Ирэн оглянулась: улица была пустынна. Она села в машину и, выехав из двора, бросила взгляд в зеркало заднего вида. Все по-прежнему было спокойно. На всякий случай она несколько раз меняла рядность и обратила внимание на красные «жигули», которые так же охотно, как она, перестраивались. Водителя она не могла рассмотреть, но решила на всякий случай оторваться. Долго кружила по центру, то неожиданно останавливаясь, го резко сворачивая а переулки. Наконец, когда красные «жигули» на мгновение отстали у светофора, свернула в Лялин переулок и тут же въехала под арку. Быстро припарковав машину, проходными дворами выбежала на Садовое кольцо. Ей повезло: к остановке подъезжал автобус. Ирэн почти на ходу вскочила в него и через десять минут была на Таганке.

Валерия она увидела издалека и быстро подошла к нему. Кушнир протянул девушке букет, взял ее под руку. Валерию бросилось в глаза, как изменилась Ирэн, под глазами легли тени, лицо осунулось.

— Валери, — заговорила Ирэн, — тебе надо уехать куда-нибудь. Немедленно. Тебе грозит большая, страшная неприятность. Я не могу ничего сказать, но… уезжай. Слышишь? Уезжай…

— Да что случилось? В чем дело, Ирэн? Я ничего не понимаю. — Кушнир растерянно посмотрел в сторону машины, за рулем которой сидел Кудряшов.

— Добрый день, Ира.. — Кудряшов помог ей сесть на заднее сиденье. — Ну, не надо плакать.

Он плавно тронул машину с места и, набирая скорость, поехал по набережной.

Наконец Ирэн успокоилась и, достав пудреницу, стала приводить себя в порядок. Андрей, слегка повернувшись к молодым людям, спросил:

— Вы не хотите мороженого?

— Можно, — равнодушно произнесла Ирэн и снова прижалась к плечу Кушнира.

— Андрей, а вы давно знаете Валерия? — вдруг спросила Ирэн.

— Не так давно, но и не вчера познакомились. Мы с ним встретились в Киеве на международном симпозиуме. Так, кажется, Валера?

— Точно. Завтракали вместе, — ответил Кушнир, обращаясь к Ирэн.

Андрей затормозил у кафе «Мороженое». Они прошли в полупустой зал и сели за столик.

Кудряшов заметил, как погрустнела девушка. Замолчал Кушнир и отрешенно посмотрел на часы. Он встал и, подойдя к стойке, расплатился. Повернулся к столику:

— Я в машине буду, ребята, подходите.

Ирэн проводила его взглядом и положила ладонь на руку Валерия:

— Хороший он. Ты с ним дружи, Валери.

— Не знаю, — пожал плечами Кушнир. — Так почему ты не хочешь, чтобы я с Гарри встречался?

— Валери, — Ирэн сжала его руку, — не спрашивай…

— И все-таки непонято… Я приеду в понедельник в Москву и зайду к тебе, хорошо?

Рука Ирэн дрогнула:

— Только позвони сначала… Они направились к выходу.

Сергей только что пришел к себе, как кто-то постучал в дверь. В комнату вошел бледный Кушнир.

— Привет, Валера! Ты чего… такой? — удивился Сергей.

— Серега, сейчас я видел Ольгу Водолагину, и она мне сказала… — Кушнир потер рукой горло, — она сказала, что Мездриковский сказал… В общем, все думают, что анонимку на тебя написал я! — Валерий схватил Сергея за руку и заглянул в глаза. — Клянусь, я не писал! Конечно, я не сахар, но чтобы пойти на подлость… Я завидовал тебе, считал, что ты виноват в том, что моя защита немного позднее твоей, но такое…

— Ты с ума сошел! — Гиляров обхватил Валерия за плечи и усадил в кресло. — Мне никто не говорил, что подозревают тебя, а если бы кто и сказал… да я бы в морду такому! Мы же с тобой друг друга знаем не один год! Как ты только мог подумать?!

Кушнир уронил голову на руки:

— Кому это нужно? Почему меня подставили? Говорят, анонимка написана на моей машинке… Но я не писал! Не писал! И машинка у меня месяц как в ремонте находится. Не мог я на ней писать, — возбужденно говорил Кушнир, и по его бледному лицу пробегали судороги. — Кому это надо, чтобы подумали на меня?

Макдональд вызвал Травински в посольство поздно вечером. Он был не один. Рядом сидел… Донован. Он помахал рукой Травински, словно тот только что с ним виделся.

