Она сразу же направилась к знакомому адвокату, попросив его связаться с Грэмом и сообщить ему, что намерена получить развод.

Эрни отняла ладони от мокрых щек и уставилась в окно ванной. Там был виден кусочек усыпанного звездами неба, густые ветви сосен, качающиеся под порывами ветра. Теперь она восстановила в памяти дни и недели, прошедшие после того, как она покинула Нью-Йорк. Тогда она нуждалась в каком-то укрытии, где смогла бы побыть в полном одиночестве. Она уселась за столик в кафе, которое располагалось напротив адвокатской конторы. Ее одолевали мысли о том, что же делать дальше. Она увидела плакат бюро путешествий, которое находилось совсем близко от кафе. Большой плакат возвещал об автобусных поездках в Корнуолл. Без дальнейших размышлений Эрни вышла из кафе и купила билет. Ей просто хотелось забраться куда-нибудь подальше, туда, где бы не было людей.

Мысль о том, что Грэм начнет разыскивать ее, не приходила ей в голову. Кроме того, он принадлежал к другому миру, в котором жила и она, правда, очень короткое время. Теперь этот мир был так же далек от нее, как и пустынное побережье Атлантического океана.

Единственное, о чем она жалела, это живопись. Эрни страстно хотелось вернуться к ней. Она могла бы стать паллиативом, который заменил бы потерянное прошлое. Конечно, ей нужны были деньги, нужно было зарабатывать. Что ж, она будет писать пейзажи и продавать их. Эрни избрала для своей художественной деятельности корнуолльские ландшафты с их живописными скалами и древними преданиями, которые волновали ее сердце. Она считала, что, погрузившись в живопись, сможет забыть Грэма. Со временем она заметила, что ее работы начинают пользоваться популярностью среди любителей изящного. Она познакомилась с двумя-тремя местными художниками, которые поселились здесь. Среди них был и Саймон, посвятивший себя занятиям керамикой. Он был человеком с добрейшим сердцем.

Именно Саймон и Эмми сообщили ей о коттедже, который находился неподалеку от их керамической фабрики и продавался недорого. Она решила осмотреть его скорее из любопытства, чем с определенными намерениями. Когда она вернулась, Саймон и Эмми были удивлены резкими переменами в ее настроении. Молчаливая, замкнутая молодая женщина превратилась в общительного и жизнерадостного человека.

К этому времени она отправила некоторые свои лучшие работы в Лондон, в галерею, владельцем которой был друг Саймона Норман Кросс. Именно он стал постоянным посетителем Трезила. Почти с первых дней их знакомства она заметила, что Норман обращает на нее весьма пристальное внимание, но она довольно холодно относилась к его попыткам ухаживать за ней. Любовь для нее являлась ловушкой, не говоря уже о браке. Она не собиралась повторять свою ошибку.

Однако Норман был настойчив. Он с большим вниманием относился к ее работе, к ее карьере художницы, высоко ценил ее способности. Он предоставил ей постоянное место в своей галерее, чем способствовал росту ее популярности. Она была благодарна ему за это, и, когда он стал поговаривать о более тесном партнерстве, она не сопротивлялась.

Опыт жизни с Грэмом открыл ей глубины собственной страстной натуры, и ей не довелось знать никого, кто, кроме Грэма, мог бы разглядеть эту страстность. И еще она знала, что любить без взаимности никогда не сможет. Кроме того, ей хотелось иметь мужа, на которого она могла бы во всем положиться. Она продолжала мечтать о ребенке…

Норман не был ни властным, ни требовательным. Он был терпелив и мягок. Он предоставил ей время для раздумий. И вот…

Эрни тяжело вздохнула, когда подумала, чем все это кончилось. Она с трудом проглотила слюну. Норман был мертв. Будущее представляло для нее пустоту и возможность с горечью вспоминать о прошлом. А теперь…

Теперь загадка приблизилась к концу. Она вспомнила все, что касалось ее прошлого и ее самой. И все же она не могла объяснить себе, почему Грэм вновь возник на ее пути. Стиль его жизни был совсем иным. Она же существовала в своем, понятном ей мире, и Грэм не мог сделать ничего такого, что помешало бы ей уехать обратно в свой коттедж в Корнуолле.

