— Очень хорошо, Валерий. Желаю удачи.

«Жигули» остановились около светофора. Травински тронул Валерия за рукав:

— Позади вас кейс, откройте его — там ваши экземпляры журнала.

Кушнир перегнулся через спинку сиденья, взял в руки кейс, достал из него журнал и стал его быстро листать. Травински с улыбкой подсказал:

— На десятой странице…

Под крупно набранным заголовком «Талант принадлежит человечеству» со страницы журнала на Валерия смотрел он сам. Великолепная цветная фотография, сделанная Травински на набережной Днепра в Киеве. Дальше шел текст доклада Валерия на симпозиуме и комментарий редакции. «…Молодой талантливый ученый из Советского Союза Валерий Кушнир, — с едва сдерживаемым волнением читал Валерий, — не ищет легких путей в науке. Его кредо — смелость и принципиальность. Блестящий математик, с отличием окончивший Московский университет, работает под руководством одного из самых талантливых физиков нашего времени — действительного члена Академии наук СССР, профессора Мездриковского, с трудами которого мы в свое время знакомили наших читателей…»

Кушнир не заметил, как автомобиль подъехал к многоэтажному дому на Кутузовском проспекте и что Травински внимательно наблюдает за ним.

— Возьмите в кейсе ваш гонорар. Вон в том, крайнем отделении, — сказал Травински.

Валерий достал большой конверт из глянцевой бумаги с фирменным знаком журнала в правом верхнем углу, открыл его — там лежала пачка десяток. Не считая их, сунул в карман и смущенно поблагодарил Травински.

— Я здесь ни при чем, — Травински дружески похлопал молодого человека по плечу, — это за ваш талант, за ваш ум.

Валерий покраснел от удовольствия. В душе у него все пело.

— Гарри Генрихович, вы меня простите… где-то надо расписаться? Все же деньги…

— А как же! Бухгалтерия при капитализме точно такая же, как и при социализме, — Травински засмеялся, — но это мы сделаем в другом месте. Кстати, и отметим это событие. Выходите, Валерий, мы приехали. Здесь я живу.

Квартира Травински была на седьмом этаже. Он открыл ключом дверь и гостеприимно пропустил Кушнира вперед. Навстречу вышла молодая женщина с короткой, почти мальчишеской стрижкой. Лицо чуть удлиненное, красивые карие глаза, яркие полные губы. На ней было серое шерстяное платье с большим, как у свитера, воротником и широкими рукавами, которые не скрывали красивых рук с длинными, словно у музыканта, пальцами.

«Хороша! — невольно отметил Валерий, с любопытством разглядывая женщину. — Прямо как с рекламного проспекта».

— Мисс Ирэн, хочу вам представить талантливого молодого физика Валерия Кушнира, — Травински церемонно поклонился. — Мисс Ирэн моя помощница и, как вы заметили, очень красивая женщина. — И он загадочно улыбнулся.

Валерий галантно поцеловал протянутую ему женскую руку.

— Мне очень много о вас говорил мой шеф, — Ирэн мягко улыбнулась. — Проходите, Валерий.

Они вошли в большую комнату. На полу лежал розовый мягкий ковер, гармонирующий с темной мебелью.

— Мисс Ирэн, приготовьте нам что-нибудь перекусить, а мы с Валерием пока займемся делами. — Травински подошел к письменному столу, достал папку. — Валерий, вот здесь распишитесь.

«Гонорар от редакции журнала „Сайенс энд Сосайэти“ в размере пятьсот рублей получил полностью» — прочитал по-английски Валерий и размашисто расписался.

— Валерий, — Травински улыбнулся, — у нашей редакции есть правило: каждому новому автору делать небольшие подарки. Примите и вы от нас сувенир, — и он протянул Кушниру коробку. — Здесь магнитофон, который очень пригодится вам при работе.

«Нэшнл Панасоник», — мельком прочитал Кушнир. Он неуверенно принял из рук Травински коробку.

— Спасибо, Гарри Генрихович, — Кушнир чувствовал себя не в своей тарелке: «Гонорар, а теперь еще и магнитофон… за один доклад» — мелькнуло в голове.

— Ирэн, у вас все готово? — крикнул Травински, словно не замечая растерянного вида Валерия. — Мы проголодались.

