— Дай еще полета, чтобы я тебе сотню был должен. Гиляров засмеялся и покачал головой:

— Нет, Валера. Ты же знаешь, что у меня защита через две недели. Костюм надо купить.

Валерий шлепнул себя ладонью по лбу:

— Черт! Как я мог забыть! Слушай, а у кого можно перехватить на месяц? Машинистке надо через неделю платить, а… тугриков нет.

— Даже не знаю, — Сергей наморщил лоб, — у Володьки нет — из отпуска приехал, у Нади…

— Нет у нее. Вчера на работе спрашивал. Говорит, шубу купила…

— Да, положеньице… Но, Валера, сам понимаешь, ничем не могу помочь.

Кушнир не спеша вышел на улицу.

— Эй, мужик, — раздался резкий с хрипотцой голос, — помоги чуток.

Валерий оглянулся. Около тротуара стояло такси с поднятым капотом, около которого возился водитель с засученными рукавами рубашки. Кушнир узнал того парня, который вез их с Ирэн.

— Что случилось?

— Черт его знает. Не заводится, проклятая. Крутани ручкой, а? Крутанул. Двигатель чихнул, заворчал и тут же заглох.

— Может, зажигание сбилось? — неуверенно предположил Валерий.

— Смотрел. Все в порядке… Крутани-ка еще разок. Несколько секунд Валерий крутил рукоятку, но даже намека на запуск не было. Он внимательно посмотрел на водителя:

— Тебя как зовут?

— Игорь, а что… теперь заведется? — съехидничал водитель.

— Меня — Валерием, — не обращая внимания на издевку, сказал Кушнир. — Так вот что, Игорь, у тебя одно из двух: или свечи забило, или аккумулятор сел. Проверь, дорогой. Водитель полез под капот.

— Слушай, — послышалось оттуда, — а ты прав… Ну-ка попробуем.

Игорь быстро сел в кабину и повернул ключ зажигания. Двигатель ровно и негромко заработал.

— Слов нет! — водитель развел руками. — Клемма болталась на аккумуляторе… Прошу, такси свободно.

— Денег нет.

— Обижаешь! Давай, давай садись.

Валерий сел в машину, и она плавно тронулась. Какое-то время молчали, потом Игорь посмотрел на Кушнира и улыбнулся:

— А я тебя помню. Со станции вез с такой еще сногсшибательной дамой. Хороша!

Кушнир молчал, говорить с ним об Ирэн не хотелось. — Да, — Игорь со злостью ударил обеими руками по баранке, — с этой развалюхой верный заработок упустил!

— Нагонишь.

— Как бы не так! Я по субботам и воскресеньям в «Интуристе» катаюсь, инострань вожу в Троице-Сергиеву лавру, они иной раз и валютой подкидывают. На чай, как говорится.

Кушнир заинтересованно посмотрел на аккуратный пробор Игоря:

— А куда ты ее сплавляешь? Сдаешь?

— Ага, — водитель хитро подмигнул, — есть один человечек, который принимает. И ржавыми расплачивается.

— Какими? — не понял Валерий.

— Ну, нашими… рыжими, или ржавыми, вспомни, какого цвета рубль.

Кушнир почувствовал легкое волнение и закурил. Он лихорадочно думал о пятидесяти долларах, которые оставила Ирэн, уезжая в Москву. «Опасно… А кто узнает? Да никто. Сбыл с рук и все… Игорь вроде мужик не из трепливых, сам болтать не будет — в его же интересах! А, чем черт не шутит!»

— Сколько же за зеленые дает твой человечек?

— Хочешь загнать?

— Можно…

— Вот что, с тем человечком тебе встречаться не резон. Я сам у тебя возьму… Далеко ехать?

— Направо, теперь к красному дому… Сейчас выйду. — Кушнир быстро скрылся в подъезде и через минуту уже снова сидел в машине. — Поехали., Игорь внимательно посмотрел купюры:

— Идет. Вот что, Валерий, сейчас у меня денег нет с собой. Хочешь, подскочим к моему дому, хочешь, вечером встретимся…

— Нет, давай сразу все сделаем, а встречаться вечером у меня есть с кем и без тебя. Гони, ямщик.

Как только собрался ученый совет, Евгений Павлович предоставил слово Водолагину.