Эрни быстро шла по узкой дороге. Темнота сгущалась, и она прибавила шагу. Ей хотелось только одного — побыстрее вернуться в Трезил. Признаки лета еще давали о себе знать зеленью полей, запахом свежескошенной травы, ароматом жимолости, смешанным с морской свежестью. Но, глядя на заросли леса, окружавшего дорогу, Эрни зябко поеживалась.

Темные тени деревьев, качавших своими ветвями под порывами ветра, приобретали под лучами почти севшего солнца самые фантастические очертания. Они словно смеялись и злобно кривлялись, стараясь напугать ее посильнее. Они — эти колеблющиеся тени — напоминали сказочных чудовищ, о которых она читала в детстве. Шум ее торопливых шагов гулко отдавался в ушах. Время от времени Эрни приходилось останавливаться, чтобы вытрясти попавшие в босоножки камушки.

Она чуть не плакала, но упрямо убеждала себя, что ее мрачное настроение вызвано только усталостью. За весь день ей не пришлось ни разу нормально отдохнуть. Даже перелет из Парижа не принес долгожданного отдыха и утомил ее еще больше, потому что самолет был переполнен. Она вообще не любила летать. А этот полет был почти невыносим, поскольку напоминал ей путешествие с Грэмом…

Она выпрямилась и двинулась дальше.

Прошлую ночь она провела в парижском доме Жюля среди его семьи. Его родители оказались очаровательными людьми, и при других обстоятельствах она с удовольствием согласилась бы пожить у них. Мама Жюля уговаривала ее остаться хотя бы на несколько дней, но она вежливо, но категорически отказалась. Это было неприятно Жюлю, но ее неудержимо влекло в Трезил, где она могла бы побыть одна, наедине со своей пустотой, хотя эта пустота и угнетала ее…

В ту ночь на вилле она была в отчаянии, ломая голову, каким образом покинуть свое пристанище, чтобы Грэм не заметил ее отъезда. Его угрозы напугали ее, хотя как будто он не собирался удерживать ее. Но так ли это? Он уже получил все, чего домогался от нее… Ее тело, ее душу… У нее ничего не осталось. Когда наступила полная тишина, она поднялась и, стараясь не шуметь, открыла дверь ванной.

Спальня была пуста. Грэм даже захватил свою одежду — это она отметила про себя. Только на маленьком столике остался поднос. Она заперла дверь спальни на ключ и на цыпочках подошла к гардеробу, вытащив оттуда сумку на молнии.

Одевалась она очень торопливо, все время прислушиваясь, не раздастся ли какой-нибудь посторонний звук. К счастью, она не положила свой паспорт в сейф Грэма, как предлагала Луиза, а оставила его в ящике трельяжа вместе с чековой книжкой и наличными. Все это она засунула в сумку, а затем с замиранием сердца вышла на балкон и перелезла через перила.

Прыгать вниз было страшно. Она боялась к тому же, что поднимется тревога, поскольку знала, что в саду установлена аппаратура с инфракрасными датчиками, которые обнаруживают тепло, излучаемое любым живым двигающимся телом. Но все обошлось. Она прошла не через большие ворота, а через неприметную лазейку, потом вышла на тропинку, ведущую на пляж. Она устроилась между больших камней, ожидая рассвета, а затем прошла через маленький мыс к вилле Жюля.

Она добралась до укрытия, и от этого у нее поднялось настроение. Единственное, что огорчало ее, — это унизительное, положение, в котором она очутилась.

Она просила Грэма оставить ее в покое, и он так и поступил. Он во второй раз предоставил ей шанс уйти из его жизни…

Поездка из Лондона тоже была сплошным кошмаром. В последнюю секунду ей удалось вскочить в вагон уже двигающегося поезда. У нее не хватило времени связаться с Саймоном и попросить подвезти ее в Трезил. Поэтому ей пришлось идти от станции пешком. И это несмотря на то, что босоножки у нее были не в лучшем виде. Конечно, она надеялась, что кто-нибудь подбросит ее до Трезила. Так это и произошло. И теперь она заканчивала свой путь, находясь неподалеку от керамической фабрики. Но там не светилось ни одного огонька. Даже фонарь перед входом не был включен. Эрни в растерянности смотрела на темные окна. Вообще Саймон и Эмми ложились поздно, но в это время они уже не могли быть в каком-нибудь клубе или пабе — все такие заведения были давно закрыты. Короче, ее приятели отсутствовали. Вероятно, поехали на концерт. Не зная, что делать, она прикусила губу. Немного подумав, она решилась и побрела по дороге к коттеджу.