое, как финская бумага, лицо контрразведчика могли напугать кого угодно. – Ты вообще, кто такой?

– Э-э-э, погоди, дорогой, так нервничать, а то я тоже занервничаю – Фримен успокаивающе положил руку на плечо особиста, но тот резко сбросил руку подполковника, вскочил со стула и одним прыжком (два метра сорок три сантиметра!) оказался рядом с Димкой.

– Где Николаенко, я тебя спрашиваю?!! – заорал особист.

– В схованке – пролепетал перепуганный Цой.

– Где?!!

– В схованке в моей. В смысле, на Пустоши. Я его там завернул в плащ-палатку, маяк поставил…я всё объясню сейчас, только Вы не психуйте так…он это… – Димка судорожно сглотнул и закончил – в смысле, умер он. Вот.

Особист посмотрел на пистолет, потом на Цоя, потом снова на пистолет. То ли застрелиться собирался, то ли пристрелить Димку. Напряжение разрядил Фримен.

– А давайте-ка мы все сейчас присядем, выпьем по капельке, а потом Дима нам всё обстоятельно изложит, правда, Дима, да? – Арчибальд Акопович достал третий пузатый бокал, плеснул коньяка на донышко и бросил сержантам, замершим у двери – Готовьте технику и группу, выезд по команде.

– Куда ехать будем?

– Куда Цой скажет, туда и поехаете.

– На Свалку – Димка достал из набедренного кармана свой ПДА и сунул его сержанту.

– Там зелёный маркер, недалеко ржавый "Мародёр" и "холодец". Больше там ничего нет, так что не промахнётесь.

– Никто никуда не ехает, никто никуда не выходит – особист дикими глазами посмотрел поочерёдно на Цоя, на солдат, на Фримена. – Пока я не скажу…

– А ты не забываешься, Шумов? – нехорошо прищурился Фримен. – Здесь пока ещё я командир, э?

– Эта операция под такими грифами проходит… – особист судорожно сглотнул – там, б…дь, столько… да тут всех, кто хоть краем уха…всех…

– Проще тебя одного – Фреманян встал из-за стола, обошёл всех, находящихся в комнате, и закрыл дверь. – Грохнем тебя сейчас, да и прикопаем тихонечко в сторонке. Мне ваши игры до груши, мне тут порядок нужен и дисциплина, панымаищь, да ? И на солдатиков моих командовать не надо, тут я командую. Предлагаю сесть и всё спокойно обсудить. А ты как совсем маленький, кричишь, шумишь…

– Вы понимаете, господин подполковник, что Вы сейчас говорите? – спросил ошалевший от такого поворота особист.

– Я-то понимаю, Шумов, а вот с тобой мне не всё понятно. Да и не хочу я особо разбираться, я хочу, чтобы ты сел за стол и выпил, э ? А потом мы говорить дальше будем.

Особист на подгибающихся ногах подошёл к столу, схватил бокал и одним глотком выглушил коньяка баксов эдак на сорок. Фримен поморщился, на это безобразие глядя глядя, кивнул Цою, приглашая его к столу и взял бокал.

– Ты, Дима, сейчас коротко нам расскажи, что, как и почему, без подробностей. – Подполковник отсалютовал бокалом и медленно, с наслаждением выцедил коньяк. – Говори, дорогой, мы тебя слушаем.

Особист обречённо махнул рукой, пробормотал что-то типа "та хай оно всё провалится", сунул пистолет в кобуру и закурил.

– Ну рассказывай…Цой.

Димка на этот раз уложился минут в семь-восемь. В полной тишине Фримен разлил остатки "Армагана", тоскливо вздохнул и поднял бокал:

– Царство тебе небесное, лейтенант Николаенко, пусть земля тебе…и всё такое.

Цой и особист молча выпили, поставили бокалы на стол. Снова наступила тишина.

– Ну… И чё теперь? – нарушил тягостное молчание Димка.

Особист смотрел на Фреманяна. Фримен потёр виски.