— Товарищи, — начал он, — правительство возложило на наш институт разработку новой технологии производства сверхчистых материалов. Руководить разработкой поручено мне. Насколько серьезна эта задача, можете судить сами: технология должна быть готова к… — Григорий Александрович назвал срок, и по залу прошел шелест изумления: срок был минимальным. — Потребуется мобилизация всех наших сил. Очевидно, в институте произойдет реорганизация на период разработки технологии. Согласие Академии наук СССР имеется. Прошу всех серьезно подумать и через два дня высказать свои предложения. Хочу сразу предупредит!., разработка будет засекречена, почему — по-моему, ясно всем. Вопросы есть?

Члены ученого совета понимали, что Григорий Александрович не будет излишне усложнять проблему: почти все работали с ним не один год и верили ему безоговорочно.

— Если вопросов нет, прошу быть свободными. — Водолагин закрыл папку и прошел на свое место рядом с Мездриковским.

— А Евгений Павлович, — раздался с места голос Медведева, — участник разработки?

— Евгений Павлович, — поднялся с места Водолагин, — решением Академии наук назначен ее главным научным консультантом.

Росляков стоял у открытого окна и курил. В дверь постучали. Вошел Андрей Кудряшов.

— Ну садись, боец. Что там у нас? — улыбнулся ему полковник. Кудряшов раскрыл папку:

— Последние сообщения, так сказать. Кушнир встретился с водителем такси. Сделка состоялась. Травински просил выслать реферат диссертации для публикации. Оштрафован на пять рублей сотрудником госавтоинспекции за нарушение правил паркования автомобиля вблизи жилых зданий.

— Он не догадался?

— Судя по поведению, нет, Владимир Иванович.

— Всыпать бы надо этому «автоинспектору»! Сказали же, чтобы не лез с самодеятельностью!

— Геннадий Михайлович говорит, что всыпал.

— Ладно, твои предложения?

— Мне кажется, за «таксистом» необходимо продолжать наблюдение.

— Ладно, ты, Андрей, переговори с милицией, чтобы они его не спугнули. Ну, а как тебе живется в академгородке?

— Прекрасно. Пацаны мои с удочками на речке целый день. Наталья по хозяйству хлопочет. Перезнакомилась со всеми. Мы рядом с Григорием Александровичем Водолагиным живем. В гостях уже были. Приглашал еще заходить.

— Институт начал подготовку к новой работе?

— Начал.

— Видишь, Андрей, а мы полгода назад голову ломали, зачем Травински вокруг нашего академгородка круги начал набрасывать. Знал что-то, наверняка знал. Ты пошли в Москву наши соображения, чтобы они еще раз его связи перетряхнули… Где-то есть утечка!

— Будет сделано, товарищ полковник.

Ирэн плакала. Взахлеб, по-детски. Прошло две недели после отъезда Донована из Москвы, а она до сих пор успокоиться не могла. Ирэн не сказала Травински, что шеф был у нее.

Появился он неожиданно. Ирэн приехала с работы и стала готовить ужин, как вдруг раздался звонок. Запахнув халатик, она открыла дверь: на пороге стоял «старикашка» с букетом гвоздик.

— Здравствуй, милочка, — он сунул ей цветы и, отстранив, прошел в комнату.

— Я сейчас, мистер Донован, — заторопилась Ирэн, — я мигом… Она сорвала со спинки кресла платье и выскочила в коридор.

Через минуту она вернулась. «Старикашка» сидел в кресле, дымил сигаретой. Не глядя на Ирэн, бросил:

— Могла бы и не переодеваться. — Он строго посмотрел на нее. — Чем вы тут занимаетесь? Я что тебя, по музеям ходить посылал? В теннис играть?

Ирэн ошеломленно молчала: она всегда терялась от грубости и знала, что шеф специально разговаривает с ней так — грубо, с неприкрытым презрением.

— А этот старый жеребец? — Донован выругался. — Год сидит и думает, что я даром деньги плачу? — Он раздраженно встал и подошел к «стенке». По-хозяйски открыл бар, вытащил бутылку коньяку, налил себе полбокала и залпом выпил. — Тебе налить?

Ирэн отрицательно поморщилась.

— Как идут дела с «аспирантом»?

— Я ездила к нему, — испуганно прошептала Ирэн. — Была у него, утром уехала в Москву.

— Ты уже забралась к нему в постель? Ирэн промолчала.

— Да ты никак застеснялась? — И с угрозой добавил: — Ты разведчица? А женщина-разведчица должна быть готова на все! Поняла?