— Не слышу ответа, — Димка встряхнул Толяна.
— Ясно! — сморщился тот. — Пусти! Пошутить нельзя!
— Я шуток не понимаю, — Димка еще раз тряхнул поверженного противника и отпустил. — Пока, Толян!
Генка и Димка с победой, не торопясь, пошли во двор. Толян за их спинами что-то зло выговаривал своим приятелям.
— Ну и силища у тебя, Димон! — уважительно сказал Генка. — Один троих уложил.
Димка даже хрюкнул от удовольствия: нечасто от друга комплимент услышишь.
— Ерунда, — с деланным безразличием отмахнулся он. — Это разве драка?
* * *
Письмо второе
«Здравствуйте, Николенька!
Что с Вами сейчас? Где Вы?
Прошу Вас, Николенька, берегите себя! С Вашим геройством Вы наверняка теперь в самой гуще событий, где-нибудь на передовой.
Пишите нам почаще, чтобы мы знали, что Вы живы и здоровы.
Ваш поклон папеньке и маменьке я передать не могу — война застала их в Мюнхене. Они путешествовали по Европе.
Мы с Костей не имеем от них никаких известий и очень переживаем. А вдруг Германия не выпустит их теперь? Николенька, скажите, их не могут взять там в плен?
Брат письмо Ваше получил. Как Вы и предполагали, к войне он относится отрицательно и на воодушевление смотрит скептически.
Когда видит манифестации в поддержку правительства (в Петербурге их сейчас так много), говорит, что эта военная бравада только вредит делу.
Но не думайте, что Костенька так не патриотичен. Он утверждает, что наша артиллерия — самая сильная в мире. Я ему верю и очень радуюсь — Вы ведь артиллерист.
Наш с Костенькой день начинается всегда одинаково. Мы читаем газеты, а потом флажками отмечаем на карте продвижение наших войск.
Помните эту большую карту в Костиной комнате? Когда-то мы втроем любили играть в мореходов.
Я тогда обижалась, что Вы с Костей назначали меня юнгой, а сами были капитанами. Теперь вспоминать об этом легко и весело, а на карту смотреть страшно. По ту сторону фронта родители, по эту сторону — Вы.
Мы с Костенькой внимательно следим за всеми событиями и особенно за действиями 8-й армии генерала Брусилова. По нашим представлениям, Вы сейчас находитесь где-то под Львовом.
Милый Николенька! Вы только возвращайтесь! Я каждый вечер молюсь за Вас.
Ваша маленькая Софи.
29 июля 1914 года».
Глава V ДЕЛО ТРЕБУЕТ ЖЕРТВ
— Где ты болтался? — на весь дом кричала Лилия Ефимовна. — Где курица? Куда ты дел деньги?
— Потерял кошелек, — бубнил бедняга Димка. — Искал потом весь день, так и не нашел.
— Ротозей! Оболтус! Бездельник! — надрывалась бабка. — Все самой надо делать! Ничего поручить нельзя! Чего ты молчишь?
— А чего говорить?
— Курицу не купил! Деньги потерял! И сказать нечего!
— Мясо есть вредно. Будем переходить на вегетарианство.
Лилия Ефимовна подняла свою «клюку»:
— Я тебе покажу сейчас вегетарианство! Я тебе покажу! Я все родителям напишу! Напишу, что совсем от рук отбился! Пусть приезжают и сами воспитывают своего дорогого сыночка!
— У них работа, — возразил Димка. — Они приехать не смогут. Разве что меня к себе заберут. Я даже рад буду. Я уже устал от твоих криков.
— Погляди-ка на него! — проворчала бабушка, сразу снизив тон, как только услышала об отъезде. — Он устал от моих криков! А я не устала от твоих выходок? Бандит!
Бабушка еще долго что-то бормотала себе под нос, готовя ужин. Потом позвала Димку и поставила перед ним тарелку с тушеной капустой:
— Ешь, вегетарианец!
Димка поморщился. Он терпеть не мог тушеную капусту. Бабушка это знала и смотрела теперь с торжеством и хитростью:
— Ешь-ешь!
Димка вздохнул и взял вилку. Сегодня придется съесть, ничего не поделаешь.
Ох, и разозлился он на этого незнакомца в кафе! Делать человеку больше нечего — полдня кофе пить! Пошел бы погулял где-нибудь. И курица сейчас была бы, а не эта ненавистная капуста, и мороженого бы сегодня не переели — до сих пор во рту сладость. Уже по поведению видно, что бандит. Просто позвонить в милицию и все рассказать.