– Матюшенко, готовь транспорт, выдвигаетесь к Свалке, забираете тело лейтенанта. И чтоб ни одна живая душа мне… Сами не трепаетесь, возьми с собой Коваля и Птушкина, ну, ещё кого-нибудь, молчунов таких, поадекватнее, да ? Одна нога тут, другая там, через три часа все ноги тут, всё поняли?

Сержанты синхронно кивнули и выскочили из комнаты.

– А теперь о делах наших скорбных покалякаем. – Фримен уселся на стул и обратился к особисту, задумчиво нанизывающему кольца дыма на струю дыма же:

– Шумов, убирай, давай, с лица своего эту вселенскую скорбь. Ещё никакой утечки не произошло, панымаищь, да ? Ты всё равно тут до послезавтра сидеть должен, только потом беспокоиться и панику изображать. А тут тебе налицо – перевыполнение плана на двое суток.

– У меня не перевыполнение налицо, а х…й на рыло с пожизненным расстрелом – Шумов нервно затушил бычок в пепельнице и продолжил – Николаенко работал без ансамбля, сам, бля…один, бля… данные должны дублироваться компьютером спецкостюма, но достоверность подтверждается только тогда, когда доклад осуществляется параллельно… фу-у-у-у… Короче, говорит человек – говорит комп, информация сличается, делается вывод. А тут: человек – непонятно где, в абсолютно секретном спецкостюме – непонятно кто, что делать – непонятно.

– Чего это – "непонятно кто?" – возмутился Цой. – Меня как раз полЗоны знает, если не больше.

– Ну, и кто же ты? – отрешённо спросил особист.

– Я кочегар.

– Прэлэссно! Кочегар… Кочегар!!! Ну, конечно, кочегар, как же я сразу не понял-то. Цой-кочегар, что тут непонятного? Хорошо, хоть не газонокосильщик, или не мойщик бассейнов – особист свирепо взглянул на Цоя.

– Ну что ты на пацана разорался, Вася? – Фримен успокаивающе похлопал Димку по руке. – Да, ситуация, прямо скажем, хреновая. Но Дима тут ни при чём. Вернее, уже причём, но он же тебе твой спецкостюм доставил, лейтенанта твоего досмотрел, объяснишь, как есть.

– Ну да, как есть – Шумов горько усмехнулся – тут и выдумывать ничего не надо. Просто рассказать, как есть. Идиотизм настолько высокой пробы просто автоматически считается правдой.

– Слюши, ара, нэ нада минэ тут, панымаищь, плакат-ридат, э ? – Фримен быстро пощёлкал клавиатурой своего компа. – Тело лейтенанта привезут, я сейчас распоряжусь, чтобы твою "Мурену" очень быстро подготовили, берёшь Цоя и ещё парочку моих орлов и мандруй в свой Бункер на доклад. Я же надеюсь, ты не собрался сдёрнуть куда-нибудь, э?

– Скажете тоже: "сдёрнуть". Проще тогда застрелиться – особист помотал головой.

– Насколько я понял, спецкостюм на тебе активирован. Это значит…

– Импринтинг незавершён полностью – Димка помрачнел. – Лейтенант, кстати, от этого и…того. А ещё лейтенант велел передать полковнику Приймаку, что данные…

– Стоять! – рявкнул Шумов. Димка перепугано замолк на полуслове.

– Тебе Николаенко кому приказал докладывать? Полковнику Приймаку? Вот ему и докладывай, мать твою! Даже мне не положено… хоть я и не совсем левый тут чайник.

Особист помолчал, потёр покрасневшие глаза, посмотрел на Фримена. Фримен тоже смотрел на Шумова не моргая и не отрываясь.

– Слышь, Арчибальд Акопович, я тут думаю-думаю, как то нехорошо от этой всей ситуёвины пахнет. Какая-то тут непоняточка нехорошая выходит.

– Да тут не просто плохо пахнет, дорогой, тут воняет – Фримен одобрительно причмокнул губами – молодец, Шумов, мозги работают. Тут явная утечка.