— Кошмар какой-то! — сказала Уинсом.

— Это изощренная, тонкая пытка, — продолжала Энни. — Он может не появляться несколько дней, и ты всей душой мечтаешь о встрече. Он спит с твоей лучшей подругой, и ты все равно прощаешь его и все равно ждешь.

— И у тебя так было?

— Конечно. Моего героя звали Поль Барроугс, и было мне всего шестнадцать. Я, по счастью, рано миновала эту фазу.

Энни не хотелось говорить, что позже в ее жизни случился еще один «плохой парень», который в итоге оказался реальным психопатом. Она, как видно, не из тех, кто умеет правильно выбирать мужчин. Про психопата Уинсом и так знала, но ей хватило такта ни словом о нем не упомянуть. А про Поля — почему бы и не поговорить?

— Он тебе изменял?

— А как же. Это первое правило «плохих парней».

— А что еще плохого он делал?

Энни нежно улыбнулась, вспоминая юность:

— Да на самом деле ничего такого особенно плохого Поль не делал. Так, по мелочи. Забавные, но довольно заурядные вещи. Зато он был совершенно безбашенный. Абсолютно.

— Например?

— Ну, как-то ночью мы пробрались на пристань для яхт и угнали быстроходный катер. — Энни не удержалась и расхохоталась: на лице у Уинсом был написан неподдельный ужас. — Если бы нас не догнала портовая полиция, мы либо добрались бы до Франции, либо, что более вероятно, разбились о скалы и потонули. Поль знал, как завести катер — он вообще мог завести любой мотор, — но совершенно не умел им управлять.

— Что сделали полицейские?

— Как ты понимаешь, ничего. Иначе я бы с тобой здесь сегодня не сидела. — Энни пожала плечами. — Ограничились строгой нотацией. Иначе ему пришлось бы несладко…

— Почему?

— Ну, у Поля были большие проблемы в семье. Отец ушел к другой женщине, а мать больше напоминала зомби, чем живого человека. Пила без продыху и тоннами поглощала валиум. Он все время был из-за этого на взводе, и его хотелось приласкать, чтобы он хоть на время расслабился.

— Ты так и поступала?

— Я не по этой части. Кроме того, «плохого парня» нельзя утешать. На берегу он полез в драку с одним из копов, и его заперли на ночь в камере. Это было только начало. После этой истории я с ним больше не встречалась, слышала только, что у него возникали постоянные проблемы с полицией: сначала он угонял машины — так, просто покататься, потом хулиганство, потом грабеж — ну и так далее.

— А сейчас?

— Представления не имею. В тюрьме, наверное.

— То есть задатки «плохого парня» получили развитие?

— Угу. Но, кстати, это вовсе не обязательно. Не все «плохие парни» становятся преступниками. Это временное состояние, фаза в развитии. Неужели ты с такими не сталкивалась?

— He-а. Там, где я выросла, «плохие парни» были о-о-очень плохие. Это вам не белые чистые мальчики — сюси-пуси-угнать-катер. Они ходили с мачете и автоматами.

Энни засмеялась и вздохнула:

— Ну ладно. Вернемся к Трейси. Кто знает, может, это все звенья одной цепи — новая внешность, пирсинг, новое имя? Протест может проявиться в любом возрасте и принять любую форму. Я знаю одно — надо найти ее и все уладить, и лучше бы успеть до того, как на нее начнут охотиться объединенные силы полиции всей нашей гребаной страны. Либо она хочет утереть нам нос, либо боится нас, но ей нужна помощь — даже если она сама пока этого не понимает.

— А что Алан?

Энни покачала головой:

— Он вернется не раньше понедельника. У меня есть номер его мобильника — на крайний случай. Могу позвонить, если он не посреди пустыни, куда никакая связь не дотягивается… О, кстати, пора бы съездить к нему в Грэтли. Все, сегодня после работы — железно. А то его бедные цветы небось уже изнывают от жажды.

— Так ты собираешься ему звонить?

— Знаешь, я еще не решила, наступил уже самый крайний случай или все же нет. Но я нутром чувствую: самый лучший вариант — если мне удастся вытащить Трейси из этой истории до того, как он вернется и все узнает.

— О’кей, а что требуется от меня?

— Быть настороже и наготове. Держать ушки на макушке. Что и так входит в наши обязанности. Ты никакого отношения к делу о тазере не имеешь, так что у тебя более выгодное положение.