А что рассказывать? Про гусара, про письма? А незнакомца вспугнуть — значит, тайну никогда не разгадать.
Димка с трудом заставил себя проглотить капусту. Придется потерпеть.
* * *
Ночью у Генки поднялась температура. В жару ему виделись запутанные кошмары: он тонул в мороженом, захлебывался, а наверху стоял вчерашний незнакомец и не хотел подать Генке руку.
— Софи! — бормотал Генка. — Маленькая Софи! Скажите ему! Напишите!
Испуганная мама вызвала утром врача. Ангина! Вот тебе и мороженое — шоколадное, клубничное, малиновое!
После ухода врача мама присела на край Генкиной кровати.
— Рассказывай, — вздохнула она. — Опять что-нибудь с Димкой натворили?
Генка закрыл глаза.
— Мы ели мороженое.
Мама улыбнулась:
— Сколько же его нужно съесть, чтобы заполучить ангину? Кстати, Лилия Ефимовна вчера кричала о какой-то курице. При чем тут курица?
— Она дала деньги на курицу, а мы ели мороженое.
Генка поморщился. Неужели непонятно? Неужели все нужно объяснять? Неужели нельзя пожалеть больного человека?
— Вы хотели подхватить ангину? — спросила мама. — Зачем? Сейчас каникулы, контрольных нет.
— Мы не хотели ангину. Так нужно было. Для дела.
— Для какого дела? Опять ваши игры?
Генка кивнул. Пусть думает, что игры.
— Ты слышал, что сказала врач? — спросила мама, вставая. — Пять дней постельного режима, таблетки и полоскания. Доигрался.
Генка отвернулся к стене. Горло болело, и кружилась голова. Это Димка виноват — ешь мороженое, ешь! Лучше бы за деревьями постояли!
* * *
Димка побарабанил в Генкину дверь. Открыла Ольга Григорьевна:
— Здравствуй, Дима!
— Здравствуйте. Я к Генке.
— А к нему нельзя.
— Почему? — вытаращился Димка.
— Потому что у него ангина. Можно заразиться.
— Не бойтесь! Я не заражусь!
— Нет, Дима, — улыбнулась Генкина мама. — К Генке я тебя не пущу. Заходи-ка лучше ко мне, поговорим.
Димка испугался. О чем это она хочет с ним говорить? Догадалась о мороженом? Или Генка проболтался?
Он прошел в комнату за Ольгой Григорьевной и сел на краешек кресла.
— Не мни кепку, — посоветовала Ольга Григорьевна. — Козырек поломаешь.
Димка смущенно сунул бейсболку за спину.
— У тебя-то горло не болит? — участливо поинтересовалась Ольга Григорьевна.
Ну, точно! Она знает про мороженое!
— Нет. А что? — как ни в чем не бывало спросил Димка.
— Ну, мало ли, — улыбнулась Ольга Григорьевна. — Может, вы с Генкой мороженое вместе ели.
— Какое мороженое? — изумился Димка.
— Вот этого не знаю. В любом случае, то самое, что ты вместо курицы купил.
Димка замолчал, разозлившись на друга. Маменькин сынок! Все доложил!
— Генка молчит, зачем вы съели столько мороженого. Думаю, и ты не скажешь.
Димка не ответил, изучая давно знакомый рисунок на ковре.
— От бабушки сильно влетело?
— Нормально.
— Ладно, Дима. Игры — дело ваше, но бабушкины деньги тратить было ни к чему.
— Так получилось. Сам теперь страдаю — и на ужин, и на обед тушеная капуста.
Ольга Григорьевна улыбнулась и протянула ему деньги:
— Возьми-ка и иди за курицей.
— Что вы? — вскинулся Димка. — Я бабушке сказал, что потерял кошелек.
— А теперь скажешь, что нашел, — строго ответила Ольга Григорьевна. — Она обрадуется. И в следующий раз, когда вам захочется мороженого, попросите денег у меня. Объесться я вам, конечно, не позволю, но по порции купите.
— Мы еще долго не захотим, — улыбнулся Димка. — Очень долго.
* * *
Димка заходил к Генке, чтобы рассказать про строителей. Они появились во дворе утром и сразу с удивлением уставились на объявление.
— Как это — с первого июля? — недоумевали они. — А нам почему никто не сказал?