— Гарри, «компания» настойчиво требует форсировать операцию «аспирант».

— Шеф, есть русская поговорка, гласящая, что поспешность нужна только при ловле блох.

— Мистер Травински, — вмешался Макдональд, — вы не цените хорошего отношения к вам. И если вы сидели почти полтора года и посылали в «компанию» вырезки из газет, то это не значит, что вами довольны. Работать надо!

— Да, Гарри, руководство считает, что вы непозволительно медлите с «аспирантом», — попытался смягчить резкий окрик Донован. — Меня просили передать, что вам пора действовать. Пора!

Гарри вдруг почувствовал себя песчинкой, затерянной среди миллионов подобных ему. Он еще раз убедился, что никакие его прошлые заслуги и удачи не могут поставить его, Гарри Травински, в один ряд с Донованом, Макдональдом и другими, которых он искренне презирал, считая дилетантами в разведке, но которым не мог возразить.

Макдональд наблюдал за Гарри с неприкрытой усмешкой. Он давно взял за правило разговаривать с Травински грубо, на грани откровенного хамства, зная, что Гарри этого не переносит и всегда теряется в разговоре с ним.

«Задумались, — со злостью размышлял Макдональд, переводя взгляд с Травински на Донована и обратно. — Думайте, думайте, а делать будете так, как прикажут, интеллигенты паршивые… Ничего… Ты у меня, Гарри, еще попляшешь! Привык чужими руками жар загребать. — Макдональд не мог простить Травински передачу „Сэма“. — Ты у меня сам все тайники снимать будешь, лично поработаешь с агентом, лично…»

— Хорошо, — наконец произнес Гарри. — Я буду форсировать работу с «аспирантом». Я бы хотел провести еще одну акцию по отношению к «аспиранту», чтобы… как бы это сказать, подготовить его соответствующее настроение.

— Что за акция?

— Хочу несколько дискредитировать его в глазах сослуживцев.

— Каким образом? — перебил Макдональд.

— На его друга придет анонимка в дирекцию института, в которой…

— Какая еще анонимка? — вскочил Макдональд и выразительно постучал пальцем по лбу. — Ты… соображаешь, что делаешь? Кандидат на вербовку должен быть идеально чист в глазах окружающих!

— Но чисто психологически его это подтолкнет на сотрудничество с нами, — попытался возразить Травински, искренне сожалея, что заикнулся об этом «деликатном» деле.

— Я запрещаю! — хлопнул ладонью Юджин. — Все… идите, Гарри, и знайте, что «компания» ждет результатов…

— Да, да, — поддакнул Донован. — Мы надеемся на тебя, Гарри, очень надеемся.

«Проклятый „старикашка“, — подумал Гарри, направляясь к двери. — Тоже боится Макдональда как огня. Даже слова в мою защиту не вставил. Хоть бы кончилось все это быстрее! Купить бы бар на Юге и… послать „компанию“ ко всем чертям. Хорошо еще, у меня ума хватило не сказать, что анонимка уже пошла. Тогда бы Макдональд в случае провала все мог свалить на меня!»

Шофер такси Игорь Николенко, взглянув на часы, стал выезжать на шоссе. Времени было в обрез. Именно сегодня на старом месте — на 47-м километре — его ждал «клиент».

Игорь уже и сам забыл, когда и как он познакомился с этим лощеным мужчиной, большим любителем «бизнеса». Началось с того, что как-то раз группа, которую Николенко вез в монастырь, расплатилась с ним долларами. Он взял их без задней мысли. Просто было интересно, какие они, эти доллары. Недели через две он снова вез иностранцев и на сей раз сам предложил расплатиться «зелеными», в душе сознавая, что встает на скользкую дорожку. Прошло месяца два, а Игорь все не знал, куда девать эти деньги. Однажды, когда около монастыря к нему подсел какой-то тип в прекрасном костюме и со спортивной сумкой через плечо, он решился. Поинтересовался, откуда сам пассажир, ненавязчиво перевел разговор на валюту и сдержанно сказал, что мог бы продать доллары, неизвестно как к нему попавшие. Человек настороженно на него посмотрел, помолчал и ответил, что не знает, но если «шеф» хочет, то может узнать. И закрутилось. Одна операция сменяла другую: доллары, фунты… Потом пошли джинсы и кассеты видеомагнитофона, на которых Николенко неожиданно здорово заработал.