— То есть у меня трезвый ум и широко распахнутые глаза и уши?

— Именно так. Когда дело о тазере наберет полные обороты, я буду жить как под микроскопом. И заполнять анкету, чтобы выйти в туалет. Если б ты сумела по-тихому выяснить все, что можно, про этого Джаффа, было бы просто замечательно. Начать можно с Роуз Престон из Хедингли. Она мало что знает, однако несомненно больше, чем рассказала мне.

— У тебя ведь есть все эти лидсовские адреса?

Энни написала их и отдала Уинсом:

— Кроме адреса, про Джаффа я вообще ничего не знаю. И мне кажется, не имеет смысла идти к нему на квартиру. Да, кстати, его полное имя Джаффар. А на табличке у двери его соседа написано Дж. Магуайер. Хорошо, конечно, было б с ним потолковать.

— Ну, значит, пущу в ход природное обаяние.

Энни улыбнулась:

— Это ровно то, что нужно. — Она предостерегающе подняла палец. — Но только никаких дроп-киков.

— Да не было дроп-кика, не было!

— Не понимаю, — сказала Трейси, держа пистолет за длинный ствол, — я считала, Эрин забрала твой пистолет.

— Убери на место. — Джафф взял у нее пистолет, положил обратно в сумку и лишь тогда снизошел до объяснений. — Да, забрала. — Он сел за стол и положил перед собой лист бумаги исписанной стороной вниз. — А это другой. Еще один. Я взял его у Вика. Яичница скоро превратится в подметку, если ты не выключишь ее. А я так не люблю.

Трейси словно впала в транс. Механически передвигаясь, она поставила перед ним яичницу с беконом и налила две кружки кофе.

— Зачем тебе еще один пистолет? — наконец спросила она.

— Мерси. Да не знаю. На всяк случай, для обороны. С ним как-то надежнее.

Трейси, прищурясь, наблюдала, как он ест. Поначалу, увидев его в дверях, она испугалась, убедившись, что он бывает непредсказуем, но сейчас он больше всего напоминал мальчишку, за обе щеки уплетающего свой завтрак. Вид у него был такой, что Трейси поняла: он не видит абсолютно никаких причин отказываться от еды. И вообще от чего бы то ни было, что доставляет ему удовольствие. А вот ей есть не хотелось. На душе кошки скребли, и она ограничилась тостом и черным кофе. Трейси ожидала, что он придет в ярость, увидев, как она роется у него в сумке, возможно, даже ударит ее. Ничего подобного. Сидит, ест себе спокойненько.

— А ты им когда-нибудь пользовался?

— Конечно. Не этим конкретно, такой же модели. Тебе тоже надо попробовать.

— Пристрелить кого-нибудь?

— Не тупи. Просто пострелять по мишеням, да хоть по пивным банкам.

— Я не люблю оружия.

— И не надо. Никакой нормальный человек его не любит, но иногда оно может пригодиться.

— Для чего?

— Я уже говорил. Для обороны.

— От кого?

— Тебе лучше не знать.

— От того, кому принадлежит все это? — Трейси кивнула на сумку. — Героин, или кокс, или что там? Ты это украл?

— Кокс, — сказал Джафф. — Он замер с вилкой у рта, задрал бровь и заглянул ей в глаза. — Хочешь попробовать?

Трейси не смогла удержаться от смеха:

— Только не сейчас, спасибо большое. Я серьезно, Джафф.

Она несколько раз пробовала кокаин: в универе, чтобы не спать ночами, готовясь к сессии, а потом в клубах и барах. Он ей даже понравился, от него она делалась безбашенной, но потом кайф исчезал, и ей еще долго бывало очень дерьмово. Сейчас она точно не хотела, чтобы у нее снесло башню, а дерьмово ей было и без того.

— Слушай, я тебе уже сказал: ты ни черта не понимаешь в том, что происходит. Ты…

— Джафф, ты считаешь, что я идиотка? На самом деле так думаешь? Я не знаю, что происходит, по одной-единственной причине — ты мне об этом не говоришь. Я уже спрашивала, но ты не хочешь сказать. Если мы и дальше собираемся быть вместе, мне нужно знать больше. Тебе, может, это и странно, но я могла бы помочь. Ты глубоко увяз во всем этом?