Из кухни показалась Ирэн с подносом в руках. Она ловко стала накрывать журнальный столик: коньяк, виски, несколько бутылок с содовой, шампанское. Поставила хрустальные фужеры, вышла и тут же появилась снова с подносом. Валерий неловко бросился помогать.

— Спасибо, Валерий, — Ирэн так взглянула, что у него перехватило дыхание, — я сама…

— Прошу, — произнес Травински и наполнил бокалы шампанским. — За вашу, Валерий, удачу на поприще науки и с пожеланиями, чтобы наше сотрудничество продолжалось столь же успешно, как началось.

Постепенно Кушнир пришел в себя. Развеселился, стал рассказывать истории из своей жизни. Пили помалу, но часто. Вдруг Валерий взглянул на настенные часы: было около часа ночи.

— Ой, мне пора, — испуганно заторопился он, с трудом приподнимаясь с дивана.

Ирэн тоже взглянула на часы и встала:

— Мистер Травински, мы засиделись… Что подумают соседи о незамужней женщине, которая приходит домой после полуночи?

Травински трагически покачал головой:

— С таким приятным собеседником я и сам не заметил, что поздно… Сейчас вызову такси, — он подошел к телефону и набрал номер, быстро договорился с диспетчером. — Сейчас такси придет, а мы, как говорят в России, выпьем еще на дорожку…

Незаметно прикончили еще одну бутылку коньяка и с шутками вышли на площадку. Спустились вник. Машина уже стояла у подъезда.

— Спасибо, Гарри Генрихович, за все, — с чувством произнес Кушнир, пытаясь твердо стоять на ногах, — не было бы вас, что бы я делал… спасибо.

Они пожали друг другу руки. Ирэн уже сидела в машине, Валерий плюхнулся рядом и хотел закрыть дверь, когда Травински нагнулся и сказал:

— Да, я могу часто отъезжать в командировки, так что вы созванивайтесь с Ирэн, она даст домашний телефон. До свидания.

Машина тронулась. Какое-то время ехали молча. Неожиданно Ирэн взяла Валерия под руку и прижалась к нему. У Валерия замерло сердце. Ирэн положила голову на его плечо, чуть слышно коснулась губами щеки.

— Куда едем? — Голос водителя ворвался, будто с того света.

— Ленинский проспект… а там покажу, куда, — сказала Ирэн.

…Проснулся Валерий от того, что кто-то нежно его гладил. Он открыл глаза, над ним склонилась Ирэн.

Кушнир привлек к себе такое легкое и гибкое тело, и все словно провалилось, словно ушло на второй план…

Кудряшов открыл сейф и, разложив бумаги, закурил. Чем больше он вникал в дело «журналиста», тем яснее становилось, что в Киеве и он сам, и его коллеги что-то недоработали. Не мог такой опытный разведчик, как Травински, не сделать ни одной попытки подхода к советским ученым. Обиднее всего Андрею было, что Травински так быстро и легко его расшифровал. Таких проколов у Андрея еще не было. Он с досадой посмотрел на фотографию Травински, сделанную в Киеве: та же ироничная улыбка, те же усики и пристальный взгляд над газетой, которую тот держит в руках. Казалось, Травински знал, что его фотографируют, и принял соответствующую позу. Андрей положил фотографию в папку и задумался.

Дверь открылась, и на пороге возник Росляков:

— Андрей Петрович, зайди ко мне.

Они вошли в просторный кабинет Рослякова.

— Жарковато сегодня… Так, говоришь, не было подходов у Травински в Киеве? — спросил полковник, садясь за свой стол.

— Вроде так.

— Тогда информация к размышлению, — полковник передал Кудряшову журнал. — Ну-ка, почитай вслух, по-русски, разумеется.

Андрей развернул знакомый журнал на странице, где была закладка, и тут же увидел фотографию Кушнира.

— Ба! Валерий… И его доклад на симпозиуме… Интересно, Владимир Иванович, но это ни о чем не говорит. Доклад Кушнира был распространен, и Травински мог его перепечатать в своем журнале без ведома автора.

— Может быть, — согласно кивнул головой Росляков, — но может быть и по-другому: Кушнир сам передал доклад при встрече с Травински. Этот журнал платит большие гонорары, намного больше, чем любой научный журнал, и то, как и где этот гонорар получал Кушнир, небезынтересно. Во всяком случае, по почте перевода ему не